История Будущего. Миры Роберта Хайнлайна. Том 23 - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 20

Когда он получил, наконец, радиограмму от сестры, все разъяснилось. Сестра не могла сразу получить его радиограмму, потому что она сама находилась не на Земле, а на борту той же самой «Вечерней Звезды», в каюте первого класса, под именем своей горничной. «Это — обычай моей семьи, чтобы избежать публичности, — пояснил Джонс. — Если бы я радировал не ей, а нашим поверенным, или если бы на корабле было известно настоящее имя сестры, мы бы встретились с ней в первый же день».

Радиограмма не была ей передана также и на Венере, потому что к тому времени планета проходила по другую сторону Солнца. Примерно на протяжении шестидесяти земных дней не было связи между Землей и Венерой. Радиограмма оставалась в конторе фирмы до тех пор, пока поверенным не удалось связаться с его сестрой.

Получив радиограмму, она подняла целую бурю. Джонс был освобожден, неустойка по его контракту уплачена, и достаточно крупная сумма денег переведена на его имя на Венеру менее чем за двадцать четыре часа.

— И это все, — закончил Джонс, — за исключением того, что мне придется по возвращении объяснить сестрице, как я попал в эту историю. Уж и задаст она мне трепку!

Джонс нанял ракету на Северный полюс и там сразу же напал на след Уингейта.

— Если бы ты задержался еще хоть на один день, я бы тебя застал. Мы нашли твоего бывшего хозяина примерно в одной миле от ворот его фермы.

— А, старая каналья все же добрался. Я очень рад.

— И слава богу, а то бы я не нашел тебя. Он был страшно изможден, и сердце его бешено колотилось. А ты знаешь, что на Венере бросить человека на произвол судьбы считается уголовным преступлением и с обязательным смертным приговором, если жертва умирает?

Уингейт кивнул.

— Да, я знаю. Правда, я никогда не слышал, чтобы какой-нибудь патрон был наказан, если находили труп рабочего. Но это — между прочим. Продолжай.

— Ну вот. Он был ужасно обижен. Я его не виню, хотя и тебя не осуждаю. Никто не хочет быть проданным на Юг, а я догадываюсь, что ты ожидал именно этого. Итак, я заплатил ему за твой контракт — погляди на меня, я теперь твой новый владелец! — и за контракты двух твоих друзей. Все же он не был удовлетворен. Мне, наконец, пришлось добавить к этому билет первого класса на Землю для его дочери и пообещать найти ей работу. Полагаю, что наша фирма может себе позволить еще одну служащую. Как бы то ни было, старина, ты теперь свободный человек. Единственный вопрос — разрешит ли нам Начальник уехать отсюда. Это как будто не полагается.

— Да, в том-то и дело. Кстати, я и забыл: как же ты нашел нашу общину?

— Пришлось заняться сыском, но это долго рассказывать. Вот потому-то я так и задержался. Рабы не любят болтать. Во всяком случае, Начальник назначил нам прием на завтра.

Уингейт долго не мог уснуть. После первого взрыва бурной радости он начал размышлять. Действительно ли он хочет вернуться? Вернуться к закону, к специфической терминологии, к действиям в интересах той стороны, которая его нанимает, к бессмысленным светским обязанностям, к пустой, бесплодной, полной всякого вздора жизни богатого, преуспевающего класса, в среде которого он родился и которому служил? Хотел ли он этого, он, который боролся и трудился среди настоящих людей? Ему казалось, что устаревшее маленькое «изобретение» в области радио представляло собой большую ценность, чем все, что он когда-либо делал на Земле.

Затем он вспомнил о своей книге. Может быть, он мог бы добиться ее опубликования? Не исключено, ему удалось бы разоблачить позорную, бесчеловечную систему продажи людей и законное рабство? Сон разом слетел с него. Вот где его ожидало настоящее дело! Он должен вернуться на Землю и защищать права рабочих-эмигрантов. Возможно все же, что судьба предопределяет жизнь человека. Может быть, он как раз тот избранник, которому удастся это сделать: подходящее социальное положение, большой опыт… Он может заставить себя слушать!

Уингейт заснул, и ему снился прохладный, сухой ветерок, ясное голубое небо, лунный свет…

Сэтчел и Джимми решили остаться на Венере, хотя Джонс мог бы договориться с Начальником и об их отъезде. «Да ведь дело в том, — сказал Сэтчел, — что нас там, на Земле, ничего не ожидает, не то мы просто не уехали бы оттуда. И, кроме того, нельзя же вам взять на себя содержание еще двух безбилетных пассажиров! Да здесь вовсе не так уж плохо. Когда-нибудь тут будет замечательно. Мы останемся здесь и будем расти вместе с общиной!»

Они повезли Джонса и Уингейта в Адонис. В этом теперь не было опасности, ибо Джонс официально стал их владельцем. «Крокодил» возвратился из Адониса в общину, нагруженный различными товарами, которые, как настоял Джонс, должны были считаться их выкупом. В сущности, разрешение, данное Начальником, никогда не рисковавшим тайнами своих доверителей, было получено именно потому, что его привлекла возможность послать надежного и не вызывающего подозрения властей агента за запасами, в которых община сильно нуждалась. Начальник отнюдь не был заинтересован в планах Уингейта начать борьбу за отмену работорговли.

Прощание с Сэтчелом и Джимми оказалось для Уингейта более тяжелым и грустным, чем он мог ожидать.

В первые дни и недели по возвращении на Землю Уингейт и Джонс были слишком заняты, чтобы часто встречаться. За время обратного путешествия Уингейт обработал свою рукопись и теперь проводил целые дни, знакомясь с приемными издателей. Только один из них проявил к нему больший интерес, чем того требовало формальное письмо с отказом.

— Мне очень жаль, мой друг, — сказал ему этот издатель. — Я охотно опубликовал бы вашу книгу, несмотря на ее спорный характер, если бы она имела хоть малейший шанс на успех. Но, откровенно говоря, она не имеет никаких литературных достоинств. Я охотнее прочитал бы краткое резюме.

— Я вас понимаю, — ответил Уингейт сердито. — Крупная издательская фирма не может себе позволить печатать то, что вызовет раздражение у сильных мира сего.

Издатель вынул сигару изо рта и взглянул на молодого человека, прежде чем ответить.

— Я, очевидно, должен был бы обидеться, но я не обижаюсь. Все это — широко распространенное недоразумение. Сильные мира сего, как вы их называете, не прибегают к насилию в нашей стране. Мы издаем то, что публика будет покупать, для этого мы и занимаемся изданием книг. Я предложил бы вам, если вы меня послушаетесь, один способ привлечь к вашей книге внимание читающей публики. Вам нужен соавтор, человек, владеющий искусством писать книги, он сделает вашу книгу интересной.

Как раз в тот день, когда Уингейту вернули от его тайного соавтора переработанную рукопись, его посетил Джонс.

— Сэм, — обратился к нему Уингейт. — Погляди, что эти грязные пачкуны сделали с моей книгой! Слушай: «… Я снова услышал свист бича надсмотрщика. Хилое тело моего товарища покачнулось от удара. Он закашлялся и медленно соскользнул в воду, доходившую ему до пояса; цепи на ногах потянули его вниз». Честное слово. Сэм, ты когда-нибудь слышал подобный вздор? И взгляни на новое название книги: «Я был рабом на Венере!» Это звучит как признание в суде. Джонс молча кивнул.

— Послушай-ка это, — продолжал Уингейт. Рабыни, «битком набитые в тесном помещении, как скот в загоне, с обнаженными телами, блестевшими от пота, отпрянули от…» — о черт, я не могу читать дальше!

— Да ведь на них ничего и не было надето, кроме рабочих штанов!

— Да, но это не имеет никакого отношения к делу. Костюм работниц Венеры — это необходимость в тех климатических условиях. Нет оснований ухмыляться по этому поводу. Этот человек превратил мою книгу в идиотскую эротическую писанину, и у него хватает наглости защищать свой текст! Он утверждает, что полемическую брошюру на социальную тему надо писать сочным языком.

— Ну что ж, он, может быть, и прав в некотором отношении. В «Путешествиях Гулливера» имеется несколько колоритных эпизодов, а сцены бичевания в «Хижине дяди Тома» отнюдь не подходящее чтение для детей, не говоря уже о «Гроздьях гнева».