Пройдя долиной смертной тени - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 21

Ну… более или менее. Было так: наша баскетбольная команда, тренер, учитель гимнастики и нас трое, болельщиц, поселились в одном отеле. Потом взрослые ушли в город, а мы стали отмечать победу. У кого-то оказалась травка. Ну, марихуана. Я зобнула два раза и больше не стала — джин с имбирным элем мне нравились куда больше. Ничего делать я не собиралась, потому что моего парня там не было, а я была привязана к нему… Но когда наша капитанша — в команде болельщиков тоже есть капитаны, ты знаешь? — начала раздеваться… что оставалось делать? Я посчитала в уме, получалось, что еще два безопасных дня у меня есть… Меня никто не заставлял, я все сделала сама… никаких цветов, втоптанных в грязь… В чем я могла обвинить парня?

Но твой ребенок, Юнис? Мальчик? Или девочка? Сколько ему лет? Двенадцать? Где он?

Не знаю… Я подписала отказ — чтобы отец мог получить назад деньги, которые… Это несправедливо: он еле наскреб эти пять тысяч, а всякие на вэлфэре рожают бесплатно и даже могут делать аборты…

Юнис, ты не ответила. Твой ребенок?..

Мне сказали, что он родился мертвым. Но они всем так говорят. Чтобы потом не искали…

Подожди. Деньги возвращают, если ребенок действительно погиб или был усыновлен. Твой отец получил их назад? Что он говорил?

Я не спрашивала. Это было… очень личное. Я переболела «ревматической лихорадкой» и никогда не разыскивала ребенка. В восемнадцать лет мне выдали лицензию на троих…

Это косвенное подтверждение того, что он жив. Мы вполне можем найти его.

Молчание.

Юнис?

Лучше не надо. Что умерло, то умерло.

Ты не хочешь детей?

Я о другом. Ты любил своего сына, хотя и знал, что он не от тебя — и это правильно. А в моем случае… где-то живет ребенок, которому я — чужая. Никто. Стократно никто — ведь меня же убили.

Юнис! О, дорогая!

Видишь сам — ничего не получается. Даже если мы найдем малыша, мы не сможем сказать ему, что я жива… потому что тогда нас опять привяжут, и уже навсегда. Но мы можем обзавестись твоим ребенком… Расскажи мне еще про Агнес. Она правда была похожа на меня?

Да, очень. Если бы я верил в переселение душ, я бы решил, что в твоем образе ко мне вернулась Агнес.

А ты не веришь?

Нет. А ты?

Тоже нет. Хотя почти все мои друзья верят. А я… у меня просто нет своего мнения. Впрочем, теперь мне, наверное, стоит его заиметь. Когда тебя убивают, а ты почему-то не умираешь — наверное, надо по-новому взглянуть на эти вещи. Ты же не считаешь, что я — всего лишь продукт твоего воображения?

Йоханн не нашел ответа.

Можешь признаваться, босс, я все равно не обижусь. Я знаю, что я существую, — и это перевешивает все доказательства. Тем более что нашу главную проблему мы так и не разрешили…

Какую?

Да утку же!

О, дьявол!

Расслабься, босс, надо привыкать.

Да не собираюсь я привыкать к ночным горшкам! Слушай, Юнис, ванная за дверью — неужели мы не сможем сделать пять шагов?

Лучше вызови сестру, пусть принесет утку. Потому что без разрешения доктора Гарсиа она нас туда не поведет, а доктор Гарсиа потребует, чтобы вызвали Джейка, а пока прибудет Джейк, мы уже уплывем…

Юнис, ты ужасная. Ладно, давай позвоним…

Босс, а не попробовать ли нам убрать этот поручень?

Я боюсь, что мы просто не дойдем… я ведь уже год не ходил.

Да, но это было до того, как ты получил это, пусть и секонд-хэнд, но почти-как-новое, после капитального ремонта, тело.

Думаешь, дойдем?

По крайней мере, доползти сможем.

Тогда — вперед!

Но сначала надо опустить эти треклятые поручни…

С поручнями пришлось повозиться. Конечно, мрачно думал Йоханн, пытаясь дотянуться до замков, если бы это было легко — значит, конструкция ни к черту… Наконец замок поддался.

Ну как, партнер?

Безупречно! Теперь, держась за край кровати, спускай ноги…

Йоханн встал, держась за поручень. Голова кружилась, все тело дрожало.

Все плывет…

Еще бы! Ладно, давай лучше ползком. И — тихо-тихо! Потому что, если Винни услышит, нас до конца дней будут кормить через решетку.

Ползти мешал халат. Пришлось повозиться, развязывая узлы на шее и спине. Йоханн поразился гибкости рук. Наконец, освободившись от мешающей тряпки, он дополз до двери в ванную и забрался на унитаз.

Ну, все…

Господи, хорошо-то как!.. Обратно попробуем на ногах? Или подзовем кресло?

Ноги держали, и голова не кружилась. Ходить было легче, чем когда-либо за последние двадцать лет. И все же… следовало быть поближе к перилам, предназначенным для старика, всегда боявшегося упасть. По перилам она дошла до трельяжа…

Боже мой, Юнис! Какая ты красавица!

Боже мой! Какая помойная сука! Грудь обвисла, а живот…

Бесподобно красивая! Юнис, дорогая, всегда мечтал увидеть тебя голой. И вот…

Да уж, зрелище… Морда — никуда, волосы торчат. И… точно. Мы воняем.

Эй, что ты?..

Ошиблась кнопкой. Фиг я отсюда выйду, пока не приму нормальную ванну. Так повелось от Вашингтона. Мы не можем в один день победить свои слабости — но мы можем стать чище.

Она повернулась и осмотрела свои ягодицы.

О, черт! Задница должна быть задницей, но это — настоящая жопа!

Юнис, это самая миленькая попка в штате. Нет — во всей стране.

Может быть, и была… И будет — обещаю. Завтра с утра начинаем заниматься. Все надо подтянуть и подобрать.

Не стану возражать — хотя я и сейчас считаю, что ты самая роскошная красавица, которую я видел в своей жизни. Да, Юнис — помнишь тот образ морской девы? Был на тебе лифчик или нет?

О небо! Нет, конечно, — там была только я. И краска. Но тогда мои груди были тверды, как скала: Джо что-то сделал такое с ними. Тогда я была в самом голом виде за всю историю нашего знакомства.

А кого это я разглядываю сейчас?

Я имею в виду — до того, как меня убили. Тогда я была «хорошей девочкой», не позволявшей увидеть больше, чем ты хотел, несносный развратник. Но и тогда ты мог увидеть все — стоило намекнуть…

Буду наверстывать упущенное — по пять часов в день перед зеркалом…

Так оно и будет. Упражнения перед зеркалом делать легче.

Дверь распахнулась.

— Мисс Смит!!!

— Мисс Джерстен, какого дьявола вы влетаете в сортир без стука?

Сестра не ответила. Она обхватила пациентку руками и заговорила быстро и тихо:

— Обопритесь на меня и пойдемте скорее в кровать. О, дорогая, не представляю, как скажу доктору Гарсиа! Он убьет меня… вы хоть в порядке?

— В полном порядке, конечно. Но вы не ответили.

Сестра чуть не плакала.

—О, пожалуйста, дорогая, не злитесь! Пойдемте скорее в постель, пока ничего не случилось! Может быть, доктор Гарсиа не будет так ругаться…

Сестра была не на шутку перепугана своим профессиональным проколом, и Йоханну ничего не оставалось, как позволить ей отвести себя к кровати.

—Дошли! А теперь держитесь крепче за мою шею, а я помогу вам закинуть ноги… Противная девчонка — я так испугалась!..

—Винни…

—Дорогая, ну, ложитесь же! Доктор будет страшно зол…

— Не так сразу. Но, если хотите наябедничать, идите сейчас. Я постою.

На лице сестры проступило отчаяние.

— Меня же уволят… внесут в черный список… Вы этого хотите, да? Что я сделала плохого?

— Винни, дорогая…

— Что?

—Я вовсе не хочу, чтобы доктор Гарсиа что-нибудь узнал.

Рука Йоханна легла на талию рыженькой сестры.

—Да, но… я обязана…

—Пусть это будет нашим маленьким секретом.

—Хорошо…

—Обещаете?

—Обещаю…

И тогда Йоханн поцеловал ее. В первый момент Винни казалась замороженной — но потом ее губы раздвинулись, и поцелуй сделался медленным и страстным.