Маленький большой человек - Бергер (Бри(е)джер) Томас. Страница 65

Деньги таяли с каждым днем, и я ломал голову, как быть дальше. Можно было пересечь Миссури у форта, нагрянуть к Пендрейкам и стрельнуть у них взаймы или же разыскать в Ливенуорте того офицера, который когда-то обещал мне, еще мальчишке, место в армии. Я говорю «можно было», и этим все сказано. Я не стал делать ни того, ни другого, так как давно уже усвоил: жизнь следует не насиловать, а принимать такой, какая есть, и она, в благодарность за это подскажет самый, казалось бы, неожиданный выход. Проще говоря, кривая вывезет.

Малышу Гусу скоро должно было стукнуть два годика, мы не разу не стригли его белокурые локоны, и он являл собой совершенно ангельскую картинку. Он впервые отправился путешествовать, и его голубые, как бирюза, глазенки с восторгом таращились на все, что видели за окном дилижанса Когда Гуса впихнули в экипаж, он смеялся и гугукал, показывая на окружающих крохотным пальчиком, и, казалось, вовсе не замечал всех тягот пути, хотя дилижансы и дороги тех времен были таковы, что уже через несколько миль пассажиры с тревогой начинали ощупывать языком зубы, проверяя, все ли они еще на месте. Малыш во всем походил на мать, что я только приветствовал, поскольку никому бы не пожелал ни своей внешности, ни своего нрава.

Да, совсем забыл сказать… Бойня на Песчаном ручье произошла за две недели до нашего отъезда из Денвера. Тогда полковник Чивингтон напал на лагерь шайенов и арапахо, сровняв его с землей и уничтожив всех его обитателей, две трети которых составляли женщины и дети.

Что ж, меня там не было, и я вряд ли счел бы себя вправе так часто возвращаться к этому печальному событию, не отразись оно на моей дальнейшей судьбе.

После резни на Песчаном ручье все шайены вышли на тропу войны. Но полковник Чивингтон продолжал избиение индейцев, и, когда наш дилижанс оказался у реки Арканзас, мы повстречали его колонну, двигавшуюся из форта Лайон.

К нам подъехал молодой лейтенант и, коснувшись рукой шляпы, обратился к Ольге, которая выглянула в окно:

— Полковник приветствует пассажиров. Мы прочесали всю реку вниз по течению и заверяем вас, что вы не встретите там ни одного краснокожего.

Кучер шумно выразил свою радость, что принесло мне определенное облегчение: всю дорогу он пугал нас неизбежной встречей с кровожадными врагами, а Ольга, практически не знавшая английского, внезапно начинала все понимать, стоило только произнести в ее присутствии слово «индеец».

— Ты слышала? — спросил я ее и погладил по руке, такой же тонкой и нежной, как у миссис Пендрейк. Но была и разница: первая, в отличие от последней, принадлежала мне.

Она поднесла маленького Гуса к окну и сказала:

— Сматли, какая класивая ласадка!

Но она имела в виду вовсе не лошадь лейтенанта, а гигантского рысака, гарцевавшего во главе колонны кавалеристов ярдах в пятидесяти от нас. На нем восседал сам Чивингтон, которого я уже видел однажды в Денвере. Я даже обменялся с ним тогда рукопожатием, от чего у меня до вечера гудели все кости от кисти до плеча. Одна его голова была больше, чем все тельце Гуса.

Увидев, что мы наблюдаем за ним, полковник картинно застыл в седле, помахал в знак приветствия своей огромной лапищей и зычно рявкнул:

— Мы славно проучили этих дьяволов!

Колонна отправилась дальше на запад, а мы — на восток. После нашей встречи с кавалерией не прошло и часа, когда Ольга, поднеся маленького Гуса к окну, чтобы тот мог посмотреть на воду крохотного ручейка, который мы в тот момент переезжали, внезапно вскрикнула и сильно побледнела. Проследив за ее окаменевшим взглядом, я увидел индейцев. Надо ли добавлять, что это были шайены? Малыш тоже заметил их и радостно забулькал, хлопая от избытка чувств и впечатлений в ладошки.

Едва я успел оттолкнуть Ольгу с ребенком от окна, как на нас напали.

Нашим единственным преимуществом и шансом на спасение была скорость, и кучер погнал лошадей по ровной прерии так, что прохладный зимний ветер трепал занавеси окон, словно ураган паруса фрегата. Я достал револьвер, но расстояние было еще слишком велико. Сверху донеслась беспорядочная пальба — это сидевший на козлах кретин разряжал свой кольт вместо того, чтобы беречь патроны. Дилижанс трясло и кидало, и попасть из него по кому-нибудь было ничуть не легче, чем, несясь на полном скаку, угодить грушей в зайца. Правда, и индейцы не могли попасть в нас по той же самой причине. Мы ехали уже весь день, лошади устали, но до ближайшей станции оставалось каких-нибудь шесть-семь миль.

До сих пор я ни словом не обмолвился о прочих пассажирах. Их было трое: тупоголовый коммивояжер, ехавший из Колорадо-Сити и всю дорогу предлагавший нам свои дурацкие товары; коренастый скотовод, пытавшийся завязать беседу на тему «Помогут ли победы полковника Чивингтона американцам раз и навсегда решить индейский вопрос», и, наконец, мрачный тип, который сел на последней станции и, грубо отпихнув коммивояжера, плюхнулся на его место, выставив напоказ рукоятку здоровенного кольта, засунутого за пояс. Он всем своим видом говорил, что пристрелит каждого, кто хотя бы косо посмотрит на него. Все равно, я бы ни за что не потерпел подобного обращения с собой, но со мной никто так и не обращался, а коммивояжер, в конце концов, родней мне не доводился, да и изрядно надоел.

Теперь же, когда на нас напали, я был даже рад, что этот мрачный тип оказался рядом. А на кого еще мог я положиться? На впавшего в панику идиота на козлах, расстрелявшего весь барабан? На безоружного коммивояжера? На скотовода по имени Перч, предложившего остановить дилижанс и откупиться от шайенов (как выяснилось, он как-то купил землю у миролюбивых оседжев и теперь полагал, что каждый индеец имеет свою цену)? Нет, оставался только Черный. Я называю его так по цвету роскошных усов, потому что не помню имени. Он держался совершенно спокойно, не оглядывался поминутно на наших преследователей, а блестящая рукоятка его кольта говорила о том, что оружием пользовались часто.

Необходимость снова пустить его в ход возникла даже быстрее, чем я предполагал. Мы промчались примерно полмили по прерии, сохраняя прежнюю дистанцию, а затем шайенские лошади стали приближаться. Подпустив скакавшего впереди индейца на сто ярдов, я выстрелил в него и промахнулся, но он взял чуть влево и появился уже с другой стороны дилижанса.