Трудная задача. Сборник научно-фантастических произведений - Порджес Артур. Страница 79

— Вообще-то, мне кажется, нам пора возвращаться, но у нас еще есть несколько минут. Я использовал компьютер, Макс, но гораздо более древний, чем Мультивак.

Он полез в карман и вместе с пачкой сигарет достал пригоршню мелочи, старых монет, бывших в обращении еще до того, как нехватка металла породила новую кредитную систему, связанную с вычислительным комплексом.

Свифт робко улыбнулся.

— Старику трудно отвыкнуть от привычек молодости.

Он сунул сигарету в рот и одну за другой опустил монеты в карман.

Последнюю Свифт зажал в пальцах, слепо глядя сквозь нее.

— Мультивак не первое устройство, друзья, и не самое известное, и не самое эффективное из тех, что могут снять тяжесть решения с плеч человека. Да, Джон, войну с суперпотоком выиграла машина. Очень простая; та, к чьей помощи я прибегал в особо сложных случаях.

Со слабой улыбкой он подбросил монету. Сверкнув в воздухе, она упала на протянутую ладонь.

— Орел или решка, джентльмены?

Роберт Коутс

ЗАКОН

Первые признаки того, что нарушился привычный ход событий, появились ранней осенью в конце сороковых годов. Собственно, ничего особенного не произошло, если не считать, что в один из вечеров от семи до девяти через мост Триборо из Нью-Йорка проследовало рекордное за всю историю моста число автомашин.

Неожиданный пик уличного движения был тем более странным, что пришелся на будний день (если быть точным — дело происходило в среду), и хотя погода в ту осень стояла погожая и луна светила вовсю (приближалось полнолуние), что само по себе мвгло соблазнить кое-кого из владельцев автомашин отправиться за город, все же для объяснения столь необычного феномена одной лишь хорошей погоды и лунного света было явно недостаточно. Необъяснимое явление не затронуло другие мосты и автострады, да и транспортный поток через мост Триборо в два предыдущих вечера не обнаруживал особых отклонений от нормы, хотя вечерний воздух был также напоен благоуханием и луна светила не менее ярко.

Контролеры, взимавшие пошлину за проезд через мост, были застигнуты необычным потоком машин врасплох. Главные транспортные артерии (а мост Триборо несомненно был одной из них) работают в абсолютно предсказуемых условиях. Как и большинство других видов человеческой деятельности, осуществляемых в крупных масштабах, уличное движение подчиняется закону средних — великому правилу, установленному еще в далеком прошлом, которое гласит, что действия людей в большой массе происходят по определенным схемам. Исходя из накопленного опыта, закон средних позволяет с точностью чуть ли не до последнего знака предсказывать, сколько автомашин пройдет по мосту в любой час дня и ночи. И вдруг закон средних оказался нарушенным!

Обычно от семи вечера до полуночи на мосту было тихо. Но в тот вечер все нью-йоркские автомобилисты или по крайней мере их большая часть словно сговорились нарушить установившуюся традицию. Не наступило и семи часов, как через мост хлынул поток машин. Они шли в таком количестве и с такой скоростью, что деятельность контролеров, взимавших пошлину за проезд через мост, почти сразу же оказалась парализованной. Вскоре стало ясно, что речь идет не о временном заторе. Создавшаяся пробка принимала все более внушительные размеры. Потребовались дополнительные наряды полиции, чтобы хоть как-то контролировать положение.

Машины двигались к мосту со всех сторон — со стороны Бронкса и Манхэттена, 125-й улицы и набережной Ист-Ривер-Драйв. (По свидетельству очевидцев, находившихся на мосту, в момент наивысшего столпотворения — примерно в восемь пятнадцать — свет от фар автомашин, запрудивших всю набережную, сливался в огненную реку, скрывавшуюся из вида лишь за поворотом у 89-й улицы. В Манхэттене из-за затора у моста Триборо уличное движение приостановилось до самой Амстердам-авеню.)

Разумеется, сбившиеся с ног контролеры, лихорадочно отсчитывая сдачу, нет-нет, да и осведомлялись у водителей нескончаемого потока машин о причинах такого скопления, но довольно скоро поняли, что сами создатели гигантской пробки ничего не знают о ее причинах. Характерен отчет о событиях того вечера, представленный сержантом Альфонсом 0'Тулом, старшим одного из нарядов полиции, которые несли патрульную службу на подступах к мосту со стороны Бронкса. «Я спрашивал у многих из них, — сообщил О'Тул, — может, сегодня вечером где-нибудь проводится футбольный матч, о котором мы ничего не знаем? Может, какие-нибудь гонки? И самое интересное, что в ответ они задавали мне те же вопросы: «В чем дело, Мак? Почему такое столпотворение?» От удивления у меня глаза чуть не вылезли на лоб. Помню, один парень в «форде» с откидным верхом (рядом с ним еще сидела хорошенькая девушка) спросил у меня, отчего такая давка. Что я мог ему сказать? «Послушай, приятель, кто в этой давке — ты или я? Может, ты сам мне откроешь, что тебя привело» сюда?» «Меня? — удивился он. — Да я просто решил немного покататься при лунном свете. Если бы я знал, что тут такое творится, я бы ни за что… Лучше скажите, сержант, как отсюда выбраться?» Статья, опубликованная на следующее утро в «Геральд Трибюн», подвела итог событиям, разыгравшимся на мосту накануне вечером. «Все выглядело так, — писала газета, — будто каждый без исключения владелец автомашины в Манхэттене решил вчера вечером непременно прокатиться на Лонг-Айленд».»

Происшествие было достаточно необычным, чтобы на следующий день попасть на первые полосы всех утренних газет. Это привлекло внимание к множеству аналогичных событий, которые, не будь происшествия на мосту Триборо, остались бы незамеченными. Владелец небольшого театрика «Арамис» на 8-й авеню сообщил, что в последнее время зрительный зал его заведения в одни. вечера бывает практически пуст, а в другие — заполнен до отказа. Стали замечать странную переменчивость вкусов у своих клиентов и владельцы закусочных: то посетители все как один заказывают жаркое с подливой, то шницель по-венски. Содержатель небольшой галантерейной лавочки в Бэйсайде сообщил, что за последние четыре дня двести сорок семь посетителей попросили его продать моток именно розовых ниток.

Обычно такого рода сообщения в газете помещают под рубрикой «Смесь» или заполняют ими пробелы между другими материалами. Однако на этот раз им уделили несравненно большее внимание. Всем стало ясно, что человеческие привычки претерпели странные изменения. Всех охватило чувство неуверенности, близкое к панике среди пассажиров прогулочного катера, которые вдруг всей гурьбой начинают шарахаться от одного борта к другому.

Но вся тяжесть возможных последствий обнаружилась лишь после того декабрьского дня, когда экспресс «Твентис Сенчури Лимитед» отправился из Нью-Йорка в Чикаго всего лишь с тремя пассажирами.

До того дня на центральном вокзале Нью-Йорка с уверенностью строили свою работу, полагая, что в городе всегда найдется несколько тысяч людей, связанных деловыми узами с партнерами в Чикаго, и что в любой день нескольким сотням из них (не больше и не меньше) понадобится съездить туда по делам. Как всякий антрепренер мог твердо рассчитывать на то, что в четверг спектакль захотят посмотреть примерно столько же зрителей, сколько их было в театре во вторник или в среду. Теперь никто и ни в чем не мог быть уверен. Закон средних оказался выброшенным за борт, и если последствия этого события для делового мира были катастрофическими, то у рядового потребителя они вызывали озабоченность и нервозность.

Домашняя хозяйка, отправляясь за ежедневными покупками, не знала, что ее ждет у Мейси: невообразимая давка в толпе таких же покупательниц, как она сама, или непривычно пустые торговые залы, тишину которых нарушает лишь эхо ее шагов и голоса изнывающих от безделья продавщиц. Такого рода неопределенность привела к тому, что стимул к действию порождал у людей своеобразную боязнь. «Делать или не делать?» — терзались они сомнениями, зная, что задуманное вполне может совпасть с намерениями тысяч других людей. В то же время, отказавшись от действий, они рисковали упустить свой единственный и неповторимый шанс. Дела пришли в упадок, всеми овладело какое-то отчаяние неопределенности.