Т. 06 Кот, проходящий сквозь стены - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 48

— Пробыв столько времени вдалеке отсюда, я не только не владею здесь «кубиком» (кубометром жилплощади), но даже не знаю, где находится жилищный рынок. Но мне совсем не улыбается ночевка в «Донной Аллее»!

— Да уж, там вас ожидает пробуждение без обуви, с перерезанным горлом и крысами, гуляющими по вашему лицу… Да-с, задача не из легких, дружище. Видите эти смешные красные колпаки? Сейчас идет самая крупная их конференция из всех, какие бывали в Луна-Сити. С ее началом до Дня Независимости город переполнен до отказа. Но если вы не слишком прихотливы…

— Нет, не слишком.

— После уик-энда вы найдете что-нибудь получше, но сейчас есть одно местечко на шестом уровне. Это «Раффлз», он напротив…

— Я знаю, где это. Попробую туда попасть.

— Лучше с самого начала скажите, что вы от меня. Я — рабби Эзра бен Давид. Запомнили? А вы — «Эймс, Ричард»?.. Вы не тот ли Ричард Эймс, которого обвиняют в убийстве?

— О Господи!

— Вас это удивляет? Увы, это так, дружище! У меня здесь где-то есть экземпляр объявления.

Он порылся в журналах, ища среди отчеркнутых заметок и шахматных задач нужный текст:

— A-а, вот оно! Вас разыскивает спутник-поселение «Золотое правило». Похоже, вы «охладили» какую-то весьма важную персону! Так, во всяком случае, они возвестили…

— Интересно. А что, меня и здесь разыскивают?

— На Луне? Не думаю. Как это может быть? Ведь действует старый дипломатический статус: никаких отношений с «Золотым правилом», пока они не примут Декларацию конвенции Осло о гражданских правах человека. Так что вряд ли вас здесь ищут.

— Надеюсь.

— Впрочем… если вам понадобится юридическая помощь, обратитесь ко мне. Я этим тоже занимаюсь. Меня можно застать здесь ежедневно после полудня. Или можно так: оставьте мне записку в рыбной лавке Сеймура напротив библиотеки Карнеги. Сеймур — мой сын.

— Благодарю. Я запомню. Но, кстати, кого же я там убил?

— А вы не знаете?

— Поскольку я никого не убивал, то откуда мне знать?

— Тут некий логический пробел, мне пока неясный. Утверждается, что вашей жертвой удостоился стать Энрико Шульц. Это имя не колеблет вашу память?

— Энрико Шульц? Не думаю, что мне приходилось слышать о таком человеке. Это чужак. А ведь большинство убийств совершается друзьями или родственниками, а не чужими людьми. И тем более, не мной!

— Это очень странно. А ведь власти «Золотого правила» назначили солидную награду за вашу смерть. Или, если точнее, за «доставку вас живым или мертвым». При этом не оговорено, что «живым» предпочтительнее. Они заплатят только за ваше тело, дружище, теплое или холодное! Так вот, если я стану вашим поверенным, то потеряю моральное право использовать такой счастливый случай.

— Рабби, не думаю, чтобы вы были способны им воспользоваться в любом варианте — вы же настоящий старый лунни! Просто вы побуждаете меня нанять вас! Ну что ж, я решу это в течение трех дней.

— Ладно, согласен. Вам нужна только расписка в уплате за воздух или штамп на коже?

— Наверное, не помешает и то и другое, поскольку я потерял вид лунианина.

— Вот и прекрасно. Крону или две «на счастье»?

Преподобный Эзра поставил печать на наших предплечьях с датой, отметкой «три месяца» и грифом своей лавки. Для этого использовались водостойкие чернила, видимые лишь в свете «черной лампы». Это позволило нам вполне легально дышать в любой точке муниципальной капсулы Луна-Сити, а также наслаждаться другими сопутствующими привилегиями, такими, как прохождение через общественные помещения («кубики» или объемы). Я вручил рабби три кроны сверх платы за воздух, он принял только две.

Поблагодарив преподобного Эзру и пожелав ему доброго дня, мы двинулись вперед по туннелю, нагруженные своим не слишком элегантным багажом. Через пятьдесят метров туннель перешел в обычную улицу-коридор. Мы уже приблизились к выходу, и я прикидывал, куда нам свернуть, влево или вправо, когда нас остановил звук полицейского свистка и женское сопрано скомандовало:

— Остановитесь. Не спешите! Первая санинспекция.

Я обернулся. У задержавшей нас особы был вид, отчетливо выражавший понятие «гражданская служба». И не спрашивайте меня, что это значит! Я просто знаю это по опыту пребывания на трех планетах, нескольких планетоидах и в еще большем количестве поселений. Даже после многих лет пребывания в отставке у «гражданских чиновников» остается такое выражение лица. На особе была форма, не похожая ни на армейскую, ни на полицейскую.

— Вы сюда из Конга?

Я согласился с этим.

— Все трое? Кладите багаж на стол и откройте все. Фрукты, овощи, пищу?

Я спросил:

— А что это такое?

Гвен заметила:

— У меня есть плитка шоколада. Хотите кусочек?

— Я расцениваю это как прямой подкуп. Но почему бы и нет?

— Конечно, это попытка дать вам взятку. Пожалуйста… Не за что… У меня в сумке есть небольшой аллигатор. Он не фрукт и не овощ. Но можно посчитать его пищей. В любом случае, он выпадает из ваших жестких правил…

— Погодите минуточку. Я проверю по списку.

Инспекторша проконсультировалась с объемистым растрепанным томом подшивок из распечаток терминала.

— Груши «аллигатор», шкура аллигатора, дубленая или обработанная, чучело аллигатора… Так он у вас набитый?

— Только когда переест. Очень прожорлив.

— Дорогуша, вы что, хотите сказать, у вас в сумке живой аллигатор?

— Засуньте туда руку, только на свой риск. Он выдрессирован как сторож. Но сперва пересчитайте свои пальцы, а после того как дотронетесь до него, сосчитайте их снова…

— Вы шутите?

— Нисколько. Но что в этом странного? Так сколько же у вас пальцев? Учтите, я вас предупредила!

— О, чепуха!

Женщина сунула кисть в сумку Гвен, взвизгнула и выдернула руку обратно.

— Он тяпнул меня, — вскрикнула она, засовывая пальцы в рот.

— Он именно для этого туда и посажен, — любезно объяснила Гвен. — Я же предупреждала вас. Вам больно? Дайте взглянуть.

Они обе поизучали пострадавшую руку, придя к выводу, что покраснение не очень опасно.

— Ну вот и славно, — вздохнула Гвен. — Я же учу его хватать крепко, но не прокусывать кожу. И никогда не отрывать пальцев! Он у меня еще слишком молод, его учить и учить. Но во второй раз вы так легко не отделаетесь. Альфред может повиснуть как бульдог, пока я успею прибежать на радиосигнал!

— О бульдогах ничего не знаю, но он определенно пытался схватить мой палец!

— О, нет же, нет! А вы вообще-то видели когда-нибудь собаку?

— Только освежеванные туши в мясных лавках. Впрочем, нет, видела одну в зоопарке капсулы Тихо, давно, в детстве. Большая, уродливая, злая. Я испугалась тогда.

— Но попадаются и маленькие, и вовсе не уродливые! Вот бульдоги, правда, невелики, но тоже уродливы. Зато они самые лучшие висуны и кусаки. Я именно так и дрессирую Короля Альфреда.

— Выньте его и покажите мне!

— Ну уж нет! Он — животное сторожевое. И я вовсе не желаю, чтобы другие люди его раздражали, даже сюсюкая над ним. Альфред мне нужен как кусака и висун. Если хочется его видеть, сами и вытаскивайте. На этот раз он, возможно, и повиснет. Надеюсь…

Тем и кончились попытки проинспектировать нас. Адель Сассбаум, совершенно ненужный чиновник первого класса, признала, что дерево-сан ввозить не воспрещено, восхитилась им и поинтересовалась, не цветет ли оно. Когда Адель и Гвен уже обменялись хозяйственными рецептами, я вмешался, заметив, что если муниципальная проверка закончена, то невредно бы двинуться дальше!

Мы срезали угол у Внешнего кольца. Я определил нужную мостовую и сориентировался. Спустившись на один уровень, мы прошли через Старый Собор, потом направились вниз по туннелю, туда, где, как я помнил, находился отель «Раффлз».

По дороге Билл вдруг впервые изложил мне некоторые из своих политических взглядов.

— Сенатор…

— Не сенатор, Билл, доктор!

— Доктор. Да, сэр… Доктор, я считаю неправильным то, что тут произошло.