Маленький большой человек - Бергер (Бри(е)джер) Томас. Страница 123

Затем Батс позволил себе несколько двусмысленностей в адрес миссис Кастер. Это мне уже не понравилось, поскольку женщина была хороша, как ангел.

Как я узнал чуть позже, почти все солдаты разделяли мнение Бутса о своих командирах. Вот вам еще одно коренное отличие белых от индейцев: последние никогда в жизни не позволили бы вести себя в бой тем, кого они ненавидят, и, не уважай они Сидящего Быка и Бешеного Коня, те ни за что не стали бы их вождями. Привело же все к тому, что при Литтл Бигхорне у седьмого кавалерийского полка оказалось два достойных противника: все племя сиу и — седьмой кавалерийский полк.

Пару дней спустя разведчики Рено вернулись и доложили, что у устья ручья Дикого Шиповника обнаружены следы недавней стоянки индейцев. Кастер отправил вестового к Терри, и тот протрубил общий сбор.

Вскоре, когда к устью упомянутого ручья были стянуты все войска, Терри, Кастер, Гиббон и их адъютанты держали совет на борту «Дальнего Запада». О результатах мне рассказал Батс:

— План таков. Седьмой кавалерийский под командованием Кастера отправляется в верховья ручья Дикого Шиповника и разбивает индейцев, если они там есть. Если же нет, мы переправляемся через ручей и прочесываем долину Литтл Бигхорн. Тем временем Терри и Гиббон движутся вверх по реке. Если индейцы там, то они оказываются зажатыми между двумя нашими группировками… Но, насколько я знаю Упрямца, он не станет дожидаться остальных. У них пехота, и им потребуется уйма времени, чтобы добраться до места схватки. Могу поспорить на бутылку, что, когда они придут, от сиу уже и мокрого места не останется. Знаешь, старина, наверное, ты прав. Упрямец действительно может стать президентом. Но, с другой стороны, я не удивлюсь, если сиу давно сбежали в горы. Краснокожие боятся настоящей драки. Вспомнить хотя бы Уошито…

Так считал не он один. Вся армия верила в то, что индейцы побегут, едва завидев синие мундиры. Тогда мы еще не знали, что, пока солдаты прохлаждались на реке Танге, сиу и шайены наголову разбили генерала Крука в верховьях ручья Дикого Шиповника. У войск не было еще ни радиосвязи, ни телеграфа, и Крук не ведал о нас, а мы — о нем.

Седьмой кавалерийский двинулся к верховьям ручья, а Терри — к Бигхорну. Не знаю, сэр, есть ли смысл описывать весь маршрут. Все шло без особых приключений, я возился со своими вьючными мулами, поскольку сплавлять вещи по воде ручья восьми футов в ширину и трех дюймов в глубину возможным не представлялось… Нет, сэр, честное благородное слово, это неинтересно, а времени у нас не так уж много. Лучше я остановлюсь на нескольких любопытных эпизодах, которые мне особо запомнились.

Вот, например, Лавендер.

Он все больше замыкался в себе и крайне вяло реагировал на все мои попытки расшевелить его. Кончилось тем, что на привалах неф делал себе некое подобие палатки, вбивая в землю несколько кольев и вешая сверху одеяло, и сидел там один, мрачно глядя на воду и посасывая индейскую трубку.

Я тоже жил среди индейцев и умел уважать одиночество, однако мой чернокожий друг не был, в конце концов, ни сиу, ни шайеном. Кроме того, я затесался в армию под выдуманным предлогом, а ему платили. Но разве это повод, чтобы забывать о своих старых друзьях?.. Так я думал тогда, просто боясь признаться себе, что, глядя на Лавендера, я вижу самого себя.

Наконец я не выдержал и зашел к нему под навес. Он даже головы не повернул. Я постоял так минут пять, а потом сказал:

— Ну раз ты так занят, я, пожалуй, пойду, — и направился к выходу.

— Постой, — быстро проговорил Лавендер. — Садись рядом.

Я сел, и комары радостным писком приветствовали столь основательную прибавку к их пикнику.

— Знаешь, старина, — начал я, — если ты решил удрать к индейцам, то я бы не советовал. Слишком неудачный момент.

— Да что ты, — грустно ответил он. — Куда там…

Я взял у него из рук трубку и затянулся. Лавендеру удалось где-то раздобыть настоящую индейскую смесь, наверное, у ри.

— Послушай, Лавендер, ты так и не сказал мне, что заставило тебя участвовать в этой кампании.

— Просто мне хотелось еще раз увидеть эти места до того, как я умру.

Я отлично его понял. Ностальгия по прерии раздирала порой и мое сердце.

— А удалось ли тебе повстречать кого-нибудь из потомков того черного парня, что ушел когда-то с Льюисом и Кларком?

— Ни одного, — ответил Лавендер. — Но я заметил, что у многих сиу очень темная кожа. И потом знаешь, когда живешь у индейцев, то находишь себе родственников на любой вкус. Дикари могут иногда недолюбливать друг друга, но настоящую злость берегут для врагов.

— А тут все совсем наоборот.

— Ты чертовски прав, Джек. Все ненавидят Кастера и издеваются над дураком Рено. Как-то в форте Линкольн капитан Бентин врезал ему по роже. За дело, разумеется. Тот же Бентин написал в газету и совсем в других красках преподнес победу при Уошито. Кастер за это приказал выпороть его кнутом, но капитан достал револьвер и поклялся, что пристрелит всякого, кто посмеет поднять на него руку. Генералу пришлось передумать, — Лавендер улыбнулся. — Я тебе еще кое-что расскажу о нем. Он из семьи южан, которая объявила его предателем, когда узнала, что сын присоединился к армии Севера. Отец проклял Бентина. Он же упрятал своего отца в тюрьму до конца Гражданской войны, и тот не пострадал. Подумать только!

— Шайены убили моего па, а потом усыновили меня, — совершенно не к месту брякнул я.

— А я никогда не видел своего отца, — вздохнул Лавендер. — Хозяин продал его кому-то еще до моего рождения.

И тут меня словно прорвало. Я рассказал ему об Ольге и Гусе, Солнечном Свете и Утренней Звезде, Денвере, Диком Билле, Амелии и, конечно, Уошито.

— Да-а… — протянул Лавендер, когда я закончил. — Никогда не думал, что быть белым так трудно.

— Не всем. Возьми хоть Кастера. Он не только всегда отлично знает, где его семья, но и может позволить себе взять ее на войну.

— Да, — согласился Лавендер и посмотрел на меня немного виновато.

— Он тебе нравится? — догадался я.

Негр выбил трубку и тихо ответил:

— Знаешь, Джек, он всегда хорошо со мной обращался. Так за что же мне его не любить? Не забывай, он всего лишь солдат.