Искатель. 1993. Выпуск №3 - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 33

— Он был нашим семейным врачом около двадцати лет.

— Я сообщу, если что-то изменится. Сейчас она спит — ей дали снотворное. Бедняжка. Боже, как все отвратительно… У вас-то хоть там все в порядке? Вы можете снова вернуться к нам и переночевать. Одному-то, наверное, плохо…

— Теперь мне придется привыкать к одиночеству.

— Нет никакой необходимости истязать себя, папа.

— Со мной будет все в порядке, — проворчал он. — Я, вероятно, забегу завтра посмотреть на Кэрол.

— Прекрасно.

Когда Пол повесил трубку, квартира показалась ему еще более пустой. Он изменил свое ранее принятое решение и налил рюмку. Вместе с ней отправился в спальню, сел, снял галстук, наклонился и начал расшнуровывать ботинки.

Сбросив их, потянулся к рюмке и заметил, что всхлипывает.

Он не мог в это поверить. Ему всегда удавалось держать себя в руках, избегать проявлений слабости. А сейчас он сидел подобно каменной статуе, терзаемый душевной болью, и переживал ужас безумного, непонятно откуда взявшегося желания совершить насилие: ему хотелось разбить все, что попадется под руку…

В воскресном номере «Таймс» была помещена заметка о преступлении, упоминалось имя Эстер. Сэм Крейцер позвонил и рассказал Полу об этом в десять часов утра того же дня.

— Как ваши дела?

— Все в порядке.

— Отвратительное время. Не можем ли мы чем-нибудь помочь вам, Пол?

— Нет. Ничем.

— Может быть, зайдете к нам поужинать как-нибудь на этой неделе?

— Через день-два, Сэм. Сейчас я не очень-то хочу кого-либо видеть. — Он страшился доброты своих друзей. Это произошло не с ними; для них это нечто второстепенное. Истекаешь кровью только от собственных ран…

Он позвонил Джеку. Кэрол еще спала. Пол сказал, что позвонит позднее; он, вероятно, не придет к ним обедать, если она не будет чувствовать себя лучше.

Потом он решил купить «Таймс». Прошел до Семьдесят второй улицы и затем до газетного киоска возле станции метро на Бродвее. Было тепло. Он пристально следил за потоком людей на улицах, впервые в своей жизни пытаясь угадать, кто из них убийцы, а кто — невинные жертвы. Никогда раньше улица не вызывала у него такого острого страха. Он всегда был осторожен, поздним вечером пользовался такси, никогда не ходил пешком по темным улицам или один в незнакомом районе, но это было привычкой, и только. Теперь же он заметил, что ищет в каждом лице черты жестокости.

Купив «Таймс», Пол медленно пошел обратно по Семьдесят второй улице, новыми глазами глядя на то, чего годами почти не замечал: грязь, серые, озабоченные лица, хрупкие, худые девушки, стоящие под навесом в середине квартала…

В понедельник Пол отправился в банк — у него кончились наличные деньги. Идти было недалеко, через улицу от газетного киоска на углу Бродвея и Семьдесят второй. Та же дорога, по которой он ходил вчера, чтобы купить «Таймс»; по ней он ходил тысячи раз в метро и обратно на работу. И все же теперь она была другой. Он проскользнул в банк, нервно оглядываясь через плечо.

У стойки встал позади толстого мужчины в запачканном жиром фартуке. Мужчина разменивал доллар, вероятно для сдачи в закусочной. Он ушел с тяжелым мешочком монет, завернутых столбиком в бумагу.

Пол взял десять долларов двадцатипятицентовиками. Вернувшись домой, ссыпал их в носок, обмотал носок вокруг руки и попробовал ударить о ладонь. Потом положил носок в карман. Отныне он всегда будет носить его с собой.

Пол позвонил специалисту по замкам, и тот согласился прийти в среду и сменить замки: поставить более сложные, которые нельзя открыть целлулоидной карточкой.

Несколько часов он сидел, придумывая, как превратить квартиру в ловушку для грабителей. Двустволки, гранаты…

Потом начал ругать себя: идиот, параноик, дурак.

После пяти позвонил Джек.

— Я пытаюсь дозвониться до вас с полудня.

— Я отключил телефон. Слишком часто звонят с соболезнованиями. Кэрол была у психиатра?

— Да, мы ходили сегодня утром. Мне он показался приятным человеком. Назначил кое-какие успокаивающие лекарства и сказал, что Кэрол, вероятно, потребуется некоторое время, чтобы прийти в норму. Говорил о том, что я должен быть спокойным, терпеливым и внимательным к Кэрол. Будто она беременна. Кэрол все еще подавлена, папа. Она почти не реагирует, когда я с ней разговариваю. Словно говоришь со стеной.

— Может быть, это следствие успокаивающих лекарств?

— Возможно, — в голосе Джека не чувствовалось уверенности.

— Как ты думаешь, ей не станет лучше, если я приду навестить ее?

— Вряд ли. Врач предупредил, что она не должна видеть вас некоторое время. Я сказал ему, что вас, возможно, будет трудно убедить, но он считает важным оградить ее от определенных ассоциаций с этим преступлением. Очевидно, вы напоминаете ей о нем, поскольку все произошло в вашей квартире. Пожалуйста, поймите правильно, папа, дело не в том, что она в чем-то винит вас… Но лучше вам не встречаться с ней несколько дней.

В воскресенье утром он звонил в полицию; в понедельник вечером снова позвонил, и его соединили с неким лейтенантом Малколмом Бригсом.

— Да, правильно, мистер Бенджамин, это дело веду я.

— Не выяснилось ли что-нибудь новое.

— Мне хотелось бы сообщить вам что-нибудь обнадеживающее, но в настоящий момент у нас нет ничего такого, что можно было бы назвать нитью. Нам удалось разыскать двух человек, которые видели группу ребят, шатавшихся перед магазином примерно в то время. Один из наших свидетелей обещает опознать их, если увидит снова… Но до сих пор никто не смог опознать их по нашим фотоальбомам. Вчера ваша дочь просматривала наши фото, но ни по одному не смогла высказаться с уверенностью.

— Я не знал, что она была в полиции.

— Она не была. Я разговаривал с мистером Тоби, он рассказал мне о ее состоянии, поэтому мне удалось уговорить помощника инспектора отвезти альбом к ней на квартиру. Она просмотрела все наши фотопапки. Но, как я сказал, никого не опознала. Впрочем, она дала нам нечто вроде их описания. Она уверена, что двое из них были пуэрториканцы, а третий — черный.

— А разве вы не используете фоторобот?

— Фоторобот? Ваша дочь, по-моему, была не в настроении для такой работы.

— Кэрол должна почувствовать себя лучше через несколько дней.

— Она может попробовать в любое время, когда будет готова, сэр.

После разговора с Бригсом Пол позвонил Тоби.

— Джек?

— О, привет, папа. Что-нибудь случилось?

— Почему ты не сказал мне, что Кэрол просматривала полицейские фотоальбомы?

— Наверное, у меня выскочило из головы. Но ведь она никого из них не узнала.

— Это, должно быть, ее очень огорчило.

— Она настаивала, папа. Это была ее идея.

— Судя по тому, что произошло, идея была не очень хорошая.

— Я думал, что это обнадеживающий признак, коли она проявила инициативу. А вышло все наоборот. — Голос Джека слегка дрогнул. — Черт возьми, папа, что нам делать?

Если бы он только знал ответ…

Уже повесив трубку, Пол понял, почему Джек умолчал о полицейских фотографиях. Джек боялся взрыва, он знал, как заботится Пол о дочери.

В четверг Кэрол положили в Колумбийский пресвитерианский госпиталь для обследования.

В четверг утром Пол начал сознавать, насколько опасно одиночество. Чем больше времени он проводил в квартире, тем страшнее казался внешний мир. Нужно было встряхнуться…

Он решил позвонить Сэму Крейцеру — принять приглашение на ужин, если оно еще в силе.

Но тут позвонил Джек и сообщил о госпитализации Кэрол.

Впоследствии Пол не мог полностью вспомнить этот разговор. Он знал, что накричал на Джека и задал много дурацких вопросов, на которые тот при всем желании не смог бы ответить. В конце концов Джек бросил трубку.

Пол даже не спросил фамилию психиатра. Придется позвонить позднее. А пока что ему и Джеку нужно остынуть.