Гражданин Галактики - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 30

Торби сказал старшему клерку Арли Крауза-Дротару.

– Мы так просто все это и оставим? На Джаббале все бы исчезло в одну минуту…

– Разве ты не видел, как утром заряжали носовую пушку?

– Я внизу был.

– Она заряжена – и там люди. У этих существ нет морали, но они умны. Они будут честными, точно кассир, когда босс наблюдает.

– Что же происходит сейчас?

– Мы выжидаем. Они смотрят товар. Через некоторое время – через день-другой – они нагромоздят свои кучи рядом с нашими. Мы еще подождем Может быть, они сделают свои кучи выше. Может быть, они пошляются кругом и предложат нам что-то еще. Возможно, мы перехитрили сами себя и упустили что-то, что бы нам понравилось. А может быть, мы возьмем одну из этих куч и разделим ее на две, говоря этим, что нам нравится товар, но цена слишком высока. Или, может, и ждать не будем. Передвинем наши кучи поближе к тому, что они нам предложили и что нам понравилось. Но их товар все еще не будем трогать, будем ждать. И никто ничего не передвинет довольно долго. А когда цена нас устроит, мы возьмем то, что они предлагают и оставим наше. Они придут и возьмут наш товар. Мы унесем к себе любой наш товар, если цена неправильная; они унесут тот товар, который мы отложим. Но это еще не все. Теперь каждая сторона знает, чего хочет другая я какова цена. Они начинают делать предложения; мы предлагаем цену. Совершаются новые сделки. Когда мы пройдем через это во второй раз, мы отдадим все, что они хотят за свой товар, который нужен нам, за цену, на которую согласны обе стороны. Никаких затруднений. Вряд ли мы можем управиться лучше на планетах, где мы можем разговаривать.

– Да, но разве тут не тратится даром масса времени?

– А ты знаешь что-нибудь еще, чего у нас так много? Неторопливый аукцион продвигался без сучка и задоринки; постепенно устанавливалась цена на товары; сделки не были похожими на разных планетах, спрос определялся экспериментальным путем; товары, которые хорошо расходились на Лозиане, не находили спроса на Финстере. Шесть куч складных ножей, предназначавшихся для Вуламурры, набрали высокую цену. Но в межзвездной торговле всегда бывают неожиданности.

Бабушка Крауза, хотя и прикованная к постели, время от времени требовала, чтобы ее несли с инспекцией; при этом кому-то всегда доставалось. Незадолго до прибытия на Финстер ее гнев обрушился на детские помещения и квартиры холостяков. В детских она увидела множество книжек с картинками. Она велела конфисковать «эту чушь, достойную фраки».

Говорили, что Бабушка собирается обследовать только детские, помещения для женщин и трюмы, поэтому холостяки и попались. Бабушка увидела их койки прежде, чем они успели спрятать приколотые над ними картинки.

Бабушка была шокирована! За картинками последовали не только комиксы, но были осмотрены все журналы, откуда они были вырезаны. Контрабанду отослали в инженерскую, чтобы уничтожить.

Суперкарго увидел их там, и его осенила блестящая идея; картинки и журналы присоединили к товарам.

Рядом с ненужными бумажками появились прекрасно обработанные туземные драгоценности: берилы, гранаты, опалы и кварц. Суперкарго захлопал глазами и дал знать капитану.

Буклеты и журналы перераспределили: каждый отдельно. Драгоценностей появилось еще больше. Наконец, каждую книжку разорвали на страницы. Достигли соглашения: камень за одну страницу. Холостяки отдали картинки, которые им удалось спрятать: патриотизм и дух торговли перевесили чувство собственности – в конце концов, они могли приобрести новые картинки в любом цивилизованном порту. Прочесали все детские в поисках комиксов с приключениями.

Впервые в истории комиксы и иллюстрированные журналы были проданы за драгоценности, во много раз превосходящие их весом.

После Вуламурры посетили Тот-4, и каждый перелет приближал их к Большому Слету Народа; весь корабль охватила предпраздничная лихорадка. Членов команды освобождали от работ, чтобы они могли порепетировать, порядок вахт пересматривался, чтобы соседи по комнате могли вместе петь, для атлетов оборудовали специальную спортивную площадку и освобождали их от всех работ, кроме боевой вахты, чтобы они тренировались до седьмого пота. До головной боли и хрипоты обсуждались планы гостеприимства, должного поддержать гордую славу «Сизу».

По n-пространству летели длинные радиограммы, и Главный инженер протестовал против нелепой траты энергии, отпуская резкие замечания насчет высокой цены трития. Но Первый помощник легко соглашалась на эти затраты. Она теперь часто улыбалась какой-то странной новой улыбкой, как будто знала что-то, о чем не говорила никому. Дважды Торби заметил, что она улыбается ему, и это его встревожило: лучше бы не привлекать Бабушкиного внимания. А однажды она проявила к нему особое внимание, и это ему совсем не понравилось – он был удостоен чести есть вместе с ней за то, что сжег рейдер.

Судно появилось на экранах «Сизу», когда он уходил с Финстера – неожиданное место для атаки, так как обычно чужие корабли там почти не бывали. Тревогу дали только через четыре часа, «Сизу» летел со скоростью пять процентов световой, и было ясно, что набрать ее полностью невозможно.

Все это легло на плечи Торби: компьютер левого борта был поврежден; с ним случился «нервный шок», и электронщики бились над ним с самого взлета. Племянник Торби Джери вернулся к астронавигации; во время долгого взлета с Лозианы Джери подготовил нового Практиканта – подростка, которому Торби доверял мало, но не спорил, когда Джери решил, что Кенан Дротар готов к вахте, хотя никогда он еще не дежурил по-настоящему. Джери не хотелось возвращаться в компьютерную по двум причинам: из-за статуса и потому, что здесь он работал с сестренкой, которую так любил.

Так что, когда неожиданно возник рейдер, против него оказался один Торби.

Он почувствовал себя неуверенно, когда начал решать задачу, потому что точно знал: компьютер другого борта вышел из строя. Величайшее благо для оператора – вера в своих товарищей, мысль о том, что «ладно, если даже я и промажу, так его прикончат те отличные ребята», – в то время как другая группа думает то же самое о нем. Это дает всем такое важное чувство уверенности.

На этот раз у Торби никакого чувства уверенности не было. Никакого. Финстериане не из тех, кто путешествует в космосе, вряд ли это был их корабль. Не мог он быть и маркетерским, для этого у него был слишком тяжелый хвост. И не из Гвардии Гегемонии: Финстер на много световых лет удален от цивилизации. В Торби жила болезненная уверенность, что пройдет немного времени, и его предположения подтвердятся; он должен целиться и бить – иначе он снова станет рабом, и вся его Семья тоже.

Это испортило его расчеты времени, замедлило мысли.

Но вскоре он забыл о неисправном компьютере, о Семье, даже о рейдере как таковом Движения рейдера стали лишь информацией, которую он впитывал, и все это было задачей о направлении огня. Его помощник привязался ремнем к другому креслу, в то время как резкий сигнал из рубки Главного Командования требовал доложить о ситуации. Торби не слышал их, как не слышал, что сигнал смолк. Вошел Джери, которого прислал капитан; Торби ничего не замечал. Джери поднял юнца со второго сиденья, сел туда сам, отметил, что рубильник повернут в сторону щитка Торби. Не говоря ни слова, он заглянул в решение Торби и начал набрасывать альтернативу, готовый принять управление огнем, переключив рубильник, как только Торби выстрелит, и пустить другой снаряд, по-иному. Торби не заметил и этого.

Через некоторое время по связи раздался бас капитана Краузы:

– Правый борт! Могу я помочь маневрами? Торби не услышал. Джери взглянул на него и ответил:

– Не советую, капитан.

– Очень хорошо.

Старший оператор с левого борта, в неслыханное нарушение правил, вошел и наблюдал молчаливую борьбу, пот струился по его лицу. Торби ничего не видел. Для него не существовало ничего, кроме рукояток, клавиш и кнопок, нервы были напряжены до предела. Ему неудержимо захотелось чихнуть, но он подавил это желание.