Хроники Нарнии (сборник) (другой перевод) - Льюис Клайв Стейплз. Страница 123

Рука Каспиана опустилась на эфес шпаги, но тут Люси сказала:

– К тому же ты обещал вернуться дочери Раманду.

Каспиан долго молчал и наконец произ-нес:

– Ну, что ж… – Он еще помолчал немного и крикнул матросам: – Будь по-вашему! Плавание закончено. Мы возвращаемся. Поднять лодку!

– Простите, ваше величество, – заметил Рипичип, – возвращаемся, но не все. Что до меня, я уже говорил…

– Замолчи! – прогремел Каспиан. – Я получил урок, но не желаю, чтобы надо мной еще и смеялись! Уймите вы эту мышь!

– Ваше величество, вы дали клятву, – сказал Рипичип, – что будете справедливы ко всем говорящим тварям Нарнии.

– Правильно, – сказал Каспиан. – Говорящим. Но не болтающим без умолку! – Он бросился вниз по лестнице и, громко хлопнув дверью, скрылся в своей каюте.

Однако через несколько минут, когда к нему вошли, его трудно было узнать: лицо его побледнело, в глазах стояли слезы.

– Как нехорошо, – сказал он. – Я очень виноват перед вами. Со мной говорил Аслан. Нет, он здесь не был, да он бы и не поместился в каюте. Вон та золотая голова ожила и говорила со мной… Это было ужасно… особенно глаза. Нет, он не сердился… только сначала был строг. Но все равно, это было ужасно. И он сказал… он сказал… самое плохое. Вы четверо – Рип, Эдмунд, Люси и Юстэс – должны плыть дальше, а я – возвратиться. Только я. И сейчас же. Почему это?

– Милый Каспиан, – сказала Люси, – ты ведь знал, что рано или поздно мы должны вернуться в наш мир.

– Да, – ответил Каспиан и всхлипнул. – Но это… слишком рано.

– Тебе станет легче, когда ты вернешься к Раманду, – сказала Люси.

Позже он немного успокоился, но расставаться было трудно, и я не буду это описывать. Днем, часа в два, лодка с провизией и водой (хотя все думали, что это не нужно) и с лодочкой Рипичипа поплыла на восток, рассекая сплошной цветочный ковер.

На корабле подняли все флаги и вывесили все щиты. С лодки, окруженной кувшинками, корабль казался уютным и высоким, как дом. Те, кто плыл в лодке, еще увидели, как он плавно развернулся и медленно двинулся на веслах обратно, к западу. И хотя Люси всплакнула, печалилась она меньше, чем можно было ожидать. Свет, тишина, благоухание Серебристого Моря, даже само одиночество слишком радовали ее.

Никто в лодке не ел и не спал. Грести не приходилось, течение само несло их прямо на восток. Они плыли всю ночь и весь следующий день, а когда занялась еще одна заря – такая яркая, что ни ты, ни я не смогли бы глядеть на нее даже через темные очки, – они увидели чудо. Впереди, между лодкой и небом, появилась зеленовато-серая мерцающая стена. Потом взошло солнце, и стена стала радужной; тогда они поняли, что это – высокая волна, непрестанно проходящая через одно и то же место, словно на краю водопада. Волна была футов в тридцать высотой, и течение несло к ней лодку. Должно быть, вы думаете, что наши герои испугались – но этого не было, да и никто не боялся бы на их месте. Дело в том, что они увидели что-то не только за волной, но и за самим солнцем. Если бы глаза их не укрепила вода Последнего Моря, они не смогли бы смотреть на солнце в упор, а так – смотрели и ясно различали позади горы, такие высокие, что вершины терялись где-то в небе. Правда, никто не мог потом припомнить никакого неба – должно быть, горы стояли не в нашем мире, ибо у нас гора даже в четыре, нет, даже в двадцать раз меньше, покрыта снегом и льдом. А эти, как высоко ни взгляни, поросли темно-зеленым лесом, сквозь который прокладывали путь сверкающие водопады. Вдруг с востока подул ветерок, сбил верхушку волны и осыпал брызгами гладь перед лодкой. Дул он не больше мгновения, но принес благоухание и музыку, которые дети запомнили на всю жизнь. Эдмунд и Юстэс никогда не говорили об этом, Люси могла лишь сказать: «Чуть сердце не разорвалось…» «Неужели, – спросил я, – музыка была такой печальной?» «Ой, совсем нет!» – отвечала мне Люси.

Никто не сомневался, что видит страну Аслана за краем света.

И тут лодка с треском села на мель. Да, здесь было слишком мелко даже для нее.

– Дальше, – сказал Рипичип, – я поплыву один.

Друзья и не пытались его отговаривать – им казалось, что все это давно предопределено или уже происходило раньше. Они помогли спустить на воду крошечную лодочку. Потом Рипичип вынул шпагу («Больше не нужна», – сказал он) и отбросил ее прочь, в гущу кувшинок. Шпага воткнулась в песок и осталась торчать над водой. Рипичип простился с друзьями, стараясь ради них выглядеть грустным, но это ему не удалось – он просто трепетал от счастья. Люси в первый и последний раз сделала то, о чем давно мечтала: взяла его на руки и погладила. Потом Рипичип быстро пересел в лодочку, взял в лапки весло, и течение подхватило его. Среди белоснежных лилий лодочка казалась черной. На гладком зеленом склоне волны цветов не было. Лодочка двигалась все быстрее, наконец она легко взлетела на гребень волны, задержалась там миг-другой и исчезла. С тех пор никто Рипичипа не видел. Но я уверен, что он живым и невредимым вступил в страну Аслана и благоденствует там до сих пор.

Солнце поднялось выше, горы по ту сторону мира постепенно исчезли. Стена воды стояла по-прежнему, но за ней только синело чистое небо.

Герои наши выбрались из лодки и пошли вброд не к стене, а на юг (стена была от них слева). Они и сами не знали, зачем туда идут, их словно что-то вело. За время плавания они очень повзрослели, но теперь снова почувствовали себя детьми и, раздвигая белые цветы, побежали по мелководью. Вода была теплой, с каждым шагом становилось все мельче. Наконец они выбежали на песок, а потом на траву – прямо перед ними раскинулся большой луг, поросший короткой нежной травкой. Луг этот был почти на одном уровне с морем и тянулся во все стороны без единого холмика.

Когда ты стоишь на ровном месте без деревьев, кажется, что небо далеко впереди соединяется с землей. Однако чем дальше они шли, тем больше убеждались, что это – не иллюзия; а вскоре они уже и не сомневались.

Перед ними, рукой подать, стояло небо – твердая ярко-голубая стена, похожая на стекло.

А между ними и основанием неба на зеленой траве лежало что-то столь ослепительно белоснежное, что даже теперь, когда глаза их глядели на солнце, они поначалу заморгали. Дети подошли ближе и увидели, что это – ягненок.

– Идите, позавтракайте, – нежно и звонко сказал он.

Только тут они заметили в траве полупогасший костер, на котором пеклась рыба. Они сели и принялись за еду, впервые за долгое время ощутив голод. Такой вкусной рыбы им еще никогда не приходилось есть.

– Простите, ягненок, – сказала Люси, – мы попадем отсюда в страну Аслана?

– Нет, – сказал ягненок. – Вы попадете в страну Аслана из вашего собственного мира.

– Как? – воскликнул Эдмунд. – Неужели туда можно попасть от нас?

– В мою страну можно прийти из всех миров, – сказал ягненок. И пока он говорил, его снежное руно вспыхнуло золотым пламенем. Он стал быстро расти – и вот перед детьми, сверкая гривой, стоял сам Аслан.

– Ах, Аслан, – сказала Люси, – как же попасть в твою страну из нашего мира?

– Я буду учить вас этому всю жизнь, – ответил Лев. – Сейчас я не скажу, долог путь или короток, знайте лишь, что он пересекает реку. Но не бойтесь, я умею строить мосты. А теперь идите. Я открою дверь в небе и выпущу вас в ваш мир.

– Аслан, – сказала Люси, – прежде чем мы уйдем, скажи нам, пожалуйста, когда мы вернемся в Нарнию?

– Дорогая моя Люси, – нежно сказал Лев, – ни ты, ни твой брат больше туда не вернетесь.

– Ой, Аслан! – в один голос воскликнули Люси и Эдмунд.

– Вы слишком выросли, дети, – сказал Аслан, – и должны, наконец, войти в свой собственный мир.

– Дело не в Нарнии! – всхлипнула Люси. – А в тебе. Там тебя не будет. Как мы сможем без тебя жить?

– Что ты, моя дорогая! – отозвался Аслан. – Я там буду.

– Неужели ты бываешь и у нас? – спросил Эдмунд.

– Конечно, – сказал Аслан. – Только там я зовусь иначе. Учитесь узнавать меня и под другим именем. Для этого вы и бывали в Нарнии. После того, как вы узнали меня здесь, вам будет легче узнать меня там.