Кукловоды. Дорога доблести - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 26

– Мэри, – сказал я, спустя какое-то время, – дорогая, я думаю, ты можешь здорово меня выручить.

– Да? – с готовностью отозвалась она.

– Как тут у них заполучить завтрак? Я умираю с голода.

Мэри удивленно вскинула брови, потом сказала:

– Я сейчас.

Не знаю, как она это сделала – может быть, просто забралась на кухню Белого дома и взяла, что понравилось, – но вскоре она вернулась с горой сандвичей и двумя бутылками пива.

Уписывая третий кусок хлеба с копченым мясом, я спросил:

– Как ты думаешь, долго они еще будут совещаться?

– Думаю, как минимум, два часа. А что?

– Тогда... – Я проглотил последний кусок, – ...у нас есть время сбежать, найти регистрационную контору, пожениться и вернуться назад, прежде чем Старик нас хватится.

Мэри молчала, разглядывая пузырек в своей бутылке пива.

– Что скажешь? – не отставал я.

– Я сделаю, как ты пожелаешь, – ответила она, поднимая взгляд. – Можешь во мне не сомневаться. Но лучше будет подождать.

– Ты не хочешь выходить за меня?

– Сэм, я думаю, ты еще не готов жениться.

– Говори за себя!

– Не сердись, дорогой. Я – твоя, с контрактом или без, в любое время, в любом месте. Но ты меня совсем не знаешь. Лучше сначала привыкни: вдруг передумаешь?

– У меня нет такой привычки.

Она посмотрела на меня и отвела печальный взгляд в сторону. Я почувствовал, что краснею.

– То были особые обстоятельства, и теперь такого с нами еще сто лет не случится. Я был сам не свой, и...

– Я знаю, Сэм, – остановила она меня. – Тебе незачем оправдываться. Я не убегу от тебя и, пожалуйста, не думай, что я осторожничаю. Просто увези меня куда-нибудь на выходные, а еще лучше, переселяйся ко мне. Если решишь, что я подхожу, у тебя будет достаточно времени сделать из меня «порядочную женщину», как говорила моя прабабушка, хотя одному богу известно, зачем это нужно.

Вид у меня, должно быть, был невеселый. Она накрыла мою руку твоей и сказала серьезным тоном:

– Взгляни на карту, Сэм.

Я повернул голову. Красного цвета прибавилось: зона вокруг Эль-Пасо стала больше.

– Давай сначала разберемся с этим делом, хорошо? После, если не передумаешь, ты снова сделаешь мне предложение. А пока у тебя будут все права и никаких обязательств.

Казалось бы, чего еще желать? Но мне хотелось совсем другого. Странно, но приходит время, когда мужчина, который всю жизнь считал, что супружество хуже чумы, вдруг решает, что на меньшее он просто не согласен. С чего бы это?

Когда совещание закончилось, Старик прихватил меня с собой и повел прогуляться. Да, именно прогуляться, хотя мы дошли только до Мемориальной скамьи Баруха. Там Старик сел и с мрачным выражением лица долго вертел в руках свою трубку. Духота стояла, как бывает только в Вашингтоне, и в парке почти никого не было.

– Сегодня ночью начинается операция «Ответный удар», – сказал он наконец, затем помолчал и добавил – Мы выбрасываем десант на все ретрансляционные станции, телестудии, редакции и отделения связи в «красной» зоне.

– Неплохо, – отозвался я. – Сколько людей участвуют в операции?

Не отвечая на вопрос, Старик произнес:

– Мне это совсем не нравится.

– В смысле?

– Видишь ли... Президент вышел в эфир и приказал гражданам Соединенных Штатов раздеться до пояса. Однако нам стало известно, что его обращение не достигло пораженных районов. Что дальше?

Я пожал плечами.

– Видимо, операция «Ответный удар».

– Операция еще не началась. Думай. Прошло больше суток. Что должно было произойти, но не произошло?

– А я должен догадываться?

– Должен, если ты хоть чего-то стоишь сам по себе. Держи. – Он протянул мне ключи от машины. – Сгоняй в Канзас-Сити и хорошенько осмотрись. Держись подальше от теле– и радиостанций, от полицейских и... Короче, ты знаешь их тактику лучше меня. Держись подальше от этих. Но все остальное осмотри внимательно и не вздумай попасться им в лапы. – Старик взглянул на перстень с часами и добавил: – Тебе нужно вернуться не позже половины двенадцатого. Вперед.

– Не так много времени, чтобы осмотреть весь город, – пожаловался я. – Только на то, чтобы добраться туда, уйдет часа три.

– Больше, – сказал Старик. – Не превышай скорость и не привлекай к себе внимания.

– Ты же знаешь, черт побери, что я вожу машину очень осторожно.

– Двигай!

Я двинул. Машина – та же самая, на которой мы прибыли – стояла на платформе Рок-Крик-Парк. Движения почти не было, и я поинтересовался у диспетчера, в чем дело.

– Все грузовые и коммерческие перевозки приостановлены, – ответил он. – Чрезвычайное положение... Кстати, у тебя есть пропуск?

Я мог бы связаться со Стариком и получить пропуск в два счета, но беспокоить его из-за таких мелочей себе дороже. Поэтому я просто сказал:

– Проверь машину.

Диспетчер пожал плечами и ввел номер машины в свой компьютер. Видимо, моя догадка оказалась верной, потому что он удивленно вскинул брови и сказал:

– Ну и дела! Ты не иначе как в президентской охране работаешь.

Взлетев, я запрограммировал нужное направление, набрал максимально допустимую скорость и, откинувшись на сиденье, задумался. Каждый раз, когда при переходе из одной системы транспортного контроля в другую, машину цеплял радарный луч, панель управления отзывалась коротким «бип», но экран оставался чистым. Очевидно, даже при объявленном чрезвычайном положении машина Старика могла передвигаться где угодно. Я попытался представить себе, что произойдет, если я проскользну на этой машине в «красную» зону, и тут до меня дошло, что имел в виду Старик, когда спрашивал: «Что дальше?»

Мы привыкли думать о связи как телевизионных каналах и радиовещании. Но «связь» означает любое движение информации, включая и тетушку Мэми, которая направляется в Калифорнию посплетничать. Паразиты захватили электронные средства связи, однако новости невозможно остановить одними только этими мерами; они лишь замедляют распространение новостей. Следовательно, если паразиты планировали удержать власть в занятых регионах, захват электронных средств связи это лишь первый шаг.

Какой будет следующий? Они наверняка что-то придумали, и, поскольку я также попадал под определение «связь», мне следовало подумать о том, как их обмануть, иначе прощай свобода: Миссисипи и «красная» зона приближались с каждой минутой. Что, интересно, случится, когда кодовый сигнал моей машины уловит станция слежения, захваченная паразитами?

Я решил, что в воздухе будет достаточно безопасно. Главное – не дать им узнать, где я приземлился. Казалось бы, элементарно.

Но не все так просто, когда имеешь дело со службой транспортного контроля, которую иногда называют «воздушным ситом». Разработчики утверждали, что на всей территории Соединенных Штатов даже бабочка не упадет без того, чтобы не сработала автоматическая поисково-спасательная система. Это, конечно, преувеличение, но и я не бабочка.

Пешком я сумел бы пересечь, наверно, любую границу – ни заборы, ни электронные системы, ни патрули, ни комбинированные методы охраны меня не остановят. Но как сделать это незаметно, когда летишь в машине, которая каждые семь минут оставляет позади один градус долготы? Машина не может состроить глупую невинную физиономию. Однако если я отправлюсь пешком, Старик получит доклад дай бог к концу сентября, а он нужен ему к полуночи.

Как-то разоткровенничавшись, Старик сказал, что он никогда не дает агентам подробных инструкций. Человеку, мол, нужно дать задание, а там пусть сам барахтается. Я тогда заметил, что его метод, должно быть, очень расточителен в смысле людских ресурсов.

– Пожалуй, – признал он. – Но другие методы еще хуже. Я верю в людей и отбираю тех, кто умеет выживать.

– По какому, интересно, принципу, – спросил я, – ты их отбираешь?

Губы его изогнулись в зловещей ухмылке.

– Это те, которые возвращаются с заданий.

«Элихью, – сказал я себе, подлетая к „красной“ зоне – еще немного, и тебе станет ясно, умеешь ли ты выживать... И чтоб ему пусто было!»