Наполеон и Мария-Луиза - Бретон Ги. Страница 42

На следующий день герцогиня Пармская получила официальное извещение о смерти Наполеона — оно пришло к ней в письме барона Винцента, посла Австрии в Париже. Мария-Луиза тотчас же решила, что герцогский двор будет носить траур в течение трех месяцев, и принялась вместе с Нейппергом составлять ноту-некролог, предназначенную для опубликования в прессе. С первых же строчек перед ними возникла проблема: как именовать покойного? Наполеон? Это значило бы признать, что он был государем. Бонапарт? Это слишком напоминало бы о кровавых днях Революции. Император? Об этом не могло быть и речи. Бывший император? Это значило бы допустить, что он был им. Тогда как?

Нейпперг нашел выход из положения. С нескрываемым удовольствием он написал следующее: «Вследствие кончины светлейшего супруга нашей августейшей государыни…»

«Светлейший супруг» — это значило «принц-консорт»…

Человек, заставлявший дрожать королей, от этих слов, должно быть, перевернулся в гробу.

30 июля Мария-Луиза присутствовала на службе в церкви, укутанная в длинную черную вуаль, которая главным образом предназначалась для того, чтобы скрыть ее беременность. После этого она заказала тысячу месс в Парме и столько же в Вене с категорическим указанием вовсе не упоминать в молитвах имени усопшего…

Когда все эти формальности были исполнены, она заказала себе множество платьев для большого траура и с удовольствием стала думать о будущем.

Мадам де Ту пишет:

«Наконец она получила возможность связать себя священными узами брака с г-ном Нейппергом, обладавшим столь выдающимися мужскими способностями. Действительно, вот уже шесть лет бедняжка дрожала при одной лишь мысли о том, что этот человек, природой предназначенный для того, чтобы доставлять наслаждение, мог из-за внезапного, необдуманного порыва уйти от нее и проявлять свои таланты где-нибудь в другом месте. Она решила сочетаться с ним браком, даже не дожидаясь окончания официального траура».

Таким образом, 8 августа сожители тайно совершили обряд бракосочетания в дворцовой часовне.

Некоторые историки отрицали факт совершения этого брака. Сегодня он является неоспоримым. Сын Нейпперга сообщает об этом в своих мемуарах, написанных в 1831 году:

«5 мая 1821 года император Наполеон скончался на скалистом острове Святая Елена. Несколько месяцев спустя, 8 августа того же года, священник официально совершил обряд бракосочетания. Аббат Нойшель, исповедник ее величества эрцгерцогини, в настоящее время являющийся архиепископом в Гуасталле, благословил супругов. Если я не ошибаюсь, свидетелями тому были доктор Росси и будущий главный интендант дворца барон Амелен де Сен-Мари. Бракосочетание было совершено в часовне герцогского дворца в Парме. Разница в положении потребовала совершения „брака левой руки“ и исполнения других условностей, которые, как это легко понять, все обязались хранить наистрожайшим образом.

Выйдя замуж 8 августа, Мария-Луиза 9 августа родила крупного мальчика, которого нарекли Гийомом, и свежеиспеченные супруги продолжали жить, «сдерживая при людях свои порывы», что, впрочем, никого не могло обмануть.

Вот что еще пишет Альфред Нейпперг:

«Хотя поведение моего покойного отца в глазах света было во всех отношениях и во всякое время поведением слуги, безгранично преданного своей августейшей повелительнице, и хотя он никогда не делал, прямо или косвенно, намека на существование других, более интимных отношений, можно с уверенностью утверждать, что уже длительное время его истинное положение при дворе ни для кого не составляло тайны, и что всем были известны самые секретные подробности».

Этот очаровательный молодой человек дает нам в своих «Мемуарах» краткое описание жизни «супругов де Нейпперг»:

«Невозможно представить себе более благополучного союза, более нежной любви к детям, более счастливого супружества. Мой отец каждый день, едва проснувшись и еще не встав с постели, писал несколько строк ее величеству. Ответ никогда не заставлял себя долго ждать. Записка ее величества часто приходила первой, и в некоторые дни обмен посланиями был более чем оживленным».

Их идиллическая жизнь была нарушена в октябре 1821 года, когда доктор Антоммарки, приехавший со Святой Елены, явился в герцогский дворец.

Целью его визита было передать Марии-Луизе последнее пожелание Наполеона перед кончиной.

Раздраженная герцогиня отказалась принять Антоммарки и предоставила это своему супругу. Тот был любезен, но держался холодно.

— Слушаю вас, сударь. Ее величество нездоровы, но я передам ей то, что вы доверите мне.

Антоммарки ожидал иного приема. Слегка смущенный, он заговорил о сердце Наполеона, которое он должен был доставить Марни-Лунзе, но которое Гудсон Лоу запретил вывозить со Святой Елены.

— Это кощунство! — возмущался врач. — Нужно, чтобы ее величество вмешалась. Только она может заставить выполнить последнюю волю императора.

Затем, видя, что Нейпперг не реагирует, Антоммарки положил на стол пакет.

— Это его посмертная маска, — тихо произнес он. — Благоволите передать маску императрице.

Генерал с ледяной улыбкой кивнул в знак согласия, и бедняга Антоммарки, которому нечего было более сказать, вышел из приемного зала, поняв, что его приезд сюда был совершенно напрасным.

К несчастью, он не ошибался.

Через несколько дней Мария-Луиза уведомила Меттерниха о том, что она отказывается принять сердце Наполеона.

И жизнь супружеской четы Нейппергов потекла своим чередом. Вскоре ничто в герцогском дворце не напоминало о тех днях, когда герцогиня была супругой самого великого человека своего времени. Действительно ничто, ибо уже в декабре врач, доктор Герман Роллет, застал детей интенданта Марии-Луизы «за игрой с каким-то предметом из гипса, к которому они привязали веревку и таскали по комнатам, воображая, что это карета «.

Ролле наклонился и с изумлением узнал в этом предмете посмертную маску императора…

Итак, Мария-Луиза не пролила ни слезинки, когда узнала о смерти Наполеона.

А другие женщины?

Все те, кого он любил, кого ласкал, осыпал подарками и титулами, кого он навсегда вывел из тени, уложив в свою постель? Плакали ли они, прочитав в газетах, что император лежит мертвый на острове Святой Елены?

Мадемуазель Жорж, например?

11 июля, в тот день, когда известие о смерти императора разнеслось по Франции, нежная Жоржина готовилась к своему возвращению на сцену Одеона, возвращению, которое должно было свершиться после шести лет изгнания. Действительно, на следующий же день после Ватерлоо она была изгнана из Театр-Франсэ герцогом де Дюраясом, директором театра, только за то, что осмелилась показаться на публике с букетиком фиалок, приколотым к корсажу. Прежде чем покинуть Францию, она настойчиво добивалась чести сопровождать императора на Святую Елену. Получив от англичан отказ, мадемуазель Жорж отправилась играть в Бельгию, где свела знакомство с неким Шарлем-Анри Арелем, полемистом, ставшим ее любовником. В начале 1821 года любовники возвратились в Париж и обосновались в трехкомнатной квартире на улице Мадам.

Мадемуазель Жорж и Арель находились у себя в квартире, когда Жюль Жанен, который снимал мансарду в том же доме, спустился к ним и сказал о смерти Наполеона.

Мадемуазель Жорж страшно побледнела и упала в обморок.

Если верить Арману Плателю, то затем случилось весьма забавное происшествие.

Вот что пишет Платель:

«Арель держал в своей квартире свинью по имени Пьяф-Пьяф, пользовавшуюся полной свободой. Привлеченное шумом, сопровождавшим падение мадемуазель Жорж на пол, животное рысцой прибежало в гостиную и, с подозрением глядя вокруг, пыталось понять, что же происходит. Увидев, что ее хозяйка лежит на полу, свинка несомненно решила, что с ней хотят поиграть, и бросилась к мадемуазель Жорж. Жанен и Арель, перепугавшись, схватили свинью за уши и стали тянуть, пытаясь помешать ей накинуться на актрису. Но Пьяф-Пьяф была очень сильной свиньей. Несмотря на то что она визжала от боли, она увлекла за собой обоих мужчин, заскользивших по паркету гостиной, задевая и опрокидывая мебель. В конце концов на свинью упало кресло, она вырвалась из державших ее рук и устремилась на свое обычное место, диким визгом переполошив весь квартал» .