Дверь в лето (сборник) - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 57

— Пострадавшие есть, — прервал его Гейнс. — Пошлите туда медиков и полицию. Живее!

— Есть, сэр! — Девидсон махнул своему помощнику, но тот уже набрал нужные номера. — Должен ли я остановить другие полосы, шеф?

— Нет. Это только увеличит беспорядки. Продолжайте объявления по радио, а остальные полосы пусть катятся, иначе мы вовек не разберемся.

Гейнс твердо знал, что другие полосы останавливать нельзя. Конечно, эвакуировать людей через неподвижные полосы было бы гораздо проще, но роторы могли не выдержать нагрузки, не говоря уже о том, что пять миллионов возбужденных людей на неподвижной дороге будут представлять собой нешуточную полицейскую проблему. Уж лучше эвакуировать пассажиров двенадцатой полосы по крышам, позволив им добираться домой по другим полосам.

— Сообщите мэру и губернатору, что я беру на себя чрезвычайные полномочия. Начальник полиции поступает в ваше распоряжение. Велите коменданту вооружить кадетов и ждать приказа. Быстрее!

— Есть, сэр. Должен ли я вызвать свободных от вахты инженеров?

— Не нужно. Это не инженерная проблема. Посмотрите на приборы: сектор отключился сразу — кто-то вручную вырубил все роторы. Всех свободных от вахты держите наготове, но не вооружайте и не посылайте к роторам. Прикажите коменданту послать всех кадетов старших курсов в управление сектора Стоктон. Пусть их снабдят интрациклами, пистолетами и гранатами с усыпляющим газом.

— Есть, шеф, — за спиной Девидсона возник клерк и что-то сказал ему. — Шеф, с вами хочет говорить губернатор.

— Мне не до него, впрочем, вам тоже. Кто ваш сменщик? Вы послали за ним?

— Хаббард. Он уже здесь.

— Предоставьте ему разговаривать с губернатором, мэром, прессой, со всеми, даже с Белым Домом. Несите вашу вахту. Я отключаюсь. Свяжусь с вами снова, как только найду патрульную машину, — и прежде чем погас экран, Гейнс выскочил из будки. Блейкинсоп не рискнул с ним заговорить, а просто побежал следом.

Пробежав двенадцатимильную полосу, Гейнс остановился, повернул за ветроотбойник и поднял глаза на пробегавшую мимо стену, отыскивая невидимые Блейкинсопу ориентиры. Гейнс отыскал нужный знак и побежал навстречу движению полосы так быстро, что австралиец отстал на добрую сотню футов и едва не потерял его, когда тот нырнул в проход и побежал вниз по лестнице.

Они оказались на узкой дорожке “под землей”. Все вокруг было наполнено грохотом, потрясшим не только слух, но и сами тела. Блейкинсоп никогда раньше не слыхал ничего подобного. Прямо перед ним, освещенный желтым светом дуговых ламп, вращался ротор с путаницей проводов внутри, похожий на барабан. Вверху он соприкасался с внутренней стороной полосы, передавая ей свое мерное движение. Справа и слева, насколько хватало глаз, на равном расстоянии друг от друга вращались другие роторы. Промежутки между ними перекрывались узкими катками, уложенными на решетчатых стальных фермах, словно сигары в коробках. На сотни ярдов вокруг вращались, поблескивая, их стальные тела.

Линия стальных прутьев отделяла дорожку, на которой они стояли, от узких мостков, что шли параллельно линии роторов, но Не вплотную к ним. В этот промежуток и смотрел Гейнс, отыскивая что-то, с ясно видимой досадой на лице. Блейкинсоп спросил было его о причине беспокойства, но не услышал собственного голоса — он утонул в шуме тысяч роторов и мириад катков.

Словно угадав его вопрос, Гейнс повернулся, сложил руки рупором и прокричал Блейкинсопу в самое ухо:

— Машины нет. Я рассчитывал найти здесь патрульный автомобиль.

Австралиец, желая ему помочь, ткнул пальцем в стальные джунгли. Гейнс посмотрел туда и увидел людей, работающих у снятого с подшипников ротора. Они уже опустили его на тяжелую приземистую платформу и готовились увезти.

Главный Инженер благодарно улыбнулся австралийцу, достал из кармана фонарь и направил в ту сторону узкий, как игла, яркий луч. Один из механиков поднял голову, и Гейнс начал мигать фонариком, повторяя какой-то сигнал. Человек сорвался с места и подбежал к ним.

Это был стройный юноша в полотняной робе. На ушах его были антифоны, а на голове какая-то несуразная ермолка со знаками различия. Узнав Главного Инженера, юноша козырнул, и его лицо приняло по-мальчишески серьезное выражение.

Гейнс сунул фонарь в карман и начал быстро жестикулировать обеими руками, так быстро и отточенно, словно отроду был глухонемым. Блейкинсоп вспомнил все, что знал из антропологии, и решил, что это напоминает язык жестов американских индейцев. Как ни странно, он пригодился здесь для чисто производственных надобностей.

Кадет кивнул, ступил на мостки и посветил фонарем куда-то вдаль. Тут же в его луче возникла бешено несущаяся машина. Она остановилась прямо перед ними.

Формой она напоминала яйцо на двух колесах. Спереди откинулся стеклянный колпак, и показался водитель, тоже кадет. Гейнс что-то объяснил ему жестами, после чего втолкнул Блейкинсопа в тесный пассажирский отсек. Над водителем опустился колпак, навстречу им рванул тугой воздух, и когда австралиец поднял глаза, то увидел, что позади остались по меньшей мере три тяжелых экипажа. В кузове последнего, кажется, мелькнули сквозь окна ермолки кадетов, но поручиться за это он не мог — скорость машины была не меньше двухсот миль в час.

Он даже не успел удивиться тому, как кадет рванул машину с места, а Гейнс, игнорируя перегрузку, уже вызывал Девидсона по встроенному визору. С тех пор, как за ними захлопнулась дверь, в машине установилась относительная тишина. На экране появилось лицо дежурной.

— Дайте мне Девидсона, старшего вахтенного.

— О! Это мистер Гейнс! С вами хочет поговорить мэр, мистер Гейнс.

— Пошлите его подальше и дайте мне Девидсона, да поживее!

— Есть, сэр!

— И вот еще что — поддерживайте этот канал до тех пор, пока Л сам не прикажу его отключить.

— Хорошо.

На экране появился Девидсон.

— Это вы, шеф? Пока все без изменений.

— Хорошо. Вы можете отыскать меня на этой линии или в управлении Десятого субсектора. Теперь сгиньте.

На экране снова появилась дежурная.

— Вызывает ваша жена, мистер Гейнс. Соединить?

Гейнс пробормотал что-то не особенно учтивое и ответил:

— Да.

На экране расцвела фальшивой улыбкой миссис Гейнс. Прежде чем она успела открыть рот, он выпалил на одном дыхании:

— Дорогая, не волнуйся, со мной все в порядке, дома буду, когда вернусь оттуда, куда сейчас еду, — и отключился.

Наконец они остановились у лестницы, ведущей в управление Десятого сектора, и вышли из машины. У рампы стояли три больших грузовика, а рядом с ними выстроились з шеренгу три взвода кадетов.

Один из кадетов подбежал к Гейнсу, отсалютовал и доложил:

— Линдсей, сэр, младший вахтенный. Вахтенный инженер просил вас сразу же зайти в пультовую.

Когда они зашли в пультовую, навстречу им поднялся вахтенный инженер.

— Вас вызывает Ван Клик, шеф.

— Соединяйте.

На большом экране появился Ван Клик.

— Хэлло, Ван, где вы?

— В управлении сектора Сакраменто. А теперь слушайте…

— В Сакраменто! Отлично! Докладывайте.

— “Докладывайте”, — раздраженно передразнил Ван Клик. — Черта с два! Я больше не ваш заместитель, Гейнс. А теперь…

— Вы что, белены объелись?

— Слушайте меня и не перебивайте. Все узнаете. Короче, Гейнс, меня выбрали председателем Временного исполнительного комитета Нового Порядка.

— А вы не бредите, Ван? Что это значит: “Новый Порядок”?

— Узнаете. Короче — функционалистская революция. Мы внутри — вы снаружи. Мы остановили двенадцатую полосу, чтобы показать вам малую долю того, что можем.

“О функциях. Трактат о Естественном Состоянии Общества”, библия функционалистов, увидел свет в 1930 году. Его называли всеобъемлющей научной теорией социальных взаимоотношений. Автор, Пол Декер, называл идеи демократии и равенства людей “отжившими и вредными”. Он предлагал социальную систему, при которой люди оценивались бы по своим “функциональным” качествам, то есть по производственным показателям. Если Же человек выходил за рамки своих функций, добиваясь успеха в других областях, то это признавалось ненужным, вредным и “противоречащим естественному состоянию”. Такой порядок подсказывало тогдашнее состояние экономики.