Т. 06 Кот, проходящий сквозь стены - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 26

Я сидел в кресле первого пилота. Гвен справа от меня, в кресле второго. Я поглядел на нее и вспомнил, что на глазу у меня все еще красуется дурацкая повязка. Нет, беру обратно эпитет «дурацкая», поскольку она, возможно, спасла мне жизнь. Я снял повязку и запихнул ее в карман. Потом сдернул феску и, не найдя, куда ее пристроить, сунул за нагрудный ремень.

— Давай-ка посмотрим, в порядке ли мы в этой посудине, — сказал я.

— Не поздновато ли смотреть, Ричард?

— Я всегда проверяю исправность пристяжных ремней после взлета, — с достоинством ответил я. — Ведь я оптимист! У тебя сумка и большой пакет от Мейси. Они надежно закреплены?

— Пока еще нет. Если ты удержишь это суденышко на плаву, то я укреплю пакет в сетке.

Она принялась за дело.

— Спокойно! Перед тем как развязывать, ты должна получить разрешение пилота.

— Мне кажется, я его получила.

— Напрасно кажется. И не повторяй больше такой ошибки. Мистер Кристиан с «Баунти», шхуны Его Королевского Величества, был крутой морячок, таким он и остался… Билл, что ты поделываешь там, на корме?

— У меня все о'кей.

— Ты надежно пришвартован? Когда я поверну хвост этой шхуны, ни один предмет не должен плавать в кабине.

— Он надежно пристегнулся, — заверила меня Гвен. — Я проверила сама. А деревце-сан подвешено прямо напротив его живота, и я пообещала задушить Билла без предупреждения, если он его упустит.

— Не уверен, что оно выдержит перегрузку…

— Я тоже, но времени на его упаковку не было. Надеюсь, оно правильно расположено и не очень испугается? К тому же, я повторяю некие заклинания, чтобы оно осталось целым и невредимым. Но вот что, мой дорогой: я понятия не имею, как быть с париком! Это один из парадных париков, в которых Наоми выступает на церемониях. Он очень ценный. Конечно, с ее стороны было весьма великодушно заставить меня его надеть, но я ума не приложу, как его сохранить? Он ведь, может быть, так же чувствителен к перегрузкам, как дерево-сан!

— Убей меня, не знаю. И считай это моей официальной точкой зрения. Но мне кажется, что этот клоповник вряд ли сможет развить ускорение больше двух «g» — я немного подумал над проблемой. — А что если ты заглянешь в боковые отсеки? Вынешь все бумажные салфетки из аптечки и обмотаешь ими парик? А также затолкнешь их внутрь… Это поможет?

— Возможно. А я успею?

— Времени полно. Я быстренько прикинул в офисе мистера Доквейлера: чтобы совершить посадку в космопорту Гонконга Лунного при свете солнца, я должен начать крутиться на малой скорости около двадцати одного ноль-ноль. Времени масса. Поэтому давай, начинай делать то, что тебе нужно, пока я сообщу бортовому компьютеру, что нужно мне. Гвен, а ты могла бы считывать показания приборов на твоей стороне?

— Так точно, сэр!

— О’кей, считай это своей обязанностью. А еще тебе вменяется обзор с правого борта. Сам я буду следить за расходом топлива, положением ракеты и малышом-компьютером. Кстати, у тебя ведь есть космоводительские права, не так ли?

— Нечего меня спрашивать об этом теперь. Но не бери в голову, мой миленький. Я занималась полетами и всякой такой дребеденью еще до окончания школы.

— Вот и прекрасно!

Я, естественно, не потребовал, чтобы Гвен предъявила мне свои права. Как было ею справедливо замечено, не поздновато ли было их требовать?

Но я все же заметил про себя, что она ловко обошла мой прямой вопрос.

(Если баллистика вам скучна, пропустите и следующий кусок.)

Облететь Луну впритирочку, срезая на лету маргаритки (если предположить, что они на Луне растут, а это маловероятно), можно за один час и сорок восемь минут с секундами. Спутник, находясь на триста километров выше самой рослой маргаритки, вынужден преодолевать путь, гораздо более длинный, чем окружность Луны (10 919 километров), а именно 12 805 километров. Почти на две тысячи километров длиннее — поэтому и лететь он должен быстрее. Правильно?

Неправильно. (Я вас надул.)

Самый поразительный и противоречащий здравому смыслу аспект баллистики, связанный с орбитальным движением, сводится к следующему: чтобы разогнаться, следует тормозить, и наоборот.

Прошу прощения, но это именно так.

В данное время мы были на орбите «Золотого правила», в трехстах километрах над Луной, и имели ту же скорость, то есть полтора километра в секунду (если точно, 1,5477 км/с — эту цифру я ввел в бортовой компьютер, прочитав ее в инструкции, взятой в офисе Доквейлера). Для посадки мне следовало перейти на более низкую (и быструю) орбиту… а для этого затормозить.

Но это лишь самая легкая часть задачи. Безвоздушная посадка требует от вас нахождения на самой низкой (и самой быстрой) орбите, однако… эту скорость следует полностью погасить, потому что относительно поверхности в момент контакта она должна быть нулевой. Скорость нужно гасить потихонечку, чтобы опуститься перпендикулярно поверхности, не ударившись (или почти без удара) и без скольжения. Такая орбита, касающаяся в нижней своей точке поверхности, называется синергической (трудно выговорить, а еще труднее рассчитать).

Трудно, но можно. Армстронг и Элдрин сделали это с первой попытки. (Второй у них просто не могло быть!) Но даже тщательнейшие расчеты не могли предугадать, что на их пути окажется солидных размеров скала. И лишь виртуозное мастерство пилота да полведра резервного топлива позволили им не только опуститься на Луну, но еще и пройтись по ней. (А не окажись этого топлива, кто знает, не задержалось ли бы развитие космонавтики лет на пятьдесят? Мало мы, все-таки, чтим первопроходцев.)

Сесть можно и по-другому: зависнуть над тем местом, где хотите совершить посадку, и камнем свалиться вниз, тщательно тормозя падение двигателем, чтобы пушинкой коснуться грунта — так жонглер ловит яйцо тарелкой.

Закавыка тут одна — нет ничего хуже пилотажа с прямоугольными маневрами: вы просто скандально теряете «дельта а», и на такой маневр у вас, скорее всего, не хватит горючего. («Дельта V» на пилотском жаргоне означает изменение скорости, поскольку греческая буква «дельта» в уравнениях обозначает фракционное изменение некой величины, а буквой «я» обозначают скорость. Вспомните также, что «скорость» — величина векторная, и именно поэтому ракетные корабли не совершают разворотов на сто восемьдесят градусов.)

Я принялся вводить в маленький пилотский компьютер «вольво» программу синергической посадки типа той, что совершили Армстронг и Элдрин. Сделать это мне оказалось куда проще, чем им. Я попросил компьютер вызвать из ПЗУ усредненную программу посадки с лунной орбиты, он охотно признал, что такая у него имеется, и мне осталось лишь ввести данные конкретной посадки, пользуясь цифрами, полученными в «Баджете».

Покончив с этим, я велел ему проверить введенные данные, и он неохотно признал, что имеет всю информацию для посадки в Гонконге Лунном в двадцать два часа семнадцать минут и сорок восемь и три десятых секунды.

Таймер компьютера показывал девятнадцать часов пятьдесят семь минут. Всего двадцать часов назад незнакомец, назвавшийся Энрико Шульцем, уселся без приглашения за мой столик в «Крае радуги», — а еще через пять минут его застрелили. С тех пор я и Гвен успели пожениться, потерять жилье, «усыновить» бесполезного нахлебника, схлопотать обвинение в убийстве и смыться. Да, хлопотливый выдался денек! — к тому же, он еще не кончился.

Слишком долго я прожил в уютной безопасности. Но ничто не придает существованию такую остроту, как бегство во спасение жизни.

— Второй пилот!

— Есть второй пилот!

— А мы неплохо позабавились! Благодарю за то, что вышли за меня замуж.

— Вас поняла, дорогой капитан! Вас тоже!

Сомнений нет, сегодня мне определенно везло! Счастливое отклонение от расписания спасло нам жизнь. Шеф Франке сейчас наверняка проверяет каждого пассажира, входящего в восьмичасовой челнок, и ждет, когда у стойки зарегистрируются доктор Эймс и миссис Новак, — а мы уже захлопнули дверь снаружи. Но мало того, что нам повезло с расписанием — Госпожа Удача преподнесла нам на дорожку еще пару подарочков.