Т. 12 Фрайди - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 96

— Они могут и не сделать так. Это было бы слишком откровенно — стеречь люки. Так что… они выпустят эмигрантов — ты, наверное, знаешь, что эмигранты выходят через грузовой отсек?

— Нет, я этого не знала.

— Через грузовой. Значит, выпустят их, а потом закроют люк и напустят сюда усыпляющего газа. Или слезоточивого. И заставят тебя выйти отсюда, протирая глаза.

— Бр-р-р, — поежилась я. — У них действительно есть такие газы? Просто интересно.

— И такие, и похуже. Понимаешь, шкипер этого корабля находится на много световых лет от закона и правопорядка, и у него есть всего лишь горстка людей, на которых он может рассчитывать, начнись, не дай бог, мятеж. В четвертом классе такого корабля почти всегда летит шайка отпетых преступников. Естественно, тут есть газы самого разного действия. Но, Фрайди, когда они вздумают пустить газ, тебя тут уже не будет!

— А? Говори!

— Эмигранты идут на высадку по центральному проходу в этом отсеке. Их на этом рейсе почти триста человек: они будут спрессованы, как кильки в банке. Наверное, они даже познакомиться друг с другом толком не успели — так их много. Мы воспользуемся этим. И еще применим древний, очень древний способ — им воспользовался Улисс, чтобы победить Полифема [42]…

…Выбравшись из громадной воронки, мы с Питом притаились в темном углу возле генератора. Свет стал ярче, мы услышали звуки множества голосов.

— Идут… — прошептал Пит. — Помни: твое единственное спасение — пристроиться к кому-нибудь, у кого много багажа. А таких будет много. Одеты мы как надо — не похожи на пассажиров первого класса. Но нам обязательно надо будет что-нибудь нести. Эмигранты всегда нагружены по уши — поверь мне на слово.

— Постараюсь найти женщину с ребенком и помогу нести ребенка.

— Желаю удачи. Тихо, идут…

Они действительно все были здорово нагружены. Такова благородная политика компании. В стоимость билета входит возможность набрать столько багажа, сколько вы в состоянии унести без посторонней помощи. Это компания именует «ручной кладью». Но сейчас у меня не было времени размышлять на тему о том, правильно это или нет — для меня это была спасительная соломинка.

Проходя мимо, большинство эмигрантов не обращали на нас никакого внимания. Вид у них был замученный и усталый. Среди пассажиров было много детей, большинство из них плакало. Первые два десятка торопились пройти поскорей, потому что шедшие сзади напирали на них. Потом цепочка двинулась медленнее — больше детей, больше багажа. Ряды сомкнулись. Настала пора сыграть «зайца».

И вдруг в этом диком скоплении человеческих запахов — пота, грязи, волнения, страха, дешевых духов и описанных пеленок, я ощутила один запах… Он пронзил меня насквозь, как тема «Золотого петушка» в «Гимне солнца» Римского-Корсакова… или лейтмотив в вагнеровском «Кольце Нибелунгов»…

И я вскрикнула:

— Жанет!!!

Женщина, шедшая в дальнем конце цепочки пассажиров, обернулась, посмотрела на меня, уронила на палубу чемоданы и крикнула:

— Марджи!!!

А бородатый мужчина сказал:

— Ну вот, я же говорил вам, что она на корабле. Говорил же?

— Но ты же умерла… — укоризненно выговорил Ян. А я оторвалась от губ Жанет и сказала:

— Нет. Жива, как видишь. Тебе привет и наилучшие пожелания от младшего офицера Памелы Хирсфорд.

— От этой сучки? — возмутилась Жанет.

— Ну Джен, — смущенно проговорил Ян, а Бетти внимательно оглядела меня с ног до головы и убежденно кивнула:

— Это она. Привет, милашка. Как я рада, честное слово! Это надо будет обмыть!

А Джордж что-то лепетал по-французски, тщетно пытаясь оторвать меня от Жанет. Она, кстати, здорово располнела.

Естественно, мы нарушили движение цепочки. Остальные эмигранты, нагруженные, усталые, жаловались, ругались, обходили нашу компанию… Я сказала:

— Пошли вперед. Можно будет потом поговорить.

Я оглянулась на тот уголок, где мы прятались с Питом. Его не было.

А Жанет вовсе не располнела — она просто-напросто была беременна. Я попыталась отнять у нее один из чемоданов, но она не дала.

— С двумя легче: они друг друга уравновешивают.

Пришлось удовольствоваться дорожной клеткой, в которой на бархатной подушке возлежала кошка-мама, и большим бумажным пакетом, который до этого нес под мышкой Ян.

— Жанет, а что с котятами?

— Они, — ответил за нее Фредди, — по моей протекции прекрасно устроены. Возглавляют команду по борьбе с грызунами на крупной овцеферме в Квинсленде. А теперь, Хелен, скажи мне, ради бога, как это вышло: только вчера я тебя видел по правую руку от капитана корабля, а теперь ты плетешься на выход вместе с простыми крестьянами в клоаке этой посудины?

— Потом, Фредди. Когда выберемся отсюда.

Он взглянул в сторону люка:

— О да! Потом мы все заберемся в болыпую-пребольшую кровать и предадимся воспоминаниям. Пока нам нужно пройти мимо цербера.

По обе стороны люка стояли двое вооруженных до зубов охранников. Я начала в уме произносить мантры, для виду продолжая болтать с Фредди. Оба охранника смотрели на меня, и удивления на их физиономиях не было. Может быть, помогло то, что лицо у меня было перепачкано, волосы спутаны — вы же помните, как я провела ночь. А до сих пор меня не видели за пределами каюты без того, чтобы Шизуко не поработала над моей внешностью до такой степени, что я могла выиграть конкурс красоты.

— Франс, Фредерик Дж.! Проходите вперед!

— Здесь! — выкрикнул Федерико и обошел меня, подходя к столику таможенника. У меня за спиной прозвучал голос:

— Вот она!!!

Довольно резко опустив на пол клетку с кошкой-мамой, я опрометью бросилась вперед.

До меня доносились шум и крики, но я не обращала на это никакого внимания. Плевать я на это хотела. Мне просто нужно было как можно скорее убежать на такое расстояние, чтобы меня не достал выстрел из парализатора, лассо или газ. Конечно, я не могла обогнать выстрел из пистолета и лазерной винтовки, но этого можно было как раз не опасаться, если Пит прав. Я бежала и бежала, не оборачиваясь. Справа от меня был поселок, а далеко впереди — лес. Лес казался мне пока более надежным укрытием. Я рванула что есть мочи в этом направлении.

Быстро обернувшись на бегу, я убедилась, что большинство преследователей остались далеко позади. И это неудивительно — я способна пробежать тысячу метров за две минуты на одном дыхании. Но двое догоняли меня, и расстояние между нами все сокращалось. Я немного замедлила бег и решила стукнуть их головами друг о друга, если они меня догонят.

— Давай жми! — донесся до меня голос Пита. — Не останавливайся. Мы делаем вид, что догоняем тебя!

Я побежала дальше. Второй была, конечно, Шизуко. Моя подружка Тилли.

Забежав поглубже в заросли, где меня уже не было видно со стороны катера, я остановилась под деревом, и меня вырвало. Они догнали меня. Шизуко поддержала мою голову и вытерла меня весьма своеобразно — поцеловала меня. Я отстранилась.

— Не надо. От меня жутко пахнет. Ты что, в таком виде удрала с корабля?

На ней была комбинация, в которой она выглядела стройнее, более по-европейски и гораздо более по-женски, чем моя бывшая служанка.

— Нет. В парадном кимоно и оби. Они где-то упали по дороге. Сама понимаешь, в таком наряде далеко не убежишь.

Пит раздраженно прервал нас:

— Хватит болтать! Нам нужно как можно скорее убраться отсюда!

Он отбросил назад мои волосы и поцеловал меня.

— Кому какое дело, как ты пахнешь? А теперь — вперед!

Мы двинулись вперед, уходя все дальше и дальше от катера. Вскоре выяснилось, что у Тилли разбита коленка. С каждым шагом она хромала все сильнее и сильнее. Пит проворчал:

— Когда ты убежала, Тилли была еще на полпути с палубы первого класса. Ей пришлось спрыгнуть с лестницы, и приземлилась она неудачно. Тилли, какая ты неуклюжая!

— Это все эти проклятые японские туфли! В них трудно было прыгать… Пит, бери малышку и двигайте вперед поскорее. Мне они ничего не сделают.