«На суше и на море» - 73. Фантастика - Балабуха Андрей Дмитриевич. Страница 18

— Но ты ведь и сама употребляешь это словечко, — заметил Аллан.

— Да, когда говорю о людях, вообще не покидавших Землю.

— Мы с тобой тоже не раз говорили, что если бы обладали достаточным здравым смыслом, то никогда не покинули бы Землю. В душе мы с тобой землеройки, Джо.

— Да, но… Ах, Аллан, ты просто невыносим. Ведь это счастливейший день моей жизни! А ты разве не рад, что едешь домой? Неужели не рад?

— Конечно, рад. Это же так здорово — вернуться! Верховая езда… Лыжи…

— И опера. Настоящая, живая опера! Аллан, поживем недельку-другую на Манхеттене, прежде чем уехать в деревню?

— Вот те раз! А я-то думал, что ты жаждешь ощутить дождевые капли на своем лице.

— Хочу! Страшно хочу! Хочу многого и немедленно. Ах, милый, правда, похоже, что мы из тюрьмы выходим на волю?

Она прильнула к мужу. Лифт остановился, и он отстранил ее.

— Перестань реветь!

— Аллан, ты ужасен, — сказала она мечтательно. — Я так счастлива!

Им пришлось немного задержаться на этаже, где находились отделения банков. Клерк из конторы Национального городского банка уже приготовил их аккредитивы.

— А-а, домой едете? Распишитесь здесь. Завидую вам: охота, рыбная ловля…

— Да нет, я предпочитаю купание в прибое и прогулки на яхте.

— А я, — сказала Джо, — хочу просто поваляться на зеленой травке и посмотреть на голубое небо.

Клерк кивнул:

— Вполне понимаю вас. Тут ведь ничего подобного и в помине нет. Желаю приятного отдыха. На три месяца едете или на шесть?

— Мы больше не вернемся, — твердо сказал Аллан. — Три года прожили, как рыбы в аквариуме, хватит.

— Ах, так, — клерк уткнулся в лежавшие перед ним бумаги и без всякого выражения добавил: — Что ж, удачного старта.

— Спасибо.

Они поднялись на последний подземный этаж и встали на эскалатор, ведущий к космопорту. В одном месте туннель выходил на поверхность. Тут находилась кессонная камера. В смотровое окошко, обращенное на запад, была видна поверхность Луны, а за холмами — Земля. Вид ее, огромной, зеленой и щедрой, на фоне черного лунного неба и суровых немигающих звезд, вызвал на глазах Джо слезы. Дом! Эта прекрасная планета принадлежит ей! Аллан рассматривал Землю с меньшими эмоциями: он пытался определить гринвичское время. Восходящее Солнце как раз коснулось своими лучами Южной Америки. Должно быть, восемь двадцать, надо поторапливаться.

Они сошли с эскалатора и попали в объятия друзей, пришедших проводить их.

— Эй, копуши, где вы были до сих пор? «Гном» отправляется через семь минут!

— А мы на нем вовсе и не летим, — ответил Мак-Рей. — Можно не спешить.

— Как не летите?! Вы что, передумали?

Джозефина рассмеялась:

— Да нет, просто мы взяли билеты на экспресс. Поменялись кое с кем. Так что у нас еще минут двадцать в запасе.

— Вот как! Парочка богатых туристов, а?

— Ну, разница в цене невелика, зато избежим двух пересадок и не будем болтаться в космосе целую неделю вместо двух дней. — Джо многозначительно потерла поясницу.

— Она плохо переносит невесомость, Джек, — объяснил Аллан.

— Я и сам ее плохо переношу, всю дорогу мучился. И все же не думаю, чтобы вам пришлось уж так скверно, Джо: на Луне вы уже достаточно привыкли к слабому тяготению.

— Может быть, — согласилась она, — но все же большая разница: одна шестая земной гравитации или совсем никакой.

В разговор вступила жена Джека Крейла:

— Джозефина Мак-Рей, вы что, захотели рисковать жизнью, летя в ракете с атомным двигателем?

— А почему бы и нет, дорогая? Вы же работаете в атомной лаборатории.

— Ну! В лаборатории мы соблюдаем все меры предосторожности. Торговой палате следовало бы запретить эти экспрессы. Может быть, я и старомодна, но я-то вернусь так же, как и приехала сюда, — на добром старом химическом топливе.

— Не запугивай ее, Эмма, — возразил Крейл, — технические дефекты на этих ракетах уже устранены.

— Не все. Я бы…

— Неважно, — перебил ее Аллан, — все решено, пора на стартовую площадку. Прощайте, друзья! Спасибо за проводы. Рады были с вами познакомиться. Если вернетесь в наши богоспасаемые края, обязательно навестите нас.

— До свидания, ребята!

— До свидания, Джо!

— Привет Бродвею!

— Пока! И непременно пишите!

— Хорошего старта!

Они предъявили билеты и через переходную камеру прошли в вагончик скоростной дороги, соединявшей собственно порт со стартовой площадкой.

— Пристегните ремни! — бросил через плечо водитель. Они поспешно уселись на мягкие сиденья. Люк захлопнулся: туннель впереди был лишен воздуха. Через пять минут Аллан и Джо уже вылезали из вагончика в двадцати милях от порта, за холмами, которые покрывали крышу Луна-Сити, предохраняя от радиоактивных излучений двигателей космических экспрессов.

На «Ястребе» они попали в одно купе с семьей миссионера. Достопочтенный доктор Симмонс счел нужным объяснить, почему он путешествует в такой роскоши.

— Все из-за ребенка, — говорил он, пока его жена привязывала девочку к маленькому противоперегрузочному креслицу, укрепленному тяжами между креслами родителей, — она никогда не была в космосе, вот мы и решили не рисковать ее здоровьем.

При звуке сигнальной сирены все застегнули ремни. Сердце Джо забилось еще сильнее. Наконец… наконец-то!

Заработали двигатели, вжимая их в подушки. Джо и не подозревала, что можно чувствовать себя такой тяжелой. Ей было хуже, куда хуже, чем на пути сюда с Земли. Все время, пока ракета набирала скорость, ребенок громко рыдал от ужаса и непривычных ощущений. Казалось, прошло бесконечно долгое время, прежде чем корабль перешел в свободный полет. Когда исчезло отвратительное ощущение огромной тяжести, Аллан отстегнул верхний ремень, стягивавший грудь, и сел.

— Как ты, малышка?

— Прекрасно, — Джо тоже отстегнула ремень и обернулась к нему. Потом она икнула: — Ох, нет, совсем не прекрасно.

Минут через пять у нее уже не было никаких сомнений в характере своих ощущений: ей хотелось только одного — умереть. Аллан выплыл из каюты и вызвал корабельного врача, который сделал ей укол. Аллан подождал, пока подействует наркотик, а потом отправился разыскивать буфет, чтобы испробовать собственное средство от воздушной болезни — микстуру Мазерсилла от тошноты, смешанную пополам с шампанским. К сожалению, ему пришлось убедиться, что эти великолепные порознь средства не действуют. Может, не надо было их смешивать?

У маленькой Глории Симмонс воздушной болезни не было. Вскоре она обнаружила, что невесомость очень забавна, и упруго, точно воздушный шарик, отскакивала от потолка, пола и переборок. Джо не могла на это смотреть. Ей захотелось шлепнуть девчонку.

Торможение, хотя и превратило их вновь в неподвижные бревна, было все же огромным облегчением после тошнотворной невесомости. Для всех, кроме Глории. Она снова заплакала от страха и боли. Мать что-то пыталась ей объяснять, отец молился.

Они ощутили резкий толчок, завыла сирена. Джо с трудом подняла голову.

— Что это? Авария?

— Не думаю. Кажется, мы приземлились.

— Не может быть! Мы продолжаем тормозить: я же тяжелая, как свинец.

Аллан слабо улыбнулся:

— Я тоже. Земное притяжение. Забыла?

Они распрощались с семьей миссионера еще на корабле, так как миссис Симмонс решила подождать стюардессу из космопорта. Чета Мак-Рей, поддерживая друг друга, с трудом выбралась из ракеты.

— Не может того быть, что это только сила тяжести, — протестовала Джо. Ей казалось, будто ноги вязнут в зыбучем песке. — Я же прошла специальный курс адаптации к земному притяжению на центрифуге там, у нас дома, то есть я хотела сказать, в Луна-Сити. Наверное, мы просто ослабели от воздушной болезни.

Аллан с трудом распрямился:

— Ты права. Мы же два дня ничего не ели.

— Аллан, разве ты тоже не ел?

— Конечно. Назовем это не вполне регулярным питанием. Ты голодна?

— Умираю от голода.

— Как насчет обеда в бифштексной у Кина?