Достаточно времени для любви, или жизнь Лазаруса Лонга - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 112
– О! Значит, тебе она скоро понадобится, Вудро?
– Нет и нет! Тебе, дорогая.
Она ответила не сразу.
– Но говардианкой я не стану.
– Конечно, нет. Но это помогает. Реювенализационная терапия не дает вечной жизни и говардианцам. Некоторым людям она идет на пользу, другим – нет. Возможно, когда-нибудь мы узнает об этом побольше, но пока реювенализационные методики в среднем удваивают отпущенный человеку срок, говардианец он или нет. Кстати, ты не знаешь, сколько прожили твои дед и бабка?
– Откуда, Вудро? Я и родителей едва помню, а как звали дедов и бабок, даже не знала.
– Мы можем выяснить. На корабле хранятся материалы о каждом мигранте, который прилетел на нем. Я скажу Заку... капитану Бриггсу, чтобы он полистал досье твоей семьи. Когда-нибудь – сразу этого не сделаешь – я найду материалы о твоей семье на Земле. Потом...
– Нет, Вудро.
– Почему нет, дорогая?
– Мне это не нужно, я не хочу знать об этом. Очень давно, по меньшей мере три или четыре года назад, когда я выяснила, что ты говардианец, мне также удалось понять, что на самом деле говардианцы живут не дольше нас, обычных людей.
– Как это?
– А так: у всех нас есть прошлое, настоящее и будущее. Прошлое – это память, и я не могу вспомнить того времени, когда меня не было. А ты можешь?
– Нет.
– Выходит, здесь мы равны. Возможно, у тебя больше воспоминаний, ведь ты старше. Но все это прошлое. А будущее? Оно еще не наступило, и никто не знает, каким оно будет. Ты можешь пережить меня – а может быть, я переживу тебя. Или мы можем погибнуть вместе. Мы не знаем, да я и не хочу знать. Но у нас обоих есть настоящее: оно у нас общее, и сейчас я счастлива. Давай-ка поставим мулов в конюшню и насладимся сегодняшним дНем. – Отлично. – Он улыбнулся. – Долго и часто?
– И то и другое!
– Вот это моя Дора! Все стоящее внимания стоит повторить.
– И еще, и еще раз. Но минуточку, дорогой, ты назвал капитана Бриггса сыном, следовательно, он мой приемный сын. Полагаю, что так оно и есть, но не представляю его себе в подобном качестве. Но ты можешь не отвечать, потому что мы согласились не интересоваться прошлым друг друга...
– Давай, спрашивай. Если я сочту возможным, отвечу.
– Ну, хорошо... А кто мать капитана Бриггса? То есть твоя прежняя жена.
– Ее звали Филлис. Филлис Бриггс-Сперлинг. А зачем тебе знать о ней, дорогая? Очень хорошая девушка. А больше ничего сказать не могу. Никаких сравнений.
– Похоже, я сую нос не в свое дело.
– Возможно. Впрочем, мне безразлично. И Филлис, наверное, тоже. Дорогуша, с тех пор прошло два века, забудь об этом.
– О! Она умерла?
– Не знаю. Но, может быть, Зак слыхал о ней: он недавно побывал на Секундусе. Впрочем, он бы мне сообщил. Мы с ней не общались после того, как она развелась со мной.
– Развелась с тобой? У этой женщины нет вкуса!
– Дора-Адора! Нельзя сказать, что у Филлис нет вкуса, она очень хорошая девушка. Я обедал с ней и ее мужем, когда в последний раз был на Секундусе, то есть не один, а вместе с Заком. Они с мужем потрудились собрать наших с ней детей, тех, что были тогда на планете, и пригласили кое-кого из моих прочих родственников. Короче, устроили семейную вечеринку. Проявили заботу. Кстати, она тоже училка.
– Неужели?
– Ага. Профессор математики Университета Говарда в Нью-Риме на Секундусе. И если мы там окажемся, можем заглянуть – и ты сама решишь, что она за личность.
Дора не ответила. Она сжала коленями бока Бетти, и та припустила по улице. Бьюла держалась рядом.
– Дремя... жинать! – проговорил Бак и прытко зарысил вперед.
– Лазарус...
– Поосторожнее с этим именем, дорогая.
– Никто меня не слышит. Лазарус, если ты не настаиваешь. Я не хочу жить на Секундусе.