Состоятельная женщина. Книга 1 - Брэдфорд Барбара Тейлор. Страница 24

– Знаю, знаю, – рассмеялась Пола. – Может быть, она думает, что тебе надо поправиться. Ты что, забыла, как она над тобой трясется. Но сегодня, по-моему, она превзошла себя. Совсем как в детстве, когда она пыталась проделывать все эти штуки со мной.

– Я совсем не голодна, – призналась Эмма. – Но ведь она расстроится, если мы ничего не попробуем.

– А я просто умираю с голоду, так что можешь не волноваться, – заметила Пола, взяв с блюда бутерброд. – Я здорово продрогла там, на лугу и гнала во весь опор, чтобы согреться. Когда проедешь верхом столько миль, сколько сегодня я, то на аппетит жаловаться не приходится. – И она с наслаждением принялась жевать бутерброд под одобрительным взглядом бабушки.

– Я так рада видеть, что ты наконец-то ешь с аппетитом, – заулыбалась Эмма. – Обычно просто ковыряешься, неудивительно, что ты всегда такая худенькая...

В этот момент зазвонил стоявший на Эммином столе телефон. Пола вскочила с места:

– Не надо, дорогая. Я сама возьму трубку. Наверное, это кто-то из наших родственников. – И она бросилась к столу через всю комнату.

– Да, Хильда. Я поговорю. Алло, это Пола. Слушаю. Вам дать бабушку? – выслушав собеседника, Пола произнесла: – Хорошо. Всего доброго.

Пола вернулась обратно.

– Кто это был? – спросила Эмма.

– Тетя Элизабет. Она приезжает завтра утором. Вместе с близнецами... И мужем!

– Итак, с ней все ясно, – хохотнула Эмма. В ту же секунду телефон зазвонил снова.

– Господи! Так они все будут звонить один за другим и сообщать о своем прибытии. Что же, целый день надо будет сидеть и отвечать на звонки! – взмолилась Эмма в нетерпении.

Пола снова подскочила к столу и взяла трубку, после того как Хильда, по обыкновению, ответила на звонок.

– Эмилия! Как поживаешь? – воскликнула она, услышав в трубке голос своей кузины, с которой они были большими друзьями. – Да, конечно, можешь. Она здесь рядом. – Пола положила трубку на стол и жестом попросила бабушку подойти. – Это Эмилия, бабушка! Она хочет с тобой поговорить, – пояснила она.

– Знаю я ее, – ответила Эмма с улыбкой умиления. – Разговор может быть трудным. – И взяла со стола чашку с чаем, чтобы она была у нее под рукой во время беседы по телефону. Сев за стол и подняв лежавшую там трубку, она начала весьма энергично: – Ну здравствуй, дорогая. Как идут твои...

– У меня все прекрасно, – перебила ее Эмилия, говоря, как всегда, торопливо, потому что постоянно куда-нибудь спешила. – Не могу особенно распространяться, мне жутко некогда! Хотела тебе сказать, что Сара прилетает из Лондона сегодня днем. Я подхвачу ее в аэропорту в шесть тридцать. Так что к ужину мы обязательно будем. Да, Александр просил передать тебе, что, скорей всего, запоздает. Дядя Кит устроил целую бучу из-за нового оборудования, на котором настаивает Александр. Заставил Александра снова сидеть над его выкладками. Тот прямо чуть не взорвался! В общем, он считает, что к восьми приедет в Пеннистон, если это, правда, не слишком поздно. И еще, Джонатан едет лондонским поездом до Лидса, но Смизерса посылать за ним не надо. Говорит, что возьмет такси на вокзале.

Все это было произнесено Эмилией в ее обычной манере – непрерывный поток, к которому Эмма, впрочем, давно успела привыкнуть. Удобно откинувшись на спинку стула, она явно наслаждалась, о чем свидетельствовало добродушное выражение лица; попивая чай, она внимательно прислушивалась к словам внучки. И вечно Эмилия куда-то несется, вечно у ее внучки не хватает времени, даже больше, чем у нее самой, подумала Эмма. Часто ей даже казалось, что ее говорливая и импульсивная внучка изъясняется в основном одними восклицательными знаками.

– Если ты так уж спешишь, моя дорогая, – заметила Эмма с издевкой, – то можно было говорить и покороче...

– Не вредничай, бабуля. Что я, виновата, что твои идиотские внуки делают из меня своего поверенного. Уф-ф... И последнее. Филип, скорей всего, приедет со мной, если получится. А если нет, то его привезет Александр. Бабушка, дорогуша... – Эмилия неожиданно замолчала, а когда заговорила вновь, то интонация была вкрадчивой и доверительной: – Можно попросить тебя об одном одолжении?..

– Конечно, – согласилась Эмма, с трудом удерживаясь от лукавой улыбки.

Она прекрасно знала этот ласково-просительный тон Эмилии, которая всегда пускала его в ход, как только ей что-нибудь было нужно.

– Можно мне одолжить одно из твоих вечерних платьев, а? Я захватила с собой в Брэдфорд лишь самое необходимое. Я ведь не знала, что ты собираешься устраивать семейный ужин! Мне совсем нечего надеть. Сегодня была в магазине – здесь все такое унылое! А времени ехать в Лидс у меня просто нет.

Эмма рассмеялась в ответ:

– Если в магазине все тебе кажется унылым, то, право, не знаю, что ты сможешь найти здесь, дорогая, – добавила она, действительно недоумевая, что способно понравиться в ее, Эммином, гардеробе красавице-блондинке двадцати одного года, да еще с таким темпераментом.

– А шифоновое красное платье? Ну, это твое из Парижа! Оно мне в самый раз. И еще твои красные замшевые туфли. Они мне тоже подходят. – Эмилия затараторила еще быстрее: – Я просто примерила – ведь ты не против, правда? – когда была в Пеннистоне на прошлой неделе. Сидит на мне превосходно! Ну, так можно мне будет поносить? Обещаю, что верну все в том же самом виде, как было.

– Знаешь, я даже забыла, что у меня есть это платье. Что за вопрос, Эмилия! Конечно, носи на здоровье, если тебе подходит. Сама не знаю, зачем я его вообще покупала в свое время. Так что, если хочешь, можешь взять его себе, – предложила Эмма великодушно.

– О, бабуля, миленькая! Ну как это я вдруг возьму твое платье насовсем! – проговорила Эмилия задохнувшимся от неожиданной радости голосом, а затем, после небольшой паузы, все-таки решилась спросить: – Но разве тебе самой оно не нужно?

– Нет, Эмилия, не нужно, – ответила Эмма и улыбнулась. – Для меня оно чересчур уж яркое. Бери его себе.

– О, бабушка! Ты просто прелесть! Спасибо! Ангел ты мой!..

– Да, Эмилия? А что еще?

– А это не будет с моей стороны нахальством – попросить твои старые бриллиантовые сережки? Только поносить, а? К тому шифоновому платью... надо... ну... что-нибудь такое, правда? – воскликнула Эмилия в крайнем возбуждении, помешавшем ей сразу подобрать нужное слово. – В общем какие-нибудь подходящие драгоценности!

Эмма от души рассмеялась:

– До чего же ты все-таки смешная, Эмилия! Понятия не имею, что ты подразумеваешь под старыми бриллиантовыми сережками? Разве у меня в доме есть что-то в этом роде?

– Есть! Конечно, есть. Клипсы, эти висюльки. Ты просто их никогда не носишь и, наверное, забыла об их существовании, – предположила Эмилия с надеждой, что клипсы тоже достанутся ей.

– Ах, эти. Что ж, можешь их взять – и все остальное, что тебе захочется. А теперь скажи-ка мне в двух словах, как обстоят дела в Брэдфордском магазине?

– Спасибо, бабуля! За сережки, я хочу сказать. А насчет магазина, дела здесь идут превосходно. Когда увидимся, я тебе расскажу о некоторых из моих нововведений. А так в остальном здесь сонное царство и скукота.

– Ничего, на следующей неделе ты будешь в Лидсе. Там повеселее. А насчет твоих нововведений мы побеседуем сегодня вечерком, – заметила Эмма. – Кстати, если мальчики немного запоздают, то это неважно. По пятницам Хильда все равно готовит холодный ужин, – добавила она. – Да, вот еще, звонила твоя мать. Она приезжает завтра вместе с...

– Бабушка, бабушка! – перебила Эмилия. – Боже, чуть не позабыла. Я ведь хотела предупредить тебя об одной ужасной вещи! Мама жутко поругалась с близнецами! Вроде из-за статуи, которую они там для тебя сделали. Они настаивают, что надо привезти ее сюда, а мама говорит, что этот кошмар нельзя показывать людям. И потом она не помещается в машине. А как, интересно, она может там поместиться, когда у мамы там полно разного барахла, которое она, неизвестно зачем, таскает с собой. В общем, у них произошел жуткий скандал – и теперь оба близнеца хотят переехать к тебе в Пенни-стон! Я просто хотела, чтобы ты все знала и не удивлялась. – Эмилия тяжело вздохнула и добавила: – Боже, что за семейка!