Хроники Нарнии (сборник) (другой перевод) - Льюис Клайв Стейплз. Страница 112

– Что ж, опять рассказывать? – спросил Главный.

– Ой, нет! – вскричали Эдмунд и Каспиан.

– Мы девочку ждали, – сказал предводитель. – Вот такую, вроде вас, барышня, чтобы она пошла наверх и прочитала в книге, как нам отколдоваться. То есть чтобы мы были видны. Ну, мы и решили: приплывет кто-нибудь с девочкой (вот хотя бы с такой), мы их и не выпустим. А почему? Потому что она нам нужна. Значит, если ваша девочка нас не отколдует, мы, уж вы не обессудьте, вас поубиваем. Обижайся не обижайся, а дело есть дело.

– Где ваши мечи? – спросил мышиный рыцарь. – Что-то я их не вижу! – но не успел он это сказать, как в дерево вонзилось сверкающее лезвие.

– Увидел, а? – сказал предводитель.

– То-то и оно! – поддержал хор. – Скажет, как отрежет.

– И метнул его я, – продолжал Главный голос. – Пока мы их держим, они не видны.

– На что же вам я? – спросила Люси. – Неужели у вас нет девочек?

– Хитрая какая! – взвыли голоса. – Это что ж, опять нам идти наверх?

– Другими словами, – сказал Каспиан, – вы просите деву о подвиге, на который боитесь послать ваших сестер и дочерей.

– Вот, вот! – радостно подхватили голоса. – В самый раз! Ученый человек, ничего не скажешь!

– Нет, такой наглости… – начал Эдмунд, но Люси его перебила:

– Ночью мне идти или днем?

– Днем, днем, чего там! – сказал Главный. – Зачем же ночью? Это в темноте? Ой!

– Что ж, я пойду, – сказал Люси. – Не останавливайте меня, – обратилась она к друзьям, – неужели вы не видите, что другого выхода нет. Их очень много, нам не отбиться. А так – может быть, ничего со мной и не будет.

– Да ведь там волшебник! – сказал Каспиан.

– Знаю, – сказала Люси. – Наверное, я с ним полажу. Ты же видишь, они… не очень храбрые.

– Они не очень умные, – сказал Юстэс.

– Ну, Люси, – взмолился Эдмунд. – Подумай, как же можно! Спроси хотя бы Рипичипа, он тебе скажет.

– Я ведь и свою жизнь спасаю, – ответила сестра. – Я тоже не хочу, чтобы меня изрубили невидимыми мечами.

– Ее величество права, – промолвил Рипичип. – Если бы мы могли спасти нашу королеву, мы бы знали, что нам делать. Но мы не можем. Услуга же, о которой просят они, не пятнает ее чести. Напротив, это истинный и благороднейший подвиг. Сердце подсказывает королеве отправиться к волшебнику, и не мне спорить с нею.

Все знали, что Рипичип никогда ничего не боялся, и потому он сказал это не смущаясь. Мальчики, которые боялись очень часто, сильно покраснели, но возразить не могли. Раздались восторженные крики невидимок, а предводитель пригласил всех поужинать. Юстэс хотел было отказаться, но Люси сказала: «Ну что ты, они не такие! Чего-чего, а коварства в них нет!», и все согласились и направились к дому под радостные вопли хора.

Глава десятая

Волшебная книга

Невидимки угостили гостей на славу. Было очень смешно смотреть, как тарелки и блюда сами летят на стол.

Добро бы еще они летели – нет, они прыгали, взмывая на пятнадцать футов и ловко скользя вниз. Правда, кое-кого при этом обрызгало соусом.

– Что же они за народец? – шепнул Юстэс Эдмунду. – Вроде нас или нет? Может, вроде лягушек или кузнечиков?

– Скорее всего, – ответил Эдмунд. – Только не говори Люси, она боится насекомых, особенно больших.

Ужин был бы еще приятней, если бы невидимки не развели столько грязи и меньше поддакивали. Правда, говорили они то, на что не возразишь, скажем: «Если ты проголодался, значит, ты хочешь есть, я так считаю», или: «Темнеет что-то, к ночи всегда темнеет», или: «В лужу ступил? Мокро тебе, а?» Но кормили они хорошо; тут были грибной суп, и цыплята, и горячий окорок, и крыжовник, и смородина, и сметана, и творог, и молоко, и мед – не простой мед, а напиток. Он всем понравился, только Юстэс потом жалел, что выпил лишнего.

Наутро Люси проснулась в том состоянии, в каком бываешь, когда тебе предстоит экзамен или визит к зубному врачу. Светило солнце, пчелы влетали, жужжа, в открытое окно, газон был совсем такой, как в Англии. Люси поднялась, оделась и храбро попыталась есть, даже говорить за завтраком. Когда же Главный голос объяснил ей, что делать, она попрощалась с друзьями, молча направилась к лестнице и, не оглядываясь, пошла наверх.

К счастью, там было светло. Прямо перед ней, на первой площадке, сверкали солнечным светом открытые окна, а снизу доносилось уютное тиканье часов. Потом она свернула налево и, одолевая следующий пролет, тиканья уже не слышала. Дойдя до верха, она увидела длинный коридор, кончавшийся окном. Наверное, он шел через весь этаж, насквозь. Дубовая обшивка стен и мягкие ковры ей понравились, множество дверей – не очень. Особенно же неприятна была полнейшая тишина – мышь не скреблась, муха не жужжала, занавеска не хлопала, только стучало ее собственное сердце.

«Последняя дверь налево», – подумала Люси, огорчаясь, что дверь эта так далеко, и на пути к ней придется миновать много других, за каждой из которых может оказаться хозяин. Но, думай не думай, идти надо, и Люси пошла, бесшумно ступая по толстому ковру.

«Пока бояться нечего», – говорила она себе. И впрямь, коридор был тих и светел, разве что слишком тих. Да и лучше бы, если бы на дверях не было этих знаков – запутанных, словно вензеля, и, наверное, означающих что-нибудь гадкое. А еще лучше было бы без масок на стенах – не то чтоб особенно уродливых, но все же жутковатых из-за пустых глазниц. Так и казалось, что пройдешь мимо, и они скорчат рожу у тебя за спиной.

По-настоящему струсила она после шестой двери: странное бородатое личико глянуло на нее. Заставив себя остановиться и посмотреть, она поняла, что перед ней зеркало, размером с ее лицо, обрамленное со всех сторон какими-то космами. «Ну вот и все, – сказала она. – Я себя увидела, бояться нечего». Однако в таком виде она себе не очень понравилась и поскорей пошла дальше. (Я не знаю, для чего там висело бородатое зеркало, я не волшебник.)

Добираясь до последней двери, она подумала, не становится ли коридор длиннее, тоже по волшебству. Но тут показалась эта дверь, она была открыта.

Люси вошла в залу с тремя большими окнами, уставленную книгами до потолка. Она никогда не видела столько книг сразу – тут были тоненькие книжки и толстые, пыльные фолианты, совсем огромные, больше церковной Библии, все в кожаных переплетах, все старые, ученые, волшебные. Но она знала, что они ей не нужны. Главный голос предупредил ее, что та книга – не на полках, а на конторке, в самой середине зала. Она поняла, что читать придется стоя (стульев, кстати сказать, тут вообще не было), а стоять – спиной к двери; и пошла закрыть ее.

Однако дверь не закрылась.

Кто как, а я понимаю, что ей стало неприятно. Меня бы самого это не порадовало. Но что поделаешь, пришлось стать спиной к открытой двери, зная, что может войти кто-нибудь невидимый.

Кроме того, ее огорчили сами размеры книги. Главный не объяснил ей, где нужная страница, и даже удивился, когда она об этом спросила. По-видимому, он и не думал, что можно открыть книгу там, где надо, а не листать с самого начала, пока не найдешь то, что ищешь. «Тут с неделю провозишься! – подумала Люси, глядя на огромный том. – А мне и так кажется, что я тут очень давно».

Она подошла к конторке и коснулась книги (пальцы ее дернулись, словно она тронула провод), но открыть ее не могла, пока не поняла, что надо расстегнуть застежки. Ах, что это была за книга!

Прежде всего, то был манускрипт, написанный узорными, но четкими буквами, такими красивыми, что Люси долго смотрела на них, забыв обо всем прочем. Гладкая толстая бумага дивно благоухала, поля были сплошь изрисованы прекрасными картинками, а каждое заклинание начиналось с красивейшей буквицы.

Ни титульного листа, ни заглавия не было. Поначалу шли заклинания не особенно интересные – как лечить бородавки (помыть руки в лунном свете, собрав его в серебряный тазик), как унять зубную боль и судорогу, как приманить пчелиный рой. Но картинки были очень красивы, и Люси с трудом отрывалась от каждой страницы, напоминая себе: «Так я вовек не управлюсь!..» Перелистав страниц тридцать – как отыскать клад, как что-нибудь вспомнить, как забыть, как вызвать или утишить ветер и снег, как нагнать и разогнать туман, как навеять прекрасный сон, как превратить человеческую голову в ослиную (это было с бедным ткачом Основой). Чем дальше она читала, тем живей и чудесней были картинки.