Пройдя долиной смертной тени - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 29

В огромном, уродливом, причудливом старом доме мисс Джоан Юнис Смит сидела в позе лотоса на циновке перед зеркалом и разглядывала свою медсестру-компаньонку-служанку, тоже принявшую позу лотоса.

—Удобно, Винни?

—Очень!

—Ты более гибкая, чем я… Ну все, начали.

—Но, мисс Джоан, что это значит? Мне это нравится, я так здорово расслабляюсь… Но что значит — «камень», «лотос» и вообще?..

—Не значит ничего. И — все. Если словами — и любовь, и покой, и мир, и все-все хорошее. Но не думай. Просто — будь. Открой себя этому… Будь.

—Да… хорошо…

—Начали. Помни о дыхании. Я здесь, рядом.

—Омм мани пхадме хум.

Омм мани пхадме хум. Босс, какая у нее аура! Похоже, она провела настоящую ночь!

Заткнись, Юнис. Кто придумал эти молитвы?

—Омм мани пхадме хум.

—Омм мани пхадме хум.

Омм мани пхадме хум.

— Омм мани…

Достаточно, Джоан.

Так быстро? Прошло только двадцать минут по часам…

У меня другие часы. Мы разогрелись и приготовились. А Винни, похоже, более чем готова. Надо вытаскивать ее.

—Омм мани пхадме хум. Винни! Винифред! Дорогая, ты слышишь меня? Дети, в школу собирайтесь, петушок пропел давно!

Винни продолжала сидеть в лотосе: подошвы на бедрах, руки свободно брошены на колени ладонями кверху. С дыханием из ее груди исходили слова молитвы. Глаза закатились, из-под век виднелись только белки.

—Сестра, проснитесь!

Она тут же открыла глаза. Вид у нее был в первый момент растерянный, потом она улыбнулась.

—Уже все? Мне показалось, не прошло и минуты. Я уснула?

—Бывает. Ты расслабилась? Тело теплое и мягкое, и мускулы как вата?

—Да-а…

—Тогда начинаем. Сначала — самые простые упражнения.

Джоан Юнис грациозно перетекла в стоящее положение.

—Я показываю, а ты делаешь. Потом попробуем вместе… — Она критически посмотрела на отражение в зеркале. — Похоже, живот немного подтянулся.

—Он в полном порядке, — сказала Винни. Не удержалась и зевнула.

—Все еще спишь, дорогая? Наверное, снились плохие сны?

Винни слегка покраснела, но улыбнулась:

—Не-ет. Все было прекрасно, но время, время… Надеюсь, мы не очень беспокоили вас?

—Ничего не слышала. И ни о чем бы не догадалась, если бы ты сама не сказала вечером — когда целовала меня перед сном. Но раз ты недоспала — тогда, может быть, просто понаблюдаешь?

— Нет-нет! Мне очень много дают эти упражнения, я не хочу пропускать день лишь из-за того, что Поль… Ой! Чуть не сказала, кто он.

— Что ты сказала? У меня заложило уши.

— Не врите! Он мучил меня до половины третьего. Так что я, конечно, сплю — но это неважно.

— Винни, дорогая, не подумай, что я сую нос не в свое дело, но мне просто любопытно — ведь в определенном смысле я еще девушка…

— Но… — начала говорить Винни — и осеклась.

— Валяй по-честному, — засмеялась Джоан. — Я знаю, что значит это «но». Миссис Бранка была замужем, а Йоханн Смит сменил четырех жен, и это не считая тех случаев, когда он прыгал из окна. Но Джоан Юнис — девушка. Так-то, кукленок. Въезжаешь?

— Ну, если посмотреть с этой стороны…

— Я могу смотреть только с этой. Поэтому я любопытна, как герлскаут. Но рассказами тут ничего не сделать, верно? Когда-нибудь я и так все узнаю. Так что продолжим наши занятия…

После часа вращений и растяжек Джоан Юнис сказала:

— Хватит на сегодня. Еще чуть-чуть — и мы изойдем потом. Ты готова к парным упражнениям?

Раздался сигнал входной двери.

— Кого-то черт принес, — фыркнула Джоан. — То есть — раз я леди — кто же это так не вовремя? Черт, черт, черт! Быстро одевайся, я тебе помогу. Скажешь им, что пиццу мы не заказывали!

— Вас понял, сержант! — мгновенно натянув трико, Винни подскочила к двери.

Как мы сегодня, а? Грудки уже ничего?

Полуфабрикат. Нужна еще минимум неделя.

— Мисс Джоан, это доктор Гарсиа и мистер Сэлэмэн.

— Тогда можно не облачаться. Брось мне неглиже — вон то, «лондонский туман».

Джоан подкрасила губы и слегка вспушила короткие волосы щеткой. Потом критически оглядела себя в зеркале. Прозрачность неглиже была на должном уровне, но лицо без макияжа выглядело скромнее, чем хотелось бы. Поэтому она обвела губы темным карандашом.

Босс, мы выглядим, как дорогая блядь.

Надеюсь, что о-очень дорогая. Или ты не одобряешь?

Напротив. Я аплодирую!

Она вошла в будуар, где ее ждали.

—Доброе утро, доктор. Привет, Джейк, дорогой. Не желаете ли сесть? Кофе? Или поискать бутылочку старой кентуккийской крысиной отравы?

—Кофе, — сказал Сэлэмэн. — Ты сегодня замечательно выглядишь, дорогая.

—А еще лучше пахну. После часа упражнений от меня прет, как от лошади.

—Ну, разве что от маленького пони. Могу включить вентиляцию. Доктор Гарсиа хочет тебя осмотреть.

—Что-то случилось? Но я вполне здорова. Если бы не эти чугунные холодные решетки вокруг и не камень вместо подушки…

—Доктор Гарсиа считает, что тюремные решетки можно снять. Джоан Юнис, было бы неразумно обращаться в суд, пока ты находишься под медицинским наблюдением, поэтому мы решили…

—О! Не может быть! Наконец-то. Значит, этот взвод психиатров?..

—Это наши люди. Надеюсь, они не пригодятся — но мы должны быть готовы к отражению самых решительных атак судебных медиков. Приготовься и сама: слушанья могут оказаться долгими…

Еще бы — адвокаты будут отрабатывать свои безумные гонорары. Но не бойся, босс: я не высунусь из окопа, пока хоть один из этих мудозвонов будет болтаться поблизости.

—Это прекрасно! Я страшно рада, что доктор Гарсиа считает меня здоровой. Перейдем в другую комнату, доктор? Винни, проводи нас. Джейк, вот свежий «Уолл-стрит джорнэл»…

Они перешли в гардеробную.

—Мне лечь, доктор?

—Нет, не обязательно. Это то, что называется рrо fоrта [4]. Я должен что-то записать в историю болезни, поэтому для очистки совести провожу осмотр. Покажите язык, скажите «А-а», — ну и прочее в том же духе. Разденьтесь до пояса.

—Да, сэр.

Она по команде дышала и не дышала, кашляла, набирала полную грудь воздуха и выдыхала весь, до последней молекулы. Один раз она легонько взвизгнула:

—Ой, как щекотно! Что это вы делаете?

—Проверяю, нет ли опухоли. Опять же для очистки совести — впрочем, это положено делать время от времени.

Понравилось, пацанка?

Может, тебе это и нравилось — а я предпочитаю более романтические обстоятельства.

Ври, ври. Бабушка все знает. Тебе понравилось…

Доктор откинулся назад и задумчиво посмотрел на пациентку.

—Что-нибудь еще, сэр? Гинекологический осмотр?

—Ну, только в том случае, если что-то беспокоит…

—Ни капли. Я здорова — хоть сейчас на медведя.

—Да, и осмотр это подтверждает… Но что-то меня беспокоит.

—Что именно?

—Не знаю. Ваш случай уникален, поэтому весь опыт медицины может оказаться недостаточным… Скажу честно: я не верил в такой исход и не ожидал его. Все идет слишком гладко, и поэтому мне тревожно. За последние две недели у меня не было оснований наблюдать за вами больше, чем, скажем, за Винифред… И в то же время я, ставя рядом Винифред и вас, за нее спокоен, так как знаю: если не будет какого-нибудь несчастья, она проживет отведенное ей время… а про вас не могу сказать абсолютно ничего. В чисто медицинском смысле вы непредсказуемы.

—Доктор, — сказала она спокойно, — я знаю, о чем вы хотите сказать, не называя это прямо: об отторжении. Тело отторгнет мозг или наоборот, что мне безразлично, или тромб закупорит сосуды… я все это знаю. Я много читала о пересадках органов еще в своей прежней жизни. Я не боюсь. Если это произойдет — что ж, значит, мне просто удалось увильнуть от мучительной старости и немощи… — она улыбнулась широко и счастливо. — Можно считать, что сейчас я в раю — хоть и не навеки. Но и пара недель в раю — это уже кое-что.