Миры Роберта Хайнлайна. Книга 4 - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 37

— Но она же сопьется до смерти!

— Дьюк, Дьюк… Если это доставляет ей такое удовольствие, нравственно ли запрещать ей пить? Ради чего ей жить? Раньше она любила смотреть телевизор, бывать в гостях; она могла целый день провести в парикмахерской, затем пойти в кино, в гости и выпить там немного с подругой. Вот в чем был смысл ее жизни, Дьюк. А где теперь все это? Ушло безвозвратно. И только то, что я предлагаю, немного скрасило бы ее существование. Кто ты такой, чтобы указывать своей матери, спиваться ей до смерти или нет?

— Отец, дело не в этом!

— Так в чем же?

— Ну, ты знаешь, я не одобряю… не одобрял, что мать слишком много пьет. Но я бы, наверное, теперь смирился с этим. Если ты построишь аппарат, мы, возможно, будем твоими покупателями. Но уйти все равно уйдем, так как самогон не решает проблемы.

— Что же, остается второе предложение: уйду я, а не она. Только вот… — Хью нахмурился. — Дьюк, скажи ей, что я уйду, как только Барбара родит. Не могу же я покинуть ее в таком положении. Но ты можешь заверить Грейс…

— Отец, это тоже не решит проблемы!

— Тогда я не понимаю…

— О Господи! Ну да, ладно. Дело-то как раз в Барбаре. Она… Короче говоря, мать обозлилась на нее. Совершенно не может ее терпеть с тех пор, как умерла Карен. Она сказала мне: «Дьюк, эта женщина не будет рожать ребенка в моем доме! Своего выродка! Я этого не потерплю. Скажи отцу, что он должен выставить ее отсюда», — вот ее собственные слова.

— Боже мой!

— Именно. Я пытался урезонить мать. Я без конца повторял, что Барбара не может уйти. Я сказал ей, что ты так же не можешь выставить Барбару, как не смог бы выставить Карен, и что если все-таки у тебя хватит подлости совершить такое (допустим чисто теоретически), то я и Джо будем с оружием в руках защищать Барбару. Но ты, конечно, на такое свинство не способен.

— Спасибо и на этом.

— Мои слова решили исход дела. Мать верит мне, когда я высказываюсь начистоту. Поэтому она решила, что уйдет сама. Я не могу удержать ее. Она уходит. А я иду, чтобы заботиться о ней.

Хью потер виски.

— Да, ситуация… Хуже не бывает. Дьюк, ты должен понимать, что вместе с тобой ей некуда идти.

— Не совсем так, отец.

— То есть?

— Все можно устроить, если ты согласишься нам помочь. Помнишь пещеру у начала каньона Коллинза, ну ту, которую еще собирались превратить в туристический аттракцион? Так вот, она все еще существует. Или ее двойник, точнее сказать. Я охотился в той стороне еще в первую неделю нашего пребывания здесь. Каньон выглядел таким знакомым, что я поднялся наверх и нашел пещеру. Ты знаешь, отец, в ней вполне можно жить и обороняться.

— А вход? А дверь?

— Никаких проблем, если ты отдашь стальной щит, который загораживал вход в туннель.

— Конечно, о чем речь!

— В пещере есть небольшое отверстие, которое решает проблему дыма. По ней протекает ручей, не пересохший до сих пор, несмотря на жуткую жару. Одним словом, отец, пещера не менее комфортабельна, чем наше убежище. Она нуждается только в небольшой отделке.

— Тогда сдаюсь. Можешь брать почти все, что захочешь. Постельные принадлежности, кухонную утварь. Вашу долю консервов. Спички, оружие, боеприпасы. Составь список, а я потом помогу тебе все перенести.

Дьюк покраснел так, что стало заметно даже сквозь загар.

— Отец, ты знаешь, кое-что уже там…

— Вот как? Ты считал, что я окажусь мелким скрягой?

— Э… я не говорю о последнем периоде. Я припрятал там кое-какие вещи в первые дни нашего пребывания здесь. Помнишь… ну, в общем, у нас с тобой произошла та стычка… а после нее ты назначил меня главным хранителем. Я смекнул, что к чему, и после этого неделю или две не выходил из дома ненагруженным, стараясь уйти, когда меня никто не видит.

— Попросту воровал.

— Я бы так не сказал. Я никогда не брал больше одной шестой наших запасов… и только самые необходимые вещи. Спички, патроны. То ружье, которое ты никак не мог найти. Одно одеяло. Нож. Немного провизии. Несколько свечей. Дело в том, что… Поставь себя на мое место. Постоянно существовала угроза, что ты рассердишься на меня и нам придется драться, — причем один из нас непременно будет убит, как ты мне тогда заявил, — или я буду вынужден бежать сломя голову, не имея возможности ничего взять с собой. Я решил не вступать в борьбу с тобой. Поэтому мне пришлось заняться кое-какими приготовлениями. Но я ничего не крал: ты же сам сказал, что я могу взять свою долю. Одно твое слово — и я тут же принесу все обратно.

Хью Фарнхэм задумчиво поковырял мозоль, затем взглянул на сына.

— Иногда для человека украсть — значит выжить, не так ли? Я хотел бы узнать только одну вещь. Дьюк, среди тех продуктов, которые ты унес, были банки со сгущенным молоком?

— Ни единой. Отец, неужели ты думаешь, что, если бы там было молоко, я не принес бы его назад, когда умирала Карен?

— Да, прости. Зря я это спросил.

— Это я зря не утащил несколько банок. Тогда бы их не истратили.

— Ребенок все равно не прожил столько, чтобы выпить даже то молоко, которое у нас оставалось, Дьюк. Впрочем, что об этом сейчас говорить! Нужно все вопросы решить побыстрее, но не забывай, что ты в любое время можешь вернуться. Понимаешь, твоя мать сейчас в таком возрасте, когда женщины на некоторое время становятся… несколько упрямыми… Но они потом перебарывают в себе это и остаток жизни доживают милыми старыми леди. Возможно, когда-нибудь наша семья и воссоединится вновь. Надеюсь, время от времени мы будем видеться. И… если захочешь овощей, приходи и бери, сколько нужно.

— Я как раз хотел поговорить на эту тему. Обрабатывать землю я там не смогу. Но если я, например, по-прежнему буду охотиться… нельзя ли мне будет, когда я принесу вам мяса, взять овощей?

Хью улыбнулся.

— Кажется, мы возродим коммерцию. Кстати, можешь выменивать у нас глиняную посуду — тогда тебе не придется строить собственную печь для обжига. Дьюк, короче говоря, прикинь, что вам будет нужно, чтобы завтра же мы могли начать переносить все это в пещеру. Особенно не стесняйся. Вот только…

— Что?

— Книги — мои! Тебе придется каждый раз приходить сюда, чтобы заглянуть в ту или иную книгу. В моей библиотеке они на дом не выдаются.

— Что ж, это справедливо.

— Я не шучу. Ты можешь одолжить у меня бритву, можешь взять мой лучший нож. Но попробуй только упереть хоть одну книжку — и я спущу с тебя шкуру и сделаю из нее переплет. Всему есть предел. Ну ладно, я пойду предупрежу Джо и уведу куда-нибудь Барбару. Постараемся не появляться до темноты. Желаю тебе удачи. И передай Грейс, чтобы она не обижалась. Она, конечно, злится, но все же передай. Рай создать можно только вдвоем, а ад очень просто устроить и в одиночку. Не могу сказать, что в последнее время я чувствовал себя счастливым, и, возможно, Грейс умнее, чем мы ее считаем.

— Кажется, таким образом ты просто вежливо посылаешь нас к черту?

— Не исключено.

— Ладно… что бы ты ни имел в виду, желаю того же самого и тебе. То, что я ухожу из дому при первой возможности, — вовсе не случайность.

— Тише! Ну, ладно, ладно! — Отец повернулся и направился прочь.

Выслушав сообщение, Джо ничего не сказал. Он только заключил, что ему лучше пойти и прорыть еще несколько оросительных канавок. Барбаре Хью ничего не говорил до тех пор, пока они не остались одни.

Захватив с собой немного еды, фляжку с водой, ружье и одеяло, они поднялись на холм и расположились немного выше могилы в тени дерева. Хью заметил, что на могильном холмике лежат свежие цветы, и подумал: неужели Барбара забиралась сюда? Ведь путь давался ей с большим трудом: чтобы подняться, им понадобилось довольно много времени. Или это сделала Грейс? Но это казалось еще менее вероятным. Затем разгадка пришла ему в голову: Джо.

Когда Барбара удобно расположилась, улегшись на спину и подогнув ноги, Хью рассказал ей о беседе с сыном и спросил:

— Ну, что ты по этому поводу думаешь? Она долго молчала, потом ответила: