Т. 13 Число зверя - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 22

— Перестань меня разыгрывать!

— Я тебя не разыгрывал, — сказал мой муж, — а было бы неплохо тебя разыграть, ты красивая, хорошо тому, кому ты досталась, миссис теща. Все эти наши с Джейком планы вполне осуществимы, коль скоро на перемещение в шестимерном пространстве-времени не тратится энергия. Машина Джейка может переместить что угодно куда угодно — в любое место, в любые времена. Что касается времен — во множественном числе, то я сначала не понял, что Джейк имеет в виду, когда он заговорил о принудительном старении планет. Ставишь Венеру на ось may, отправляешь ее назад по оси т, возвращаешь в эту точку на нашей оси ?, постаревшей на века — или тысячелетия. Может быть, стоит передвинуть ее на годик-другой в будущее — наше будущее, — чтобы все тут было уже подготовлено, когда она вернется, уютная, зеленая, красивая, готовая к заселению детишками, собачками и бабочками. Землеподобная, но девственная.

Тетя Хильда испуганно поежилась.

— Джейкоб, как ты думаешь, не повредит этому орешку внутри меня один хайболл? Мне необходимо что-нибудь укрепляющее.

— Думаю, не повредит. Джейн не отказывалась от крепких напитков, когда была беременна. Врач запретил ей пить только к началу седьмого месяца. И Дити ничуть не пострадала. Дити у нас родилась такой здоровенькой, что сама отвезла маму домой из больницы.

— Папа, не выдумывай. Я научилась водить только в трехмесячном возрасте. Но я бы тоже выпила, пожалуй. А ты, Зебадия?

— С удовольствием, принцесса. Лечебная доза спиртного определяется массой тела. Это означает полстаканчика для тебя, дорогая Шельма, стаканчик для Дити, полтора для Джейка и два для меня.

— Это же несправедливо!

— Конечно, несправедливо, — согласилась я. — Я вешу больше папы: я набираю в весе, а он худеет. Взвесь нас — увидишь!

Мой муж обхватил меня и папу за пояс, присел, выпрямился и поднял нас в воздух.

— Ничья, — объявил он. — Папу, возможно, чуть тяжелей выжиматЁ, но к тебе приятнее прижиматься.

Он поцеловал меня и снова поставил нас на пол.

— Если уж к кому приятно прижиматься, так это к Джейкобу, он не сравним ни с кем!

— Ты пристрастна, Хильда. Пусть каждый нальет себе сам, в соответствии со своим эмоциональным и физическим состоянием.

Мы так и сделали: Хильда и я взяли себе по стаканчику с содовой, папа опрокинул себе в бокал полтора стаканчика чистого со льдом, а Зебадия удовлетворился половиной стаканчика водки и разбавил ее кока-колой. Мы сидели и посасывали свою «лечебную дозу», и тут Зебадия уставился на стену над камином.

— Джейк, ты служил во флоте?

— Нет, в армии. Если можно считать армией «сидячую пехоту». Мне присвоили офицерское звание за докторскую степень по математике, сказали, что я им нужен для баллистики. И я весь свой срок отбыл в канцелярии, подписывал бумаги.

— Стандартная процедура. У тебя там морской кортик и портупея. Я решил, что они твои.

— Дитины. Клинок принадлежал дедушке Джейн Роджерсу. А у меня есть парадная сабля. Отцовская, он подарил мне ее, когда меня взяли в армию. И парадная форма. Но я ее никогда не носил, случая не было. — Папа поднялся с места, направился к себе в спальню и позвал оттуда: — Пойдем, покажу тебе саблю.

— Дити, — сказал мне мой муж, — ты не возражаешь, если я сниму со стены твой клинок?

— Мой капитан, этот кортик твой.

— Что ты, это же семейная реликвия! Я не могу принять такой подарок.

— Если мой повелитель не позволяет мне подарить ему это оружие, то пусть лучше оно висит там, где висит! Я все думала, что подарить тебе на нашу свадьбу, и не сообразила, что у меня уже есть идеальный подарок для капитана Джона Картера.

— Прости меня, Дея Торис. Принимаю твой дар и буду беречь его. Он пригодится мне, чтобы защищать мою принцессу от всех врагов.

— Гелиум счастлив слышать тебя. Если ты поможешь, я залезу и сниму его.

Зебадия ухватил меня за ноги где-то повыше колен, и я мгновенно выросла до трехметровой высоты. Клинок и портупея висели на крючках; я сняла и опустила их, после чего опустили меня. Пока я прилаживала оружие на своем муже, он стоял вытянувшись, затем опустился на одно колено и поцеловал мне руку.

Мой муж несомненный безумец, но мне нравится его безумие. У меня навернулись слезы на глаза — с Дити такое случается нечасто, но с Деей Торис, кажется, бывает, после того как Джон Картер сделал ее своей.

Папа и тетя Хильда посмотрели на все это и немедленно проделали то же самое — не исключая и слезы в глазах тети Хильды (я видела!), после того как она застегнула на папе портупею, а он преклонил колено и припал к ее руке.

Зебадия вынул клинок из ножен, проверил его балансировку, осмотрел лезвие.

— Ручная работа, центр тяжести вблизи рукоятки. Дити, твоему прапрадеду эта вещь, должно быть, недешево обошлась. Славное оружие.

— Вряд ли он знал, сколько оно стоит. Это была награда.

— Уверен, что заслуженная, — Зебадия отступил назад и сделал несколько выпадов, стремительный, как нападающий кот.

— Видел? — тихо спросила я папу.

— Владеет саблей, — спокойно ответил папа. — И мечом.

— Зебби! — воскликнула Хильда. — Ты никогда не рассказывал мне, что учился в Гейдельберге [25].

— Ты никогда не интересовалась, Шельма. В окрестностях «Красного Вола» меня называли «грозой Неккара» [26].

— Где же твои шрамы?

— У меня их нет и не было, дорогая. Я проторчал там целый лишний год, надеясь получить хотя бы один. Но от моего клинка никому не было спасения. Страшно вспомнить, сколько немецких физиономий я порубил в капусту.

— Так это там ты получил свою докторскую степень, Зебадия?

Мой муж ухмыльнулся и сел, все еще опоясанный клинком.

— Нет, не там.

— В Массачусетсском технологическом? — спросил папа.

— Нет, что ты! Папа, не надо об этом особенно распространяться… Я задался целью доказать, что можно получить ученую степень в крупном университете, абсолютно ничего не зная и ничем не поспособствовав приросту человеческого знания.

— Я думал, у тебя степень по аэрокосмическому конструированию, — без выражения сказал папа.

— Соответствующие курсы я прослушал, это правда. Но степеней у меня две — бакалавра гуманитарных наук… ну, это я по нахалке… и доктора, причем полученная в старом, престижном университете — Д.Ф. по педагогике.

— Зебадия! Как ты мог!

Я была шокирована.

— Да вот так. Чтобы продемонстрировать, что степени сами по себе ничего не стоят. Часто они служат почетными украшениями для настоящих исследователей, эрудитов или педагогов. Но гораздо чаще это маски для болванов.

— Не стану спорить, — согласился папа, — Докторский диплом — это просто цеховое удостоверение, дающее право занимать определенные должности. Он, безусловно, не говорит, что его предъявитель учен или мудр.

— Именно так, сэр. Мне это объяснил мой дед, Закария, тот самый, из-за которого у нас в роду у всех мужчин имена начинаются на букву «з». Дити, он оказал на меня такое сильное влияние, что я должен рассказать про него поподробнее, тогда станет понятно, зачем я получал эту никому не нужную степень.

— Дити, он опять дурит нам голову, — сказала Хильда.

— Цыц, женщина! Уйди в монастырь.

— Ты мне зять, я тебе не подчиняюсь. В монастырь если и пойду, то только в мужской.

Я помалкивала. Байки моего мужа доставляют мне удовольствие. (Если это действительно байки.)

— Дедушка Зак был несносный ворчливый старикашка. Он не выносил правительство, терпеть не мог юристов, ненавидел проповедников, автомобили, школы и телефон, презирал почти всех редакторов, почти всех писателей, почти всех профессоров и вообще почти все на свете. Но щедро давал на чай официанткам и швейцарам и всегда обходил на дороге букашку, чтобы на нее не наступить. У дедушки было три докторские степени: по биохимии, по медицине и по юриспруденции, и всякого, кто не умеет читать по-латыни, по-гречески, по-древнееврейски, по-французски и по-немецки, он считал неграмотным.