Хроники Нарнии (сборник) - Льюис Клайв Стейплз. Страница 19

— А где он? — подскочила Люси. — Он в шатре?

— Кажется, нет.

— Давай, Сьюзен, выйдем и поглядим. Может быть, он снаружи?

— А почему бы и нет, — согласилась Сьюзен. — Не все ли равно, где не спать — здесь или там.

Тихо-тихо пробрались сестры среди спящих и бесшумно выскользнули из шатра. Ярко светила луна, и тишину нарушало лишь журчание речной воды на камнях. Вдруг Сьюзен схватила Люси за руку:

— Смотри!

Лев уже пересек поляну, и они увидели его на опушке. Он медленно вошел в лес. Не говоря ни слова, обе бросились следом.

Они крались за ним сначала вверх по склону долины, потом направо — тем самым путем, по которому отряд двигался к Бродам от Каменного Стола. А он все шел и шел — сквозь непроглядные тени, сквозь бледный лунный свет. И они — вслед за ним, совсем вымокнув от росы. Однако этот Лев был непохож на Эслана. Хвост опущен, голова поникла, вдет медленно-медленно, как будто совсем обессилел. И вот, когда они оказались посреди широкой поляны, где не было тени, в которой можно укрыться, Лев застыл вдруг на месте и оглянулся. Убегать не имело смысла, и сестры двинулись прямо к нему. Когда они приблизились, Лев молвил:

— Ох, дети мои, зачем вы идете за мной?

— Мы никак не могли уснуть, — начала Люси и тут же почувствовала, что слова не нужны — Эслану и без того все известно.

— А можно нам пойти с вами… куда вы, туда и мы? — попросила Сьюзен.

— Пожалуй… — Эслан задумался, а потом тихо добавил: — Нынешней ночью мне хотелось бы побыть с друзьями. Да, вы можете идти со мной, но только обещайте, что остановитесь, когда я вам скажу, и дальше ни шагу — дальше я пойду один.

— Вот спасибо, Эслан, спасибо! Все будет, как вы скажете, — обрадовались сестры.

Они двинулись снова — Лев посредине, сестры по бокам. Но как же медленно он брел! Большая львиная голова понурилась, и нос почти касался травы. Вот Лев споткнулся и тихо застонал.

— Эслан! Эслан! — не выдержала Люси. — Что с вами? Что случилось?

— И вправду, милый Эслан, вам нездоровится? — поддержала Сьюзен.

— Нет, — ответил Эслан. — Мне грустно и одиноко. Положите-ка ваши руки мне на гриву, чтобы я чувствовал, что вы рядом, и пойдемте дальше.

Им было позволено то, о чем они обе мечтали с тех пор, как увидели Эслана, и о чем не смели заикнуться. Они погрузили озябшие руки в прекрасные теплые волны, оглаживая львиную гриву. Так и шли. Пока не добрались до подножия холма, где стоит Каменный Стол. Пока не взобрались по склону почти до самой вершины с той стороны, где деревья подступали ближе к площадке. Там, на опушке, поросшей кустами, Эслан остановился и молвил:

— Здесь, дети мои, вы должны остаться. И что бы там ни случилось, затаитесь, чтобы никто вас не заметил. Прощайте.

И девочки, сами не зная отчего, горько заплакали; не желая отпускать Льва, целовали его в гриву, и в нос, и в большие грустные очи. В конце концов он высвободился и вышел на лысую вершину холма. А Люси и Сьюзен, спрятавшись в кустах, не спускали с него глаз. И вот что они увидели.

Целая прорва народу толпилась на площадке. Хотя лунного света хватало, многие там были с факелами, зловеще чадившими в ночи. И что же это был за народ! Людоеды с чудовищными зубами, волки-оборотни и быкоголовые люди, духи недобрых деревьев и ядовитых растений и множество всяких прочих, внешность которых я не стану описывать, а не то вам, глядишь, запретят читать эту книгу: лихорадки, вереды и демоны, привидения, страхи, ифриты, эльфы, орки, дурманы, прожоры — там собралась едва ли не вся армия Бледной Ведьмарки — те, кого волк успел известить. А сама Ведьмарка — вот она, в середине толпы, у самого Каменного Стола.

Вой и бормот испуганных голосов разнеслись по холму, когда твари заметили Великого Льва, и даже Ведьмарка, казалось, остолбенела от страха. Но тут же опомнилась, и неистовый злобный хохот сотряс ночной сумрак.

— Дурень! — вскричала она. — Великий Дурень явился. Вяжите его!

Люси и Сьюзен, затаив дыхание, ждали, что вот сейчас Эслан взревет и ринется на врагов. Но этого не случилось. Четыре вереды, ухмыляясь и кося глазами, готовые при первом движении Льва задать стрекача, страшась того, что им предстояло сделать, стали подкрадываться к нему.

— Стреножьте его, говорю вам! — прикрикнула колдунья.

Вереды метнулись вперед и возопили от восторга, обнаружив, что Лев и не думает сопротивляться. Тут уж они всем скопом, злые гномы и нелюди, бросились на помощь вередам, навалились, опрокинули огромного Льва на спину и стали его стреноживать, вопия и гикая, будто совершали великий подвиг, хотя, пожелай того Лев, одной лапой он перебил бы их всех. Однако он не то что не шевельнулся — не издал ни единого звука, покуда враги, пыхтя от натуги, так затягивали узлы на путах, что веревки и ремни врезались в львиную плоть. Покончив с этим, они поволокли его к Столу.

— Стойте! — приказала Ведьмарка. — Их величество желают сначала постричься.

Все ее войско покатилось с хохоту; явился людоед с ножницами и присел на корточки возле Эслана. Чик-чик-чик — стригли ножницы, и золотая волна опадала на землю. Потом людоед поднялся, и сестры из своего укрытия увидели Эслана без гривы — голова его, да и весь он теперь казались вовсе мс такими огромными. Нечисть тоже это заметила.

— Ба, да ведь он — всего-навсего большая кошка! — хихикали одни.

— Нашли кого бояться! — хохотали другие.

И они обступили Эслана и глумились над ним, и говорили:

— Киса, киса! Бедная киска.

Сколько мышек ты поймал сегодня, котяра?

А не хочет ли кошечка молочка?

Люси плакала, слезы струились у нее по щекам:

Как они смеют? Гады! Гады!

Но Эслан уже оправился от потрясения, и лик его, лишенный обрамленья гривы, стал еще мужественнее, красивее, невозмутимее.

— Наденьте на него намордник! — приказала Ведьмарка.

Покуда нечисть прилаживала намордник, Эслану ничего не стоило, сомкнув челюсти, откусить пару-другую вражеских лап. Однако он не шелохнулся. Именно это, казалось, разъярило толпу пуще прежнего. Все бросились на него. Расхрабрились даже те, кто прежде трусил подойти к связанному. И вот Эслана уже не стало видно за множеством тварей, пинающих его, язвящих, плюющих на него и глумящихся.

В конце концов это дело толпе наскучило, и она поволокла беспомощного Эслана — одни тянули, другие подталкивали — к Столу. Лев был столь огромен, что немалого труда им стоило, всем скопом взявшись, взвалить его на каменную столешницу. И там на него наложили новые путы.

— Трусы! Трусы! — рыдала Сьюзен. — Они все еще боятся его. Даже сейчас боятся.

И вот, когда Эслан был примотан к плите (примотан так, что и вправду стал похож на моток ремней и веревок), тишина пала на толпу. Четыре вереды с факелами в руках стали по четырем углам Стола. Ведьмарка, скинув мантию, обнажила свои белые руки точно так же, как прошлой ночью, когда перед ней был не Эслан, а Эдмунд. И стала точить нож. В свете луны и факелов можно было разглядеть, что нож этот, вида диковинного и зловещего, имеет лезвие не стальное, но каменное.

Наконец она подошла и встала в головах у Эслана. Лицо ее кривилось и подергивалось, а Лев смотрел в небо, и в покойных глазах его не было ни злобы, ни страха, а только печаль. И тогда колдунья, прежде чем нанести удар, склонилась над ним и дрожащим голосом прошипела:

— Ну, и кто из нас проиграл? Дурень ты, дурень! Ты что же, думал, что этим спасешь изменника — человеческого выродка? Нет! Сейчас я вместо него прикончу тебя, как требует наш договор и Великое Заклятье. Но когда ты издохнешь, что мне помешает прикончить и мальчишку? Кто его защитит от меня? Дурень ты, дурень! Ты сам же мне отдал Нарнию на веки вечные, и сам издохнешь, и мальчишку не спасешь. Умри же, зная, что все напрасно!

Ведьмарка подняла нож, но удара Люси и Сьюзен не видели — от ужаса они зажмурились.

Глава 15

Величайшее Заклятье

Времен Доначальных

Люси и Сьюзен, закрыв лица ладонями, лежали в кустах на опушке, а по холму разносился голос Ведьмарки: