Свободное владение Фарнхэма - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 69

– Да, должно быть, это просто ужасно, – согласился Хью. – Но это мне кое о чем напомнило. Я просил вас известить меня в случае приезда Их Милости. А молодой Избранный сообщил мне, что Их Милость дня два назад приезжали и уехали снова.

– Ты недоволен?

– Дядя избави! Я просто спрашиваю.

– Их Милость действительно физически присутствовал здесь некоторое время. Но официально он не возвращался. Мне показалось, что он неважно себя чувствует, защити его Дядя!

– Да сохранить его Дядя! – искренне подхватил Хью. – Понятно, что при подобных обстоятельствах вы не осмелились просить его дать мне аудиенцию. Но, если можно, я хотел бы попросить вас о небольшом одолжении в следующий его приезд…

– Поговорим об этом позже. Нужно еще посмотреть, что там случилось у двух этих беспомощных…

Шеф-повар Гру и Главный Инженер встречали их у начала Владений Гну. Они все прошли через кухню, через мясничную и вошли в холодильное помещение. Правда, в мясницкой им пришлось задержаться, пока на очень торопившегося Мемтока не надели похожее на парку теплое одеяние. Но, увидев, что парки грязные, Главный Управляющий отказался одевать свою.

Мясницкая кишела живыми слугами и неподвижными тушами – птица, рогатый скот, рыба – словом, все, что угодно. Хью отметил про себя, что тридцать восемь Избранных и четыреста пятьдесят слуг потребляли значительное количество мяса. Помещение это ему показалось даже слегка угнетающим, хотя он сам в своей жизни забил и разделал немало животных.

Но внешне не выдать своего потрясения от того, что он увидел на полу, ему помогло только природное чувство самообладания. Это был кусок, отрубленный явно от человеческого трупа – изящная, пухлая, очень женственная рука.

Хью стало нехорошо, в ушах стоял какой-то шум. Он моргнул несколько раз, но рука не исчезла. Рука, очень похожая на маленькую ручку Киски…

Он осторожно вдохнул, постарался подавить поднимающуюся в нем тошноту и стоял отвернувшись до тех пор, пока ему не удалось восстановить полный контроль над собой. Ему внезапно открылась правда, до сих пор скрывавшаяся за некоторыми несоответствиями, идиомами, казавшимися ему бессмысленными, шутками.

Гну тем временем о чем-то горячо спорил с кем-то, а Мемток стоял рядом и ждал. Затем он направился к разделочной, по пути машинально пнув изящную маленькую ручку, которая отлетела к куче отбросов и сказал:

– Вот эту-то вы не станете пробовать, Управляющий, если только не вернется старик.

– Я всегда все пробую, – холодно ответил Мемток. – Их Милость требует, чтобы стол был отменным независимо от того, здесь он или нет.

– О, да, конечно, – согласился Гну. – Именно это я всегда и твержу своим поварам. Но… Да вот, хотя бы этот кусок прекрасно иллюстрирует мучающую меня проблему. Слишком много жира. Видите – он слишком жирен, и после приготовления остался таким же. А все из-за того, что это мясо прислуги. Хотя, на мой взгляд, самым лакомым кусочком, нежным, но упругим, было бы жаркое из мальчишки, оскопленного в шесть и забитого не позже двенадцати.

– Никто твоего мнения не спрашивает, – ответил Мемток. – Значение имеет только мнение Их Милости. А он считает, что прислуга более нежна.

– О, конечно, конечно, я согласен. Я ничего такого и не хотел сказать!

– Я ничего и не думал. В принципе, я согласен с тобой. Я просто хотел сказать, что в данном вопросе твое мнение – и мое тоже – не имеет никакого значения. Я вижу, их уже доставили. Надеюсь, новых пока не заготавливают?

Вся группа в теплых одеяниях вошла внутрь. Инженер до сих пор не проронил ни слова, и только кивнул и слегка улыбнулся Хью. Теперь же он стал объяснять, в чем заключается проблема, проклятая проблема замораживания. Хью постарался занять голову этой проблемой целиком, чтобы не обращать внимания на то, что хранилось в холодильном помещении.

Большинство туш здесь были говяжьими и птичьими. Но в середине комнаты висел ряд крюков, на которых было то, что он уже и ожидал увидеть – человеческие трупы, выпотрошенные, вычищенные и замороженные, висящие вверх ногами и без голов. Молодая прислуга и мальчики, насколько он мог судить, вот только невозможно было определить, оскоплены ли мальчики. Он сглотнул и поблагодарил судьбу за то, что трагическая маленькая ручка дала ему возможность приготовиться и не потерять сознания.

– Ну, кузен Хью, что скажешь?

– Что ж, я согласен с Пайпсом.

– В том, что проблему нам не решить?

– Нет, нет, – Хью прослушал. – Его рассуждения правильны и он предложил выход. Как он утверждает, проблему можно решить – и теперь же. Нужно не пробовать чинить оборудование сейчас, а подождать с неделю, демонтировать то, что есть и полностью сменить его.

Выражение лица Мемтока стало кислым.

– Слишком дорого.

– Зато со временем окупится. За несколько бычков хорошего оборудования не купишь. Экономить тут нечего. Верно, Пайпс?

Инженер радостно закивал.

– Именно это я всегда и говорил, кузен Хью! Вы абсолютно правы.

Мемток все еще хмурился.

– Ну… ладно, подготовь расчеты. И перед тем, как представить их мне, покажи кузену Хью.

– Есть, сэр!

Мемток приблизился и похлопал одно из мальчишеских тел.

– Вот это на мой взгляд настоящее мясцо. А, Хью?

– Замечательное, – согласился Хьбю, который все еще не смог придать своему лицу нормальное выражение. – Возможно, ваш племянник? Или просто один из сыновей?

Наступило ледяное молчание. Никто не шевелился, только Мемток, казалось, стал выше ростом. Он чуть приподнял свой хлыст, даже не приподнял, скорее, а просто сжал его из всех сил.

Затем он выдавил из себя что-то вроде кривой улыбки и издал неприятный смешок.

– Кузен Хью, ты когда-нибудь рассмешишь меня до смерти. Ну у тебя и шутки! Эта особенно хороша. Гну, напомни мне, чтобы я не забыл рассказать ее вечером остальным.

Шеф-повар пообещал обязательно напомнить и хихикнул, инженер разразился хохотом. Мемток еще раз усмехнулся, довольно прохладно.

– Боюсь, что не вправе претендовать на столь высокую честь, Хью. Все эти тушки – выкормыши с ранчо, поэтому среди них нет ни одного моего кузена. Кончено, я знаю, что в некоторых имениях принято… но Их Милость считает, что подавать к столу домашних слуг вульгарно, даже если смерть наступила в результате несчастного случая… Кроме того, слуги, не будучи уверены в своем будущем, становятся беспокойными.

– Логично.

– Да, и кроме того гораздо более приятно закусывать теми, от кого все равно нет никакого толка. Ну ладно, хватит об этом, мы теряем время. Хью, обратно пойдем вместе.

Когда они удалились от остальных, Мемток спросил:

– Так что ты там говорил?

– Прошу прощения?

– Будет, будет, ты сегодня что-то очень рассеян. Ты говорил что-то насчет того, когда Их Милость вернется.

– Ах, да! Мемток, не могли бы вы, в качестве огромного личного одолжения мне, сообщить о возвращении Их Милости в имение сразу же? Независимо от того, официально он вернется или нет. Не просить за меня о чем-нибудь, а всего лишь сообщить. – Черт возьми, когда время безвозвратно утекает, как кровь из перебитой артерии, единственное, что он еще может сделать, это приползти на брюхе к Джо с унизительными извинениями, и таким образом добиться того, чтобы Джо вместе с ним вмешался в ход событий.

– Нет, – ответил Мемток. – Нет, не думаю, что смогу.

– Прошу прощения? Возможно, ничтожный слуга невольно нанес оскорбление?

– Ты имеешь в виду ту остроту? О небо, конечно нет! Может быть, кое-кому она и показалась бы вульгарной, и можно держать пари, что кое-кому из слуг стало от нее дурно. Но я, Хью, если чем и горжусь, так это тем, что у меня есть чувство юмора – и в тот день, когда я не смогу оценить шутку только потому, что она относится ко мне, я тут же подам прошение об отставке. Нет, просто теперь настала моя очередь подшутить над тобой. Я сказал: "Не думаю, что смогу". В этой фразе заключен двойной смысл – двусмысленная, я бы даже сказал, шутка, ты понимаешь? Я не думаю, что смогу сказать тебе, когда вернется Их Милость, потому, что он известил меня, что вообще больше сюда не вернется. Так что увидеть его ты сможешь только во дворце… а там уж я обещаю, что сообщу тебе, когда он будет на месте. – И Главный Управляющий слегка ткнул его под ребра. – Жаль, что ты не видишь выражения своего лица. Моя шутка ведь была далеко не так остроумна, как твоя. Но, тем не менее, челюсть у тебя прямо-таки отвалилась. Вот умора!