Дорога доблести - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 43

Три дня спустя мы уезжали снова. На этот раз завтрак был чудовищно обилен. На этот раз наш выход сопровождал оркестр музыкантов. На этот раз Дораль ехал с нами. На этот раз Руфо подвели к его скакуну две девицы, которых он обнимал за талии, одновременно держа в каждой руке по бутылке спиртного, затем, после смачных поцелуев от дюжины других лиц женского пола, он был водружен в свое кресло и пристегнут ремнем в почти лежачем положении. Руфо заснул и захрапел еще до того, как мы отправились в дорогу.

Сколько поцелуев получил я на прощание, счесть просто невозможно, и многие из них были от тех, кто, честно говоря, не имел для этого больших оснований - я ведь пока еще только начинающий Герой, только постигающий основы этого мастерства.

Это неплохая профессия, несмотря на большие затраты времени, профессиональные заболевания и полное отсутствие социальной защищенности; у нее есть и свои достоинства, причем наибольшие перспективы на продвижение имеют тут люди упорные и готовые учиться. Дораль казался наверху блаженства.

За завтраком он воспел мои достижения на текущий момент в тысячах звучных строк. Но я был трезв и не позволил его хвалам вскружить голову созерцанием собственного величия. Я-то знал себе цену. Ясное дело какая-то пичуга регулярно приносила ему новости, но эта пичуга - врунья. Джон Генри-Стальной Человек и тот не мог бы сотворить то, что делал я, если верить Джоковой оде.

Я принял все как должное, ничего не отразив на своем геройском благородном лице, а затем встал и выдал им "Кейси в Бате", вложив сердце и душу в строку "Кейси могучий вынул его".

Стар в свободной манере интерпретировала мое выступление. Я (согласно ее переводу) восхвалял всех леди из дома Дораля, причем мои мысли явно ассоциировались с образами мадам Помпадур, Нелл Гвин, Нинон Ланкло и Ренджи Лил‹Имена знаменитых куртизанок, оставивших след в истории Франции и Англии.›. Стар не называла этих знаменитостей по именам, но зато изощрялась в хвалах на невианский манер, применяя термины, которые наверняка сразили бы даже Франсуа Вийона.

Мне пришлось выступить на "бис". Я продекламировал им "Дочурку Рейли" и "Бармаглота"‹Стихи Л. Кэрролла.›, сопровождая текст жестикуляцией.

Стар интерпретировала и это в должном духе. Она сказала именно то, что сказал бы я сам, будь в состоянии слагать поэтические строфы. Вечером, на второй день пребывания в гостях, мы встретились со Стар в парилке сауны Дораля. Около часа мы пролежали, закутанные в простыни на ложах, стоящих рядом, изгоняя вместе с потом вредные шлаки и восстанавливая силы. Я тут же выложил ей свое удивление происходящим и удовольствие по тому же поводу. Вообще-то на такие темы говорить трудно, но Стар - из тех немногих, перед кем я отваживаюсь открыть душу.

Она внимательно выслушала меня. Когда же я закончил, тихо сказала:

– Мой Герой, как ты знаешь, я плохо знакома с Америкой, но из того, что мне рассказывал Руфо, я усвоила, что ваша культура уникальна в сравнении с культурами других Вселенных.

– Да, я понимаю, что Соединенные Штаты не так наловчились в этих делах, как, например, Франция…

– Франция! - Тут она неподражаемо пожала плечами. - Латиняне никудышние любовники! Это утверждение я слышала неоднократно и готова его подтвердить, исходя из собственного опыта. Оскар, насколько я понимаю, ваша культура - единственная из полуцивилизованных, в которой любовь не рассматривается как высшее искусство и не исследуется так глубоко, как того заслуживает.

– Ты хочешь сказать, что мы в чем-то сходны с Невией? Как бы не так! "Это слишком хорошо для простого народа!"

– Нет, я не имею в виду, что вы такие же. - Стар говорила по-английски. - Хотя я и очень люблю своих здешних друзей, но это варварская культура и их искусство - тоже варварское. О, по-своему это прекрасное искусство, даже превосходное. Но… если мы переживем все то, что нам еще предстоит пережить, и когда трудности останутся позади, я хочу, чтобы ты попутешествовал по разным Вселенным. И ты поймешь, что я имею в виду. - Стар встала, придерживая простыню как тогу. - Но я рада, что ты доволен, мой Герой. Я тобой горжусь.

Я полежал еще немного, обдумывая услышанное от Стар. "Высшее искусство", а там - дома - мы даже не изучаем его, а еще менее - преподаем. Да и как это делать? Обучение балету требует многих лет, а в "Метрополитен Опера" не приглашают петь за громкий голос. И почему у нас любовь классифицируется как инстинкт?

Разумеется, сексуальный аппетит - это инстинкт, но разве аппетит превращает обжору в гурмана, а кухарку из забегаловки - в изысканного ресторанного повара? Черт побери, но ведь даже, чтобы стать кухарем в обжорке - надо учиться.

Я вышел из парилки, насвистывая "В мире все лучшее - даром", но тут же замолчал, чувствуя сожаление ко всем своим несчастным компатриотам, ограбленным еще в день своего появления на свет самым колоссальным жульничеством в Истории.

* * *

Проводив нас на милю за пределы своих владений, Дораль попрощался с нами, обнял меня, расцеловал Стар и взъерошил ей волосы. Потом, вместе со всем эскортом, выхватил шпагу и отдавал нам салют до тех пор, пока мы не скрылись за ближайшим холмом. Я ехал рядом со Стар, Руфо храпел позади.

Я взглянул на Стар, у нее чуть подрагивали уголки губ. Она поймала мой взгляд и чопорно произнесла:

– Доброе утро, милорд.

– Доброе утро, миледи. Каково почивали?

– Благодарю вас, недурно, милорд. А вы?

– Спасибо, тоже хорошо.

– Вот как? А с собакой ничего странного этой ночью не произошло?

– Собака ночью ничего не делала и это было самым странным, - сказал я, стараясь сохранять на лице полную серьезность.

– Неужели? Такая жизнерадостная собачка?! А тогда, кто был тот рыцарь, которого я видела с некой леди?

– То было не ночью. Еще - варкалось‹"Варкалось. Хлипкие шорьки", "О, светозарный мальчик мой" - строки из знаменитого стихотворения Л. Кэрролла "Jabberwocky" (в русском переводе "Бармаглот").›.

– Понятно. Значит, у тебя "взы-взы" стрижает меч? О, светозарный мальчик мой!