Иов, или Осмеяние справедливости (с илл.) - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 58

Кейти Фарнсуорт добавила:

— Никогда не слыхала, чтобы Сибил упоминала Одина. Обычно она говорит о «богине». Разве не друиды почитали Одина? Право, не знаю. Боюсь, что Сибил смотрит на нас как на парочку ископаемых, а потому не считает нужным обсуждать с нами теологические вопросы.

— Ну и мы не станем заниматься этим сейчас, — подержал ее Джерри, и машина двинулась по дороге.

Особняк Фарнсуортов был длинный, приземистый и не слишком изысканный в архитектурном смысле; зато было в нем нечто такое, что заставляло подумать о неге и изобилии. Джерри остановил машину у подъезда, и мы вышли. Он похлопал автомобиль по крыше, как похлопывают по шее доброго коня. Машина отъехала и завернула за угол дома как раз в ту минуту, когда мы входили в дверь.

Я не стану много говорить о доме, так как, хоть он и был прекрасен и гостеприимен, нет никакой необходимости и никаких особых причин, которые оправдали бы его длинное и подробное описание. Большую часть того, что мы видели, Джерри называл «голограммами». А как их опишешь? Застывшие сны? Трехмерные картины? С вашего разрешения я скажу: стулья там были настоящие. То же самое относится и к столешницам. До всего остального в этом доме следовало дотрагиваться с осторожностью, убедившись сначала, что предмет, прекрасный как радуга, не является столь же маловещественным, как и она.

Не знаю, как создаются такие фантомы. Может быть, в этом мире законы физики не совсем таковы, как в Канзасе моих юных лет.

Кейт ввела нас в помещение, которое Джерри называл «семейной гостиной» и увидев которую он чуть не окаменел.

— Проклятущий индийский бардак!

Это была огромная комната, с потолками, уходящими в невероятную для одноэтажного дома ранчеро высь. Каждая стена, каждая арка, альков, каждая потолочная балка и сам потолок были украшены барельефами и статуями. Но какими! Я почувствовал, что краснею. Фигуры были, видимо, скопированы с известного пещерного храма в Южной Индии. Того самого, который демонстрирует все возможные разновидности извращенного сладострастия, причем в самых вульгарных и непристойных деталях.

Кейти воскликнула:

— Извини, родной. Здесь развлекалась молодежь! — Она быстро отошла куда-то влево, растворившись в ближайшей скульптурной группе, и пропала. — Какую программу ты хочешь?

— З-э-э… Ремингтон номер два.

— Будет сделано.

Внезапно непристойные фигуры исчезли, потолок мгновенно опустился и превратился в конструкцию из побеленных деревянных балок, одна стена комнаты стала «пейзажным окном» с видом на горы, скорее ютские, чем техасские; противоположная стена украсилась массивным каменным камином, в котором потрескивал веселый огонь; мебель обрела формы, свойственные так называемому «стилю испанских миссий», а пол оказался сложенным из мраморных плит, покрытых индейскими коврами.

— Теперь хорошо. Спасибо, Кэтрин. Присаживайтесь, друзья. Выбирайте местечко по вкусу и располагайтесь поудобнее.

Я сел, решив держаться подальше от того, что явно было «папиным креслом» — массивным и обитым настоящей кожей. Кейти и Марга выбрали кушетку. Джерри уселся в «папино» кресло.

— Любимая, что будешь пить?

— Кампари с содовой, пожалуйста.

— Слабачка! А вы, Марджи?

— Мне тоже кампари с содовой.

— Две слабачки. Алек?

— И мне того же.

— Сынок, слабому полу я еще могу дать поблажку. Но уж взрослому мужчине — никак. Давайте-ка снова.

— Э-э-э… шотландское виски с содовой.

— Если бы у меня был под рукой хлыст, я бы вас высек. Дружище, у вас остался только один шанс.

— Э-э-э… бурбон с водой.

— Ну наконец-то! «Джек Дэниэлс» с парой капель воды. Недавно один парень в Далласе попытался заказать себе ирландское виски, так его, знаете ли, вынесли из города на шесте — но потом, правда, извинились. Выяснилось, что он — янки, а потому откуда ж ему знать, что хорошо, а что плохо.

Говоря, наш хозяин все время постукивал пальцами по миниатюрному столику, что стоял возле его кресла. Когда он наконец прекратил барабанить, на столике возле моего кресла появился техасский мерный стакан с коричневой жидкостью и бокал с водой. Тут я увидел, что и остальные обслужены таким же способом. Джерри поднял свой стакан.

— Ну, выпьем за то, чтоб у нас всегда водились конфедератские деньжонки! Салют!

Мы выпили, а он продолжал:

— Кэтрин, ты не знаешь, где прячется наша разбойница?

— Думаю, они все купаются в бассейне, милый.

— Так.

Джерри снова нервно побарабанил по столику. Внезапно прямо в воздухе перед нашим хозяином появилась сидящая на трамплине, который возник ниоткуда, юная девушка. Она была залита ярким солнечным светом, хотя в комнате, где мы сидели, царил прохладный сумрак. На теле девушки сверкали капельки воды. Сидела она лицом к Джерри и, следовательно, спиной ко мне.

— Привет, пискушка!

— Привет, папуля. — Она почмокала.

— С поросятами не целуюсь А скажи-ка, когда я последний раз порол тебя?

— В день, когда мне исполнилось девять. Я еще подожгла тетю Милли. А в чем я сегодня провинилась?

— Заклинаю тебя позолоченными, полновесными как у слона, половыми придатками Бога: извинись за то, что оставила эту вульгарную грязнющую порнографическую программу в нашей комнате и не выключила ее.

— Папуля, куколка, не выступай. Я же видела кой-какие книжки в твоей библиотеке.

— Не твое дело, что я храню в своей частной библиотеке! Отвечай на вопрос.

— Забыла выключить, папочка. Извини, мне очень жаль.

— То же самое сказала корова миссис Мэрфи, но пожар от этого не погас. Послушай, дружок. Ты знаешь, что тебе разрешается пользоваться переключателями программ сколько хочешь. Однако после того как ты кончишь с ними возиться, ты обязана вернуть дисплей в прежнее состояние, в котором ты его нашла. А если не знаешь, как это сделать, поставь на ноль, чтобы на дисплее ничего не было.

— Да, папочка. Я просто забыла.

— Не раздражайся, я с тобой еще не покончил. Заклинаю тебя колоссальными медными яйцами Кощея, скажи мне, где ты выкопала эту программу?

— В университетском городке. Это учебная программа в моем классе по тантрической йоге.

— Тантрическая йога? Слушай ты, Вертлявая Попка. Тебе этот курс не нужен. Мама об этом знает?

Кэтрин сказала ровным голосом:

— Это я уговорила ее, мой дорогой. Сибил, как всем известно, талантлива. Но одного таланта мало. Ей нужно еще хорошее образование.

— Вот как! Я никогда не спорю с твоей мамой по таким вопросам, а потому отойду на заранее подготовленные позиции. Насчет твоей программы. Как ты ее получила? Известны ли тебе законы, регулирующие распространение материалов, на которые имеется копирайт? Мы оба помним шум, связанный с кассетой «Звездный корабль Джефриса»…

— Папочка, ты хуже слона. Ты когда-нибудь забывал хоть что-то?

— Никогда. И я действительно гораздо хуже слона. Предупреждаю, что все сказанное тобой будет записано и использовано против тебя в другом месте и в другое время. Что скажешь?

— Требую адвоката.

— Ах так! Значит, все-таки чистое пиратство с твоей стороны?

— А тебе очень хочется, чтоб так оно и было? Так вот — фиг тебе! Мне тебя очень жаль, папочка, но я заплатила по каталогу наличными. И мне ее скопировали в университетской библиотеке. Вот так. Съел?

— Думаешь, выкрутилась? Бросаешь деньги на ветер.

— Не думаю. Мне она нравится.

— Мне — тоже. Но ты выбросила деньги на ветер. Надо было спросить меня.

— Как это?

— Попалась! Я-то сначала думал, что ты подобрала ключи к моему кабинету или открыла дверь заклятием. Рад слышать, что ты всего лишь экстравагантна. Сколько ты заплатила?

— Хм… сорок девять пятьдесят. Студентам скидка.

— Что ж, недорого. Я заплатил шестьдесят пять. Смотри, если это скажется на твоих семестровых оценках, я вычту эту сумму из твоих карманных денег. Еще одно, моя сладенькая: я тут привел к нам очень милых людей. Леди и джентльмена. Мы вошли в гостиную. В то, что было раньше гостиной. И два милых человека оказались перед твоей камасутрой, которая переливалась всеми цветами радуги. Как это тебе?