Переменная звезда - Робинсон Спайдер. Страница 7

Я обернулся к Джинни и напрочь забыл о том, что собирался сказать. Ее плащ и туфли унесли куда-то высокорослые эльфы, и она выглядела… и как только это удается девушкам? Только что она была такая, а стала другая. И проделывают они это глазом не моргнув.

– Добрый вечер, мисс Джинни, – прозвучал баритон с другого конца комнаты. – Добро пожаловать домой.

На пороге двери, которую я не успел заметить, стоял мужчина ростом почти с меня – бритоголовый, в костюме, стоившем дороже всего моего курса обучения в колледже имени Ферми. Также, как мы и те несколько эльфов, которых я уже успел повидать, он был разут. Наверное, эльфы за ночь должны были пошить всем нам новую обувь.

– Спасибо, Смитерс. Я… вот черт… Извините. – Она прижала к уху маленький мобильный телефон, послушала пару секунд, нахмурила брови, сказала: – Да, – и прервала связь. – Мне нужно отлучиться на несколько минут. Разместите Джоэля, ладно, Смитерс? Извини, Джоэль, – я вернусь как только смогу.

– Хорошо.

И она ушла.

Смитерс каким-то образом в мгновение ока очутился рядом со мной, хотя вроде бы не сделал ни шагу.

– Добрый вечер, мистер Джонстон. Меня зовут Алекс Ренник, в данный момент я являюсь здесь управляющим. Добро пожаловать в Северное Поместье. Позвольте мне сначала проводить вас в вашу комнату, а затем, если пожелаете, я вам устрою короткую экскурсию.

Глаза у него были серые, с сиреневым оттенком. И голова у него была небритая, волосы с нее были удалены посредством депиляции. Несмотря на его рост, я нашел с десяток подсознательных подсказок того, что он – уроженец Земли. Он был строен и подтянут и всем своим видом излучал величайшую компетентность и величайшую уверенность. Обычно я хорошо угадываю, сколько человеку лет, даже при том, что теперь все выглядят почти одинаково, но возраст Ренника я смог определить не точнее, чем в промежутке между тридцатью и шестьюдесятью. Мне показалось интересным то, что он знает мою фамилию, хотя я ее ему не сообщал.

– Благодарю вас, мистер Ренник. Вы очень добры. Пожалуйста, зовите меня Джоэлем.

– А вы меня Алексом. Будьте так любезны, пройдемте со мной, Джоэль.

У меня на языке вертелась старинная шутка, но я выбросил ее из головы и пошел следом за управляющим. Я дал себе торжественное обещание: какие бы чудеса ни предстали передо мной в этом доме, я не стану охать и ахать от восторга. Каким бы сказочно шикарным ни оказалось это место, я ни за что не почувствую себя униженным. Мой отец был лауреатом Нобелевской премии, а моя мать – великим композитором. Многие ли из этих людей могли бы похвастаться подобным?

– У вас уже есть какие-нибудь вопросы? – осведомился Ренник на ходу.

– Да, Алекс, – ответил я, стараясь запоминать дорогу. – Почему Джинни называет вас Смитерсом?

– Не имею представления, – проговорил Ренник совершенно нейтральным тоном, но я почему-то понял, что притронулся к больному месту. То ли он переживал из-за того, что не знает почему, то ли ответ был унизителен для него.

– А, – понимающе кивнул я и заговорил тише: – Значит, для того, чтобы вас позлить.

Мне было любопытно, как он отреагирует на предложение шутливо, как мужчина с мужчиной, поболтать о хозяйке, про которую лично я знал, что она – сущее наказание.

Ренник ловко ушел от ответа:

– Боюсь, это невозможно.

– А вы тут давно работаете?

– Да.

Понятно.

– И сколько же людей живет в этом… Северном Поместье – я правильно назвал?

– Число колеблется.

Его упорное нежелание делиться информацией начало меня слегка раздражать.

– Не сомневаюсь. Но наверняка вам, как управляющему, известна нынешняя численность жильцов.

Я ожидал, что он, скорее всего, ответит: "Да, известна" – и заткнется.

Но он был не настолько ребячлив. Вместо этого он использовал прием джиу-джитсу.

– В данный момент в Северном Поместье постоянно проживает восемьдесят четыре человека. К полуночи численность возрастет до девяноста двух, а завтра, вскоре после завтрака, ожидается ее уменьшение до восьмидесяти девяти.

– Ага. – Я немного растерялся перед следующим вопросом. – И сколько людей из этого числа – работники?

– Все, кроме четырех. Завтра будет пять.

Вот как! Значит, Конрады тут действительно жили.

– Мы пришли.

Ренник остановился перед дверью, ничем не отличавшейся от нескольких десятков дверей, которые мы миновали по пути, и нажал на кнопку, которую на Земле почему-то всегда именуют "дверной ручкой".

Дверь открылась. За ней оказалась комната, наполненная плотным розовым дымом. По крайней мере это было похоже на дым и вело себя в точности как дым – он клубился и стелился, вот только не желал проникать из дверного проема в коридор. Я напомнил себе о том, что твердо решил ничему не удивляться, и, проявив, как я надеялся, лишь самую малую толику растерянности, шагнул прямо в розовый дым, прошел через него…

И ахнул. Хуже того: я просто-таки вскрикнул.

Я оказался на Ганимеде.

Послушайте, я вовсе не отрицаю того, что я – провинциал. Но к тому времени мне довелось видеть сим-стены, пусть я сам себе такое дорогое удовольствие позволить не мог. Но даже самые высококачественные сим-стены не в состоянии обмануть вас на все сто; всегда можно понять, что они ненастоящие, что это – всего-навсего прямоугольные окна, ведущие в миры, о виртуальности которых вы никогда не забываете. Я видел даже шестистенный сим, с обзором в триста шестьдесят градусов, и все равно – даже в этом случае, чтобы иллюзия работала, нужно было самому сотрудничать с нею. Кроме того, и в шестистенном симе немного фальшивило сглаживание углов, хотя все остальное смотрелось отлично.

А это было реально. Я был дома, на Ганимеде, и все выглядело настолько убедительно, что на долю мгновения мне показалось, будто бы я утратил две трети своего веса. С изумлением я почувствовал, что у воздуха запах и вкус, как на Ганимеде, что он слегка, но безошибочно отличается от земного воздуха. Я стоял посередине свежевспаханного поля, где земля только-только пробуждалась к жизни. У меня под ногами просыпались после анабиоза дождевые черви и начинали догадываться, что они уже не на Земле. На краю поля, метрах в пятнадцати-двадцати от меня, стоял новенький фермерский дом, и из трубы на его крыше шел дым. Попробуйте где-нибудь на Терре разжечь огонь – и вас, как минимум, сочтут дикарем, невеждой. До сих пор я не видел ни единого клочка голой земли с тех пор, как прибыл на планету, которая называлась так же – Земля. Глаза у меня стало щипать, навернулись слезы. Меня охватила острейшая ностальгия.

Я обернулся как раз в тот самый миг, когда порог комнаты переступил Ренник. С того места, где я стоял, казалось, что дверь затянута густым розовым дымом. Но только эта дверь никуда не вела. Она просто торчала посреди поля. Прямоугольник, сотканный из розового дыма – и никакой стены, отверстием в которой он являлся бы. Я отвернулся от двери и управляющего.

– Мисс Джинни подумала, что вам это очень понравится, – послышался у меня за спиной голос Ренника.

Я кивнул.

– Пожалуйста, следуйте за мной.

Это было сказано таким тоном, что я понял: лучше промолчать. Мы подошли к фермерскому дому и вошли в него.

– Ванная комната и развлекательный центр расположены в типовых местах. В этом шкафу вы найдете одежду. Вот консоль с неограниченным доступом. Если вы что-то захотите – что угодно – изложите ваши пожелания домашнему серверу. Его зовут Лео.

С ностальгией я уже успел совладать настолько, что решился подать голос:

– Лео слушает все время?

– Лео слушает все время, – ответил Ренник. – Но он не услышит ничего до тех пор, пока к нему не обратиться. Охрана вашей частной жизни и безопасности, как гостя, гарантированы безусловно.

– Конечно, – произнес я таким тоном, словно поверил ему. Затем я приоткрыл дверцу шкафа и обнаружил в нем всю мою одежду. Вот это да.

Рассмотрев одежду более внимательно, я понял, что это – копии почти всех принадлежавших мне вещей. Всех, которые видела Джинни. Копии оказались не вполне идентичными. Во-первых, почти во всех случаях копия была чуточку лучше оригинала качеством.