Т. 12 Фрайди - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 55

— Потрясающее совпадение! — просиял он. — И я тоже еду в Беллингхем, но собирался перед дорогой позавтракать. Так, может, перекусим вместе в Беллингхеме?

(Вот интересно: существует ли в международном праве пункт закона, карающий за пересечение границ с аморальными целями? С аморальными? Да нет, что тут такого уж аморального — все просто и честно. Искусственнице никогда не уяснить до конца смысла сексуальных табу, принятых в мире настоящих людей. Все, на что мы способны, — это помнить их неписаные законы и держаться подальше от беды. Но это, доложу я вам, нелегко — сексуальные кодексы людей закручены-перекручены, как спагетти).

В общем, попытка вежливо отвертеться успехом не увенчалась. Надо было решать: то ли послать его куда подальше, то ли принять его недвусмысленное предложение. Я кляла себя на чем свет стоит: «Фрайди, ты ведь уже большая девочка и отлично все понимаешь. Если ты не собиралась лечь с ним в постель, это следовало решить еще тогда, когда он тебе место в Виннипеге уступил!»

А что, если так попробовать?

— Идет, — ответила я небрежно. — Если мне будет дозволено оплатить свой счет, никаких проблем.

Вот это был удар под дых — ясно же как белый день: если я плачу за свой завтрак сама, то меня ничто с ним не связывает. Всех затрат — час на ногах от Виннипега до Ванкувера.

Увы, он взялся за мной ухаживать по истинно рыцарским канонам. И откуда он только взялся на мою голову?

Как вы думаете, что он мне ответил? «Договорились» — вот что!

Удивлению моему не было предела.

— И никаких возражений потом? Мой счет — это мой счет?

— Какие же могут быть возражения? — пожал плечами он. — Вы, по всей вероятности, не хотите быть мне ничем обязанной, хотя приглашаю вас я и платить, по идее, должен я. Не знаю, чем я вас обидел или огорчил, но мне бы не хотелось, чтобы вы чувствовали себя хоть чем-то мне обязанной. Я собираюсь заскочить в «Макдоналд», прямо над станцией в Беллингхеме. Возьму «биг-мак» и кока-колу. Если вас устраивает такое меню, ради бога, платите за свою еду. А потом расстанемся друзьями.

— Меня зовут Марджори Болдуин. А вас?

— Тревор Эндрюс, Марджори. Очень приятно.

— Тревор… Хорошее имя. Так вот, Тревор: вы — подлец, мерзавец и негодяй. И поведете вы меня не в «Макдоналд», а в самый что ни на есть лучший ресторан в Беллингхеме, будете потчевать меня изысканной едой и ликерами и счет оплатите. Вот вам прекрасный шанс осуществить ваши планы. Но не думайте, что вам удастся затащить меня в постель. Нет у меня нынче настроения, ясно?

Соврала, конечно. Настроение у меня как раз было. Будь у него получше с обонянием, он бы это почувствовал. Мне-то было ясно, что он ко мне неравнодушен, мягко говоря. Мужчине трудно скрыть свои истинные чувства от искусственницы с обостренным обонянием.

Эти тонкости мне известны с момента наступления половой зрелости. Но меня никогда не оскорбляет мужское влечение. Самое большее, на что я способна, — это изредка изображать оскорбленную невинность настоящей женщины. Но поскольку я не такая уж выдающаяся актриса, занимаюсь я этим не так часто.

В пути от Виксберга до Виннипега мне было некогда даже подумать о плотских радостях. Но вот уже две ночи подряд я хорошо высыпалась, в убежище я отлично поела и вымылась, и тело мое вернулось к своему обычному состоянию. Ну и зачем же я лгала этому совершенно безопасному незнакомцу? Безопасному ли? В прямом смысле, да. Без корригирующей операции я стерильна. Никакой «насморк» мне не грозит: я иммунизирована против четырех самых распространенных венерических болезней. Еще в приюте меня научили приравнивать соитие к еде, питью, дыханию, сну, игре, разговору, заботе — тем приятным необходимостям, что украшают жизнь, не превращая ее в изнурительную нагрузку.

Я солгала ему потому лишь, что людской этикет предусматривает ложь в этом па любовного танца. А проявить честность я как-то не отваживалась.

Он лукаво усмехнулся:

— Думаете, я потрачусь впустую, да?

— Боюсь, что так. Мне очень жаль.

— Вы ошибаетесь. Видите ли, я никогда не пытаюсь силой затащить женщину в постель. Совсем наоборот. Если женщина захочет этого сама, она сумеет это показать. А если она не хочет, то и мне это не доставит никакого удовольствия. Но наверное, вам и в голову не приходит, что мне просто приятно будет завтракать с вами, смотреть на вас и не слушать всякую дребедень, которую вы говорите вслух.

— Ах дребедень? Ну тогда… пусть будет очень хороший ресторан. Пойдемте, шаттл скоро отправится.

Я была почти уверена, что таможенник ко мне привяжется.

Отнюдь. Он внимательно изучил идентификационные карточки Тревора, зарегистрировал его туристскую карточку, бросил совершенно безразличный взгляд на мой «Мастер Чардж», выданный в Сан-Хосе, и широким жестом позволил мне пройти. Я подождала Тревора за таможенным барьером, поглядывая на вывеску «УТРЕННИЙ БАР» и борясь со внезапным ощущением deja vu [27].

Подойдя ко мне, Тревор улыбнулся и проговорил с оттенком шутливого упрека:

— Сударыня, если бы я раньше увидел ту «золотую» карточку, которой вы там так небрежно помахали, я бы не стал так настойчиво предлагать уплатить за завтрак. Вы, как видно, богатая наследница.

— Послушай-ка, красавчик, — отозвалась я, перейдя на «ты». — Похоже, кто-то только что сказал, что ему достаточно сидеть и глазеть на меня? Или мне послышалось? Так вот: я не прочь немного увеличить декольте. На одну пуговку, так сказать. Ну, может, на две. Но большего я тебе не позволю, понял? Даже богатые наследницы иной раз не прочь позавтракать за чужой счет.

— Прошу прощения, я не хотел…

— Ладно, хватит извиняться. Проехали. Ну, так где изысканный ресторан?

— Ну… Да… Видишь ли, Марджори, вынужден признаться, что я не так хорошо знаю Беллингхем. Может, скажешь сама, куда ты хотела бы пойти?

— Тревор, ухажер из тебя на три с минусом.

— То же самое говорит моя жена.

— Я так и думала, что ты женат. Фотографию покажешь? Погоди, я сейчас. Спрошу, где можно поесть.

Я вернулась к таможеннику и спросила у него название самого лучшего в городе ресторана. Он почесал затылок под фуражкой.

— Ну… знаете, тут не Париж как-никак.

— Уже заметила.

— И даже не Новый Орлеан. На вашем месте я бы пошел в «Хилтон».

Поблагодарив его, я вернулась к Тревору.

— Обедаем здесь, двумя этажами выше. Ну, показывай фотографию.

Он достал бумажник и вытащил оттуда фотографию.

Внимательно разглядев ее, я одобрительно присвистнула. Завидую натуральным блондинкам! Когда я была маленькая, я думала, вот буду каждый день хорошо расчесываться — и у меня будет такой цвет волос.

— Тревор, у тебя такая красотка дома, а ты флиртуешь с незнакомыми женщинами?

— Ты обиделась?

— Нет. Просто шучу. Хочу сменить тему разговора.

— Марджори, если я скажу тебе правду, ты мне не поверишь и опять будешь говорить всякую дребедень. Не сердись. Давай поднимемся в ресторан, пока там у них мартини не выдохлось.

Ленч был весьма недурен, но Тревору, увы, недостает кулинарного воображения Джорджа и умения вести себя как метрдотель. В отсутствие Джорджа это был не пир, а просто-напросто потребление пищи — обычного североамериканского набора, который одинаков в Беллингхеме и Виксберге.

Ела я и думала: плохи дела, карточка Жанет не работает. Это, кстати говоря, пугало меня гораздо сильнее, чем то, что Жанет и Яна не оказалось дома. Жанет в беде? А может, ее и в живых уже нет?

А тут еще Тревор как-то вдруг поутих — то есть совсем утратил энтузиазм ухаживания. Вместо того чтобы сжигать меня взорами змея-искусителя, он стал печален и задумчив. Что это он так переменился? Не из-за того ли, что я попросила показать фотографию жены? Размышляет о своем поведении? Вообще-то говоря, мне кажется, что мужчине не следует пускаться на поиски любовных приключений, если только его отношения с женой (или женами) не таковы, что он сможет потом дома с юмором пересказать детали своих похождений. Ну как Ян, к примеру. Я никогда не жду от мужчин «защиты своей репутации», поскольку твердо убеждена — они не станут этого делать. И если я не хочу, чтобы мужчина с кем-то обсуждал мои достоинства и недостатки в постели, выход один — в эту постель с ним не ложиться.