Достаточно времени для любви, или жизнь Лазаруса Лонга - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 92

Итак, я приступил к объяснениям, понимая, что Ллита и Джо не глупы, а просто невежественны. Она немедленно набросилась на меня. Да-да, Аарон, конечно. Я уже думала о том, что Либби может захотеть выйти замуж за Джо-Аарона, – а она, безусловно, захочет. И я знаю, что здесь, на Единогласии, на подобные вещи смотрят косо. Но глупо разрушать счастье детей из-за суеверия. Поэтому, если это случится, мы решили, что им придется перебраться в Коломбо или по крайней мере в Кингстон. Там они смогут поменять фамилии и пожениться, и никто не станет их укорять. Нам, конечно, не хотелось бы, чтобы они жили от нас так далеко, но мы не станем мешать их счастью.

– Она любила их, – проговорила Минерва.

– Да, любила, дорогуша, в соответствии с точным определением этого слова. Для Ллиты благополучие и счастье детей значили больше, чем ее собственные. Поэтому я и попытался ей объяснить, почему табу на брак брата и сестры не является суеверием, что подобный союз представляет собой реальную опасность, несмотря на то что в их случае все оказалось в порядке.

Сложнее всего было объяснить причины. Начинать прямо со сложностей генетики, объяснять их людям, не знающим даже элементарной биологии, все равно что пытаться ознакомить с понятиями многомерной матричной алгебры человека, который снимает ботинки, чтобы сосчитать до двадцати.

Джо подчинился моему авторитету. Но Ллита относилась к тому сорту людей, которые всегда должны знать все "почему", иначе она ограничивалась ласковой упрямой улыбкой и, соглашаясь со мной на словах, поступала так, как и намеревалась поступить с самого начала. Ллита была смышленой – выше среднего уровня, однако при этом страдала от демократического недостатка: ей казалось, что ее личное мнение не хуже любого другого; тогда как Джо был подвержен аристократической болезни: он принимал мнение авторитета. Я не знаю, какое из сих заблуждений более патетично, споткнуться можно так и этак. Однако в этом отношении я вполне понимал Ллиту и знал, что ее необходимо убедить.

Минерва, как уместить суть исследований, проводившихся тысячу лет, в час разговора? Ллита даже не представляла, что организм ее воспроизводит яйца, то есть яйцеклетки. Напротив, она была убеждена, что это не так: ведь за свою жизнь она приготовила тысячи яиц – вареных, жареных, взболтанных и так далее. Но она слушала, а я выбивался из сил, имея в своем распоряжении лишь карандаш и бумагу, тогда как необходима была обучающая машина генетического института.

Но я держался, рисовал схемы, жутким образом усложнял очень сложные вопросы и наконец решил, что они усвоили представление о генах, хромосомах, редукции хромосом, парных генах, доминантах, рецессивах и то, что от плохих генов получаются недоразвитые дети. А о дефективных младенцах, слава Фригг со всеми ее бесчисленными именами, Ллита слыхала с самого нежного возраста, слушая сплетни старших рабынь. Тут она перестала улыбаться.

Я спросил, играют ли они в карты. Без особой надежды, поскольку у них не было времени для подобных занятий. Но Ллита принесла из детской пару колод. Карты были самыми обычными, из тех, что использовались тогда на Единогласии: пятьдесят шесть карт четырех мастей; черви и бубны красные, трефы и пики черные. В каждой масти были короли, и с их помощью я изобразил старинную случайную ситуацию, используемую в азах генетики и в игре "Давайте сделаем здорового младенца", в которую играют дети здесь, на Секундусе, и которая объясняет им все задолго до того, как они повзрослеют настолько, чтобы вступать в половые отношения.

Я сказал: "Ллита, черные карты – рецессивные, красные карты – доминантные; бубны и трефы идут от матери, а черви и пики достаются от отца. Черный туз – это смертоносный ген, вызывающий рождение мертвого ребенка; черная дама дает нам "голубого" младенца – ну, такого, когда нужна операция, чтобы он остался в живых, – и так далее". Минерва, я установил правила для определения возможности усиления плохого гена, и для брата с сестрой она оказалась в четыре раза выше, чем для неродственников. Я объяснил им, почему так происходит, а потом заставил их записать результаты двадцати раскладов при каждой степени родства во всех сочетаниях или комбинациях.

Минерва, моя аналогия была не столь хороша, как в детсадовской игре "Сделаем здорового ребенка", но с помощью двух колод с различными черными мастями я сумел проиллюстрировать влияние степени единокровия. Ллита сперва заинтересовалась, потом начала мрачнеть всякий раз, как только новый расклад карт заставлял черную масть усиливать черную.

Она раскладывала карты по правилам для брата и сестры, и дважды туз треф сочетался с тузом пик, суля младенцу смерть. Тут она остановилась, побледнела и взглянула на нас. "Аарон, – медленно сказала она с ужасом, – неужели мы должны запихнуть Либби в пояс невинности? Ой, нет!"

Я мягко сказал ей, что все не так уж и плохо. Никуда кроху Либби не надо запихивать – следует просто сделать так, чтобы дети не могли пожениться и чтобы Джо Аарон не удалось сделать сестре ребенка даже случайно. Короче, не беспокойся, дорогая!

– Лазарус, – произнес компьютер, – а могу я спросить: каким образом вы плутовали во время этих карточных игр?

– Почему ты так решила, Минерва?

– Беру назад свой вопрос, Лазарус.

– Конечно же, я жулил всеми известными мне способами. Я ведь говорил тебе, что им некогда было играть в карты, а вот мне приходилось иметь дело с каждым видом колод и играть по самым разным правилам. Минерва, свой первый нефтяной колодец я получил от парня, который напрасно решил воспользоваться в игре краплеными картами. Дорогуша, Ллиту нужно было убедить, но сперва ее следовало напугать. Я использовал все возможные способы: передергивал, перевертывал, манипулировал с колодой прямо у них перед носом. На сей раз я играл не на деньги – я просто должен был их убедить, что инбридинг годится для животных, а не для их обожаемых детей. И я добился этого.

(Опущено.) ...здесь, Ллита, твоя спальня, то есть твоя и Джо. Комната Либби примыкает к вашей, а Джо-Аарон обитает дальше по коридору. Как вы устроитесь потом, зависит от того, кто у вас родится – мальчик или девочка, – и от того, сколько детей у вас будет и когда появятся новые. Но оставлять колыбель в комнате Либби надолго нельзя – вы можете временно пользоваться этим предлогом, чтобы приглядывать за ней.