Хроники Нарнии (сборник) (другой перевод) - Льюис Клайв Стейплз. Страница 80

– Как я понял, – пробормотал Трам, – ничего из этой глупости не выйдет, но для начала мы лишимся двух бойцов.

– Кого бы вы думали послать, доктор Корнелиус? – спросил Каспиан.

– Белки лучше других сумеют пробраться незамеченными сквозь вражескую страну, – сказал Боровик.

– Все наши белки (у нас их не так много), – заметил Никабрик, – слегка легкомысленны. Единственный, кому я доверил бы это дело, – Тараторка.

– Хорошо, пусть будет он, – сказал Каспиан. – А кто пойдет вторым? Знаю, Боровик, ты бы пошел, но ты не очень быстро ходишь. И вы, доктор Корнелиус, тоже.

– Я-то точно не пойду, – сказал Никабрик. – Тут столько людей и зверей, что гному просто необходимо остаться и присматривать, чтобы гномов не притесняли.

– Стаканы-ураганы! – вскричал Трам в ярости. – Вот как ты разговариваешь с королем? Пошлите меня, государь, я пойду.

– Я думал, ты не веришь в рог, – удивился Каспиан.

– Не верю, ваше величество. Но что поделаешь? Я мог погибнуть во время охоты на гусей, могу погибнуть здесь. Вы – мой король. Я знаю, что это большая разница – давать советы и получать приказы. Совет я вам дал, теперь время приказов.

– Я этого никогда не забуду, Трам, – сказал Каспиан. – Кто-нибудь, позовите Тараторку. А когда мне трубить в рог?

– Я бы подождал рассвета, ваше величество, – сказал доктор Корнелиус. – Это благоприятное время для Белой Магии.

Через несколько минут явился Тараторка и получил свое задание. Поскольку, как большинство белок, он был чрезвычайно храбр, порывист, полон энергии и озорства (не говоря уже о самодовольстве), то, не дослушав, загорелся тут же бежать. Ясно было, что он доберется до Фонарной Пустоши за то же время, за которое Трам преодолеет более короткое расстояние до устья реки.

Наскоро перекусив, оба пустились в путь, сопровождаемые горячей благодарностью и добрыми пожеланиями короля Каспиана.

Глава восьмая

Как покинули остров

– И вот, – сказал Трам (потому что, если вы помните, именно он поведал четверым детям эту историю, сидя на траве в разрушенном замке Кэр-Параваль), – и вот я сунул в карман пару горбушек, оставил друзьям все оружие, кроме кинжала, и в предрассветной тьме отправился в леса. Я оттопал несколько часов, когда раздался звук, подобного которому я в жизни не слышал. Ух, этого я никогда не забуду. Он заполнил все, оглушительный, как гром, но гораздо протяжнее, спокойный и нежный, как музыка над водой, но такой сильный, что лес заколебался. И я сказал себе: «Если это не рог, зовите меня кроликом». Чуть позже я удивился, почему он не прозвучал на рассвете…

– Сколько времени было? – спросил Эдмунд.

– Между девятью и десятью, – отвечал Трам.

– Как раз, когда мы были на станции! – воскликнули дети, глядя друг на друга горящими глазами.

– Пожалуйста, продолжайте, – сказала гному Люси.

– Ну, как я говорил, я удивился, но все равно спешил, как только мог. Я шел всю ночь, а когда наполовину рассвело, рискнул перебежать открытое место – словно я не умнее великана! Хотел срезать большую петлю реки, ну и попался. И даже не вражеской армии, а надутому старому дураку, охранявшему маленький замок, последний в ряду Миразовых укреплений со стороны берега. Не нужно говорить, что правды они от меня не узнали, я ведь гном, а этим все сказано. Однако, креветки-конфетки, очень здорово, что сенешаль оказался надутый дурак. Любой другой прикончил бы меня на месте, но этому понадобилась самая страшная казнь – отправить меня к «призракам» со всеми подобающими церемониями. А тут эта юная леди (он кивнул в сторону Сьюзен) слегка постреляла из лука – и отлично постреляла, осмелюсь сказать, – так что вот я здесь.

Он выколотил пепел и вновь набил трубку.

– Обалдеть можно! – воскликнул Питер. – Так это твой рог – твой собственный рог, Сью, – сдернул нас вчера утром с платформы! Мне трудно поверить. Как-то все это в голове не укладывается.

– А мне непонятно, почему ты удивляешься, раз ты вообще веришь в магию, – сказала Люси. – Мы же столько читали, как людей волшебством переносит из одного места в другое или даже из одного мира в другой. Я хочу сказать, когда волшебник в «Тысяче и одной ночи» вызывает джинна, джинн не выбирает, явиться ему или нет. Вот и с нами случилось что-то похожее.

– Да, – ответил Питер. – Наверное, все кажется таким странным из-за того, что в сказках тот, кто вызывает, всегда из нашего мира. Никто никогда не думал, откуда приходит джинн.

– А теперь мы знаем, что этот джинн чувствует, – хохотнул Эдмунд. – Ничего себе! Не очень-то приятно знать, что тебе могут этак свистнуть. Это хуже, чем отец говорит: «жить по милости телефона».

– Но ведь мы рады, что оказались здесь, правда? – сказала Люси. – Если Аслан так хочет?

– Ладно, – произнес гном, – что же нам все-таки делать? Полагаю, мне стоит вернуться к Каспиану и сказать, чтобы он не рассчитывал на помощь.

– Как не рассчитывал? – удивилась Сьюзен. – Но ведь все получилось, мы здесь.

– М-м-м-да, конечно. Ясное дело, – сказал гном, у которого, кажется, засорилась трубка (во всяком случае, он очень старательно ее ковырял). – Да… но… мне кажется…

– Разве вы не видите, кто мы? – воскликнула Люси. – Какой глупый…

– Я полагаю, что вы – четверо детей из старой сказки, – отвечал Трам. – И я, конечно, счастлив вас видеть. Это все, несомненно, очень интересно. Но… вы не обидитесь? – И он снова заколебался.

– Да скажите, наконец, что вы там мнетесь, – произнес Эдмунд.

– Ладно, только чтоб не обижаться, – сказал Трам. – Дело в том, что король, Боровик и доктор Корнелиус, они ожидали… ну, как бы это сказать… помощи. Другими словами, они, наверное, представляют вас великими воителями. Как бы это… мы, конечно, обожаем детей и все такое, но сейчас, в разгар войны… ну, вы, конечно, понимаете…

– Вы считаете, что мы не годимся, – сказал Эдмунд, краснея.

– Прошу вас, не обижайтесь, – перебил гном. – Уверяю вас, мои дорогие маленькие друзья…

– Услышать от вас «маленькие» – это и правда немного слишком, – сказал Эдмунд, вскакивая. – Вы, значит, не верите, что мы выиграли битву при Беруне? Ну, обо мне можете говорить что хотите, потому что я знаю…

– Не злись, – сказал Питер. – Дадим ему вооружиться и вооружимся сами в нашей сокровищнице, тогда и поговорим.

– Не понимаю, чего ради… – начал Эдмунд, но Люси шепнула ему на ухо: – Не лучше ли сделать, как говорит Питер? В конце концов он – Верховный Король. И, по-моему, у него есть мысль.

Эдмунд согласился, и при свете фонарика все, включая Трама, снова спустились в темный холодный мрак и пыльное великолепие хранилища драгоценностей.

Глаза у гнома сверкнули, когда он увидел богатства, наваленные на полках (хотя для этого ему пришлось встать на цыпочки). «Этого ни в коем случае нельзя показывать Никабрику», – шепнул он про себя. Они легко нашли кольчугу для него, меч, шлем, щит, лук и колчан со стрелами. Шлем был медный, украшенный рубинами, на рукояти меча блестело золото; Трам в жизни не видел, тем более не носил таких ценностей. Дети также надели кольчуги и шлемы, сыскались меч и щит для Эдмунда, лук для Люси – Питер и Сьюзен, конечно, не расставались со своими дарами. Пока поднимались по лестнице, звеня кольчугами, все больше ощущая себя нарнийцами и все меньше школьниками, мальчики держались рядом, явно разрабатывая какой-то план. Люси слышала, как Эдмунд сказал:

– Нет, дай я. Для него будет полный провал, если я выиграю, а нам меньше стыда, если я проиграю.

– Хорошо, Эд, – сказал Питер.

Когда они вышли на дневной свет, Эдмунд очень вежливо обратился к гному и сказал:

– У меня к вам просьба. Детишкам вроде нас нечасто выпадает счастье встретить такого великого воина. Не согласились бы вы на коротенький фехтовальный поединок? Это было бы жутко любезно с вашей стороны.

– Но, парень, – отвечал Трам, – мечи-то острые.

– Знаю, – кивнул Эдмунд, – но я вряд ли смогу вас достать, а вы, конечно, легко меня обезоружите, не причинив иного вреда.