Дорога доблести - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 63

— Стар, неужели ты готова пройти через девять месяцев болезненного состояния, даже через угрозу смерти, ради того, чтобы избавить меня от нескольких минут раздражения?

— Я не умру. Вспомни — у меня было трое детей. Нормальные роды, никаких неприятностей.

— Но, как ты сказала сама, это было «много лет назад».

— Неважно!

— Гмм… но как много? («Сколько же тебе лет, моя любимая?» — вопрос, который я не мог заставить себя задать.)

— Разве это так важно, Оскар? — У неё был расстроенный вид.

— Гмм… Полагаю, нет. Ты же знаешь о медицине гораздо больше меня.

— Ты спрашиваешь сколько мне лет, не правда ли? — произнесла медленно Стар. Я не ответил. Она помолчала, потом, не дождавшись ответа, продолжила: — Старая поговорка твоего мира гласит — «Женщине столько лет, на сколько она себя чувствует». А я чувствую себя юной, и, значит, я действительно юна, у меня не растрачен интерес к жизни, я могу носить в своем чреве ребёнка или даже многих детей. Но я знаю… О, я знаю! Знаю, что твои тревоги связаны не с тем, что я слишком богата или занимаю положение, иногда ставящее мужа в затруднительное положение. Да, это все я отлично понимаю — мой первый муж из-за этого развелся со мной. Но он был моим ровесником. Самая же большая жестокость и несправедливость, которую я совершила, заключается в том, что я знала, что мой возраст — вопрос для тебя серьезный. Знала и промолчала.

Вот почему был так взбешен Руфо. После того, как мы провели ту ночь в пещере в Лесу Драконов, он высказал мне это в словах, полных яда. Он сказал, что знал о моей способности кружить головы молодым людям, но он никогда не думал, будто я паду так низко, что завлеку одного из них в брачную ловушку и ни слова ему не скажу. Руфо никогда не был высокого мнения о своей бабке, он мне это прямо сказал, но на этот раз…

— Замолчи, Стар!

— Да, милорд.

— Все это ровно ничего не значит, — сказал я так же уверенно, как чувствовал это в глубине души. — Руфо не знает моих чувств. Ты моложе завтрашнего рассвета и всегда будешь такой. И я больше не желаю слышать об этом.

— Да, милорд.

— И это ты тоже брось. Просто скажи «О’кей, Оскар».

— Да, Оскар, О’кей.

— Вот так-то лучше. Если, конечно, ты не нарываешься на новую порку. А я для этого слишком притомился. — Я сменил тему: — Теперь о том, о чём мы говорили. Нет никаких причин растягивать этот прелестный животик, раз существует другая возможность. Я деревенский вахлак, вот и все. Я не привык к городским обычаям. Когда ты сказала, что сделаешь все сама, ты имела в виду, что они тебя вернут в то состояние, в котором ты была до операции?

— Нет, я просто стану приемной матерью в дополнение к тому, что являюсь матерью генетически. — Она улыбнулась, и я понял, что иду по правильному пути. — Это сэкономит приличную денежку из тех средств, которые ты не хочешь тратить. Эти здоровые крепкие женщины, что вынашивают чужих детей, берут очень дорого. Четыре ребёнка — и уже можно больше не работать, а десяток — делает их богатыми людьми.

— Ну, а как же им не брать дорого! Стар, я не возражаю против траты денег. Я согласен, раз ты уверена, что я заработал их больше чем транжирю своим трудом Героя. Впрочем, работа эта изрядная!

— Да, ты их заработал.

— Этот городской способ делать детей… Ты можешь выбирать? Мальчик, девочка?

— Конечно. Мальчиковые сперматозоиды гораздо более шустрые, их легко отсортировать. Вот почему Их Мудрости одни мужчины. Я — кандидат незапланированный. У тебя будет сын, Оскар.

— Можно и девочку. У меня к ним слабость.

— Хочешь девочку, хочешь мальчика, хочешь обоих сразу… Только прикажи.

— Стар, дай мне время проработать этот вопрос. Тут столько проблем, а я мыслю медленно, куда медленнее тебя.

— Ну уж!

— Ну, если ты не умнее меня, то нас когда-нибудь здорово околпачат. Мммм… Мужское семя так же легко хранить, как женские яйцеклетки?

— Легче.

— Ну вот и ответ, который нам нужен. Я ведь не так уж и боюсь всяких шприцев — провел достаточно времени в очередях на обследования в армии. Я отправлюсь в клинику, или как она там у вас называется, а затем мы не станем спешить. Когда мы решим (тут меня передернуло), мы отправляем открытку, там устроят соединение, и мы станет родителями. С этой минуты техники и те здоровенные бабы могут приниматься за дело.

— Да, ми… Оскар, любимый!

Так, ещё лучше. Снова почти спокойное девичье лицо. Да, конечно, снова лицо шестнадцатилетней девчонки, завороженной своим первым бальным нарядом и мальчиками — этой вызывающей дрожь восхитительной опасностью.

— Стар, ты говорила, что часто истинное значение имеет не вторая проблема, а какая-нибудь двадцать вторая?

— Да.

— Я знаю, что со мной плохо. Я расскажу тебе это и, может быть, Её Мудрость найдет правильное решение.

— Если ты сумеешь рассказать мне, любимый, то Её Мудрость конечно сумеет разрешить этот вопрос, даже если для этого придется снести этот дворец и построить новый размером отсюда и до ближайшей Галактики. Или я брошу заниматься этим бизнесом — Мудростью.

— Ну, вот это уже больше похоже на мою Счастливую Звезду. Ладно, это не потому, что я — жиголо. Я заработал по меньшей мере на кофе с пирожками. Пожиратель Душ почти что сжевал мою, он вызнал её размер и форму… он узнал вещи, о которых даже я давно позабыл. Это было страшно, и плата должна быть высока. Но это и не твой возраст, любимая. Кому какое дело до того, сколько лет Елене Троянской! У тебя всегда будет нужный возраст. И разве можно не быть счастливым, когда находишься рядом с тобой? И я не ревную к твоему положению — мне оно не нужно, даже если его сахаром осыпят. И я не ревную тебя к тем мужчинам, что были в твоей жизни — к этим счастливым трупикам. И даже сейчас не буду ревновать, если только не наткнусь на одного из них, направляясь в туалет.

— В моей жизни сейчас нет никаких других мужчин, милорд муж.

— У меня нет причин сомневаться в этом. Но ведь всегда есть ещё следующая неделя, и ты не можешь ничего знать об этом наперед, любимая. Ты учила меня, что брак — не есть форма смерти, а ты явно не мертва, ты самая игривая из всех девчонок.

— Ну, знать тут, конечно, ничего нельзя, но ведь есть ещё чувства…

— Я бы на это ставку не делал. Я ведь читал доклад Кинси<Доклад доктора Кинси (США) о половом поведении американок.>.

— Какой такой доклад?

— Он разрушил теорию русалок. О замужних женщинах. Ладно, забудь. Вот гипотетический вопрос: если бы Джоко посетил Центр, тебя бы удержали эти чувства? Ведь нам пришлось бы оставить его ночевать.

— Дораль никогда не покинет Невии.

— Не могу его осуждать за это. Невия чудесное местечко. Но я сказал «если бы». Если бы он приехал — ты бы предложила ему кров, стол и постель?

— Это, — сказала Стар твердо, — будешь решать ты.

— Тогда скажем иначе: думаешь ли ты, что я смогу унизить Джоко, не отдав ему долг гостеприимства. Храброго галантного Джоко, который отпустил нас живыми, хотя имел право убить? Чей дар — стрелы и многое другое, включая медицинскую сумочку, позволили нам отвоевать Яйцо?

— По невианским обычаям вопрос о кровле, столе и постели решает муж, милорд муж.

— Мы не на Невии, здесь женщины сами располагают умом и своими правами. Ты увиливаешь от ответа, девочка.

— А это твое «если» включает и Мьюри? — Она озорно улыбнулась. — Или Летву? Обе они его любимицы, Дораль без них не поехал бы путешествовать. А как насчет той малышки… как её там… нимфетки?

— Сдаюсь. Я просто пытался доказать, что прыжок через шпагу механически не превращает живую девушку. в монашку.

— Мне это хорошо известно, мой Герой, — ровным голосом произнесла Стар. — Все, что я могу сказать по этому поводу, сводится вот к чему: эта девчонка никогда не доставит своему Герою даже минутного огорчения, а я обычно выполняю свои решения. Недаром же я ношу титул Её Мудрости.