Фермер в небе (Небесный фермер) - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 12

Глава 12

Пчелы и нули

Что нас надули - это было ясно. Не менее ясно было и то, что мы ничего не можем поделать. Кое-кто из иммигрантов обратился к представителю Колониального комитета, но все они вернулись несолоно хлебавши. Он подал в отставку, заявил представитель, он сыт по горло инструкциями, составленными за тридевять земель отсюда, выполнить которые нет никакой возможности. Как только придет уведомление, он тут же улетает домой. Заявление чиновника только подлило масла в огонь. Почему это он может улететь обратно, а они не могут? "Мейфлауэр" был еще на орбите, туда доставляли грузы. Некоторые иммигранты потребовали, чтобы их отправили на Землю. Капитан Харкнесс отказался: он не имеет права везти безбилетников через пол Солнечной системы. Тогда они снова насели на представителя комитета, вопя о своих правах. В конце концов мистер Толли и его совет нашли решение. Ганимеду слабаки и нытики ни к чему. Если комитет откажется отправить на Землю тех, кто считает себя обманутым, ганимедцы в следующий раз вообще никому не позволят высадиться на планету. Представитель сдался и велел капитану Харкнессу принять жаждущих на борт. У нас по этому поводу состоялся бурный семейный совет. Проходил он в больничной палате, где лежала Пегги - врачи до сих пор держали ее в помещении с нормальным земным давлением. Мы уезжаем или мы остаемся? Отца раздирали сомнения. На Земле он все-таки был сам себе хозяин, а здесь ему ничего не светило, кроме должности наемного служащего. Если же отказаться от должности, придется два-три ганимедских года батрачить, прежде чем появится надежда обзавестись своей фермой. Но хуже всего дело обстояло с Пегги. Хоть ей и удалось пройти на Земле все тесты, привыкнуть к низкому ганимедскому давлению она не могла. - Мы должны взглянуть правде в глаза, - сказал Джордж. - Нужно вернуть Пегги в привычные условия. Молли посмотрела на него. Лицо у Джорджа вытянулось длиной с мою руку. - Джордж, ты же не хочешь возвращаться, верно? - Не о том речь, Молли. В первую очередь надо думать о детях. - Он повернулся ко мне. - Билл, я не хочу связывать тебя по рукам и ногам. Ты уже достаточно взрослый, решай сам. Если захочешь остаться, я уверен, это можно будет устроить. Я ответил не сразу. На семейный совет я пришел не в духе, и не только из-за накладки с фермами, но и из-за стычки с парочкой ребят-колонистов. Знаете, что заставило меня решиться? Давление в палате Пегги. Я уже привык к низкому ганимедскому давлению и прекрасно себя чувствовал. А здесь, в палате, меня словно окунули с головой в теплый бульон. Я еле дышал. - Я, пожалуй, останусь. Пегги сидела на кровати и следила за разговором, широко открыв огромные, как у лемура, глазищи. - Я тоже не хочу возвращаться, - заявила она. Молли погладила ее по руке и обратилась к отцу: - Джордж, мы доставляем тебе слишком много хлопот. Ты ведь не хочешь на Землю, я знаю. И Билл не хочет. Но нам вовсе не обязательно лететь всем вместе. Мы могли бы... - Это исключено, Молли, - прервал ее отец. - Я женился не для того, чтобы тут же расстаться. Если тебе придется вернуться, я полечу с тобой. - Ты меня не понял. Пегги может вернуться с О'Фаррелами, а на Земле ее встретит моя сестра. Она просила оставить у нее Пегги, как только услышала, что я собираюсь на Ганимед. Все будет в порядке. - Молли старательно отводила от дочери взгляд. - Но, Молли! - воскликнул отец. - Нет, Джордж, выслушай меня. Я все обдумала. Мое место рядом с тобой. О Пегги позаботятся, Феб будет ей настоящей матерью и... Тут наконец Пегги обрела дар речи. - Я не хочу уезжать, не хочу жить с тетей Феб! - выкрикнула она и захлебнулась в слезах. - Молли, так дело не пойдет, - сказал Джордж. - Пять минут назад ты говорил, что согласен оставить здесь Билла одного, возразила Молли. - Но Билл без пяти минут мужчина! - Он еще недостаточно взрослый, чтобы жить самостоятельно. И я не собираюсь бросить Пегги одну-одинешеньку. Феб окружит ее любовью и заботой. Нет, Джордж, если бы жены переселенцев при первой же опасности бросались домой, в Америке не было бы никаких первопроходцев. Пегги придется вернуться, а я остаюсь. Пегги прекратила рев ровно настолько, чтобы выпалить: - Я не поеду! Я тоже первопроходец, правда, Билл? - Конечно, малышка! - Я подошел к ней и похлопал ее по руке. Она вцепилась в мою ладонь. Не знаю, что заставило меня сказать то, что я сказал потом. Бог свидетель, эта пигалица была для меня сплошной головной болью. От ее бесконечных вопросов можно было рехнуться, а чего стоило ее настойчивое стремление подражать всем моим поступкам! Но я вдруг услышал свой собственный голос: - Не переживай, Пегги. Если тебе придется вернуться, я полечу вместе с тобой. Отец пристально взглянул на меня и обернулся к Пегги: - Билл погорячился, детка. Не лови его на слове. - Но ты ведь серьезно, Билл? Серьезно, да? - пристала ко мне пигалица. - Конечно, Пегги, - сказал я, уже раскаиваясь в своем порыве. Пегги повернулась к отцу: - Видали? Но все равно, это неважно. Мы никуда не поедем. Пожалуйста, папочка, ты увидишь, я поправлюсь, честное слово! Мне с каждым днем все лучше и лучше. Еще бы не лучше - в комнате с искусственным давлением! Пот лил с меня градом и я сожалел о том, что ляпнул. - Я сдаюсь, Джордж, - сказала Молли. - Как ты думаешь? Отец промычал что-то невразумительное. - Ну же! - Ну, я думаю, что мы могли бы сделать в одной комнате искусственное давление. Нужно будет покопаться в мастерской и раздобыть что-то вроде импеллера. Слезы на глазах у Пегги мгновенно высохли. - Значит, я смогу выйти из больницы? - Конечно, радость моя, если у папы получится. - Молли все еще сомневалась. - Джордж, это не решение проблемы. - Может быть. - Отец встал и расправил плечи. - Но одно я решил твердо: или мы все уезжаем, или все остаемся. Лермеры всегда будут вместе. Это решено. Мы обманулись не только насчет фермерства. Оказалось, что на Ганимеде все-таки существует скаутская организация, пусть даже на Земле о ней никто не слыхал. А наши отряды с "Мейфлауэра" после высадки так и не провели ни единого собрания. Всем было не до того. Вообще-то скаутские сборища веселая штука, но порой на них просто не хватает времени. Местный отряд тоже прекратил собираться. Раньше ребята проводили свои мероприятия в здании городской управы, но теперь там устроили для нас столовку, а скаутов выперли вон. Боюсь, это не способствовало развитию между нами дружеских отношений. На того парня я наткнулся в торговом центре. Он протиснулся мимо, и в глаза мне бросилась вышитая эмблема у него на груди. Вышивка была ручная и не слишком искусная, но я сразу сделал стойку. - Эй! - окликнул я его. - Сам ты "эй"! Меня зовешь, что ли? - Да, тебя. Ты ведь скаут, верно? - Естественно. - Я тоже. Меня зовут Билл Лермер. Давай пять. Я пожал ему руку особым скаутским способом. Он ответил тем же. - А я Сергей Росков. - Он оглядел меня с ног до головы. - Да ты никак из последнего помета? - Я прилетел на "Мейфлауэре", - признался я. - Ну я же и говорю! Не обижайся, я ведь тоже родом с Земли. Так ты, говоришь, был скаутом? Это хорошо. Приходи на собрание, мы тебя примем по новой. - Почему "был"? Я и теперь скаут. - Чего? А-а, понимаю... "Скаут - он навеки скаут". Что ж, приходи, мы тебя официально зарегистрируем. Хоть бы раз в жизни мне удалось вовремя захлопнуть пасть! Но где там! Когда раздастся трубный глас, я его определенно прозеваю - буду трепаться вместо того, чтобы слушать. - А я и так официально зарегистрирован, официальное некуда. Я старший отделенный командир, отряд Баден-Пауэлла. - Да ну? Далековато же ты оторвался от своего отряда, тебе не кажется? Я выложил ему все как на духу. Он выслушал, а потом спокойно заметил: - И вы, сосунки недоделанные, осмелились назвать себя "Бойскаутами Ганимеда"? Чего еще изволите? Вы уже захватили наш зал для собраний может, теперь в постели к нам залезете? - О чем ты? - Так, ни о чем. - Он подумал и добавил: - Прими это как дружеское предупреждение, Билл... - Чего? - Здесь есть всего один старший отделенный командир - и он как раз перед, тобой. Больше не делай таких ошибок. А на собрание все равно приходи. Будем рады. Мы с удовольствием принимаем желторотиков. Я вернулся на приемную станцию, разыскал Хэнка Джонса и чистосердечно во всем признался. Он уставился на меня с восхищением. - Уильям, старичок, я снимаю шляпу. Чтобы подложить нам такую свинью, нужен особый талант. Это не каждому дано. - Ты думаешь, я все испортил? - Надеюсь, не все. Давай-ка найдем доктора Арчибальда и посмотрим, что можно предпринять. Наш руководитель принимал пациентов. Мы подождали, пока, не осталось ни одного страждущего, и зашли а кабинет. - Вы что - оба заболели? Или просто посачковать захотелось? - Док, - сказал я, - мы ошиблись: на Ганимеде есть скаутская организация. - Знаю. Я поперхнулся. А доктор продолжал: - Мистер Гинзберг, мистер Брюн и я - мы поговорили со здешними скаутскими руководителями, чтобы наши отряды приняли в их организацию. Загвоздка в том, что скаутов с "Мейфлауэра" куда больше, чем в местном отряде. Но все права, естественно, у них. - Ну и? - Ну и через несколько дней проведем общее собрание, когда прояснится наш статус. Я подумал и решил, что лучше рассказать ему про встречу с Сергеем. Он выслушал меня, не перебивая. - Хэнк, похоже, считает, что я все испортил, - сказал я под конец. - Как вы думаете, док? - М-м-м... Надеюсь, он ошибается. Но ситуацию ты не улучшил, это факт. Я растерялся. - Не переживай, - подбодрил меня доктор. - Все утрясется. А теперь бегите и выкиньте все это из головы. В сущности, ничего не изменилось. Но на самом деле изменилось многое. Док и другие руководители пытались убедить местную организацию принять наши отряды в свой состав целиком, со всеми званиями и регалиями. Но Сергей успел раззвонить о нашей стычке, и ганимедские скауты в один голос завопили, что все мы салаги, а наши земные заслуги здесь не в счет. Поэтому нам придется начать с азов, а испытания покажут, стоим мы чего-то или нет. На том и порешили. Джордж говорит, что в таких случаях компромисс - самое милое дело. Чтобы подтвердить свои звания, нам велели пройти проверку, а на подготовку к экзаменам, которые мы не сдавали на Земле, отвели один ганимедский год. Отряды наши не расформировали, но... Было одно "но", и весьма существенное. Командирами отделений назначили местных ребят - их перевели к нам из отряда Леды. Я не мог не признать, что это справедливо. Ну какой из меня командир, если я на Ганимеде не в состоянии отличить нордвеста от нового семестра? Однако другие командиры смирились со своей отставкой не так легко, особенно когда прошел слушок, что супчик с мухами им поднесли исключительно по моей вине. Хэнк мне сказал об этом напрямую: - Билли, мальчик мой, надеюсь, тебе не надо объяснять, что ты сейчас популярен, как муравьи на пикнике? - Кого это волнует? - ощетинился я. - Тебя, кого же еще. Все порядочные люди в такой ситуации добровольно идут на аутодафе. - Во имя великих лун, что такое аутодафе? - В твоем случае это рапорт о переводе в отряд Леды. - Ты сбрендил? Кто-кто, но ты-то в курсе, как они к нам относятся, а в особенности ко мне. Да они с меня шкуру сдерут! - Что лишний раз доказывает, как плохо ты знаешь человеческую натуру. Конечно, поначалу тебе придется туго, но только так ты сможешь вернуть утраченный авторитет. - Хэнк, у тебя и вправду крыша поехала! Да в этом отряде я буду последним салагой! - В том-то весь и фокус, - спокойно отозвался Хэнк. - Мы действительно здесь салаги, просто среди своих это не так заметно. Но если мы останемся в отряде, то застрянем в салагах на всю жизнь. Зато если перейдем, мы окажемся в компании тертых ребят, которые знают, что почем. Глядишь, и сами поумнеем. - Ты сказал - "мы"? - Я сказал "мы". - Теперь понятно. Ты хочешь перейти в отряд Леды и запудрил мне мозги исключительно для того, чтобы я составил тебе компанию. Да, Хэнк, ты настоящий друг! Он ухмыльнулся, нимало не смутившись. - Славный старина Билл! Тресни ему по башке раз восемь-девять, и он любую идею на лету схватит. Не вешай нос, Билли! Через четыре месяца и девять дней никто уже не назовет нас салагами - мы заделаемся матерыми старожилами. - Откуда такой точный срок? - Да оттуда, что "Мейфлауэр" доставит новую партию иммигрантов - и последним пометом станут уже они! - Хм... План Хэнка мы все же осуществили. Сперва приходилось несладко, особенно мне... Как в тот вечер, например, когда они всем скопом привязались ко мне: объясни, мол, как стать героем? Видно, кто-то пронюхал об истории с метеоритом. Но в общем доставали меня не слишком сильно. Сергей, когда оказывался рядом, пресекал все подначки в зародыше, а со временем шутникам и самим надоело. И вообще, Сергей вел себя настолько благородно и великодушно, что меня просто подмывало двинуть ему разок. Чтобы вновь утвердиться в звании "орла", мне нужно было получить всего две нашивки, то есть сдать экзамены по агрономии и планетарной экологии Ганимеда. Предметы непростые, но изучать их стоило - хотя бы для того, чтобы выжить. И я погрузился в учебу. Экология - самая сложная и запутанная штука в мире. Я поделился этим соображением с Джорджем, и он заметил, что политика, пожалуй, еще хуже, хотя, с другой стороны, политику можно рассматривать как один из аспектов экологии. В словаре экология трактуется как "наука о взаимоотношениях между живыми организмами и средой обитания". Звучит довольно туманно, верно? С таким же успехом можно определить ураган как "движение воздуха". Проблема с экологией в том, что невозможно понять, с какого конца к ней подступиться: там все взаимосвязано и все влияет друг на друга. Неожиданные заморозки в Техасе могут повлиять на стоимость завтрака на Аляске, что, в свою очередь, скажется на улове лосося, а это вызовет еще какие-нибудь непредвиденные последствия. В общем, как в той хрестоматийной истории: британские колонии забирают из Англии молодых холостяков, а дома остаются девушки, которые становятся старыми девами, а старые девы заводят себе кошек, и кошки перестают ловить полевых мышей, а полевые мыши разоряют шмелиные гнезда, а шмели необходимы для опыления клевера, а клевер нужен скоту, из которого готовят знаменитые английские ростбифы, чтобы кормить солдат, которые защищают колонии, в которые эмигрировали холостяки, что и привело к появлению старых дев. Не очень научно, да? Я имею в виду, что в экологии чересчур много переменных, которые невозможно вычислить. А Джордж утверждает, что если факты не поддаются цифровому выражению, то данный предмет нельзя назвать наукой, а потому лично он предпочитает иметь дело с техникой. Вот так вот. Я переключился на более конкретные проблемы ганимедской экологии, которые были мне по зубам. Например, проблема насекомых: на Ганимеде упаси вас Бог раздавить какую-нибудь букашку. Пока здесь не высадились люди, насекомых на планете не было. Все они обязаны своим появлением совету по биономии, разработавшему проект, и главному экологу, благословившему вторжение насекомых на Ганимед. Зато теперь над ними трясутся и всячески ублажают, чтобы они чувствовали себя как дома, жирели и размножались. Конечно, не в обычаях скаутов давить букашек, разве только черных пауков и прочую мерзость, но как-то трудно привыкнуть к мысли, что если тебя застукают за этим занятием, то всерьез намылят шею и вдобавок недвусмысленно намекнут, что колония не может обойтись без насекомых, зато без тебя обойдется запросто. Или, например, земляные черви. Они действительно ценятся на вес урана и стоят того, я-то знаю, сам их покупал. Фермеру без них зарез. Заселить планету насекомыми вовсе не так просто, как кажется. Ною с его зверьем - каждой твари по паре - было легче, потому что, когда потоп прекратился и схлынули воды, в его распоряжении осталась прежняя планета, привычная для обитателей ковчега. Но Ганимед - это вам не Земля. Вот, скажем, "Мейфлауэр" привез с собой пчел. Однако их так и не выпустили на свободу; их заперли в ангаре "Оаху" и, похоже, надолго. Пчелам нужен клевер или что-нибудь в этом роде. На Ганимеде планировали сеять клевер в основном для того, чтобы он насыщал почву азотом и восстанавливал истощенные почвы, но пока в атмосфере было слишком мало азота, так что клевер оставался делом будущего. Однако я забегаю вперед. Вопрос этот подводит нас к технической стороне экологии. До появления людей Ганимед состоял из голых камней и льда, на нем и атмосферы-то почти не было - так, следы аммиака с метаном. И колотун стоял зверский. Так что в первую очередь люди стали создавать атмосферу, пригодную для дыхания. Исходный материал был под рукой - лед. Оставалось лишь найти источник энергии и расщепить молекулу воды на водород и кислород. Водород тут же натуральным образом улетучится, а кислород осядет на поверхность планеты дыши на здоровье. Вот так уже в течение пятидесяти лет создавалась атмосфера. Как вы думаете, сколько энергии нужно, чтобы окутать планету такого размера атмосферой с давлением три фунта? Поскольку сила тяжести на Ганимеде в три раза меньше земной, то, чтобы создать давление три фунта на квадратный дюйм, требуется девять фунтов воздуха. Следовательно, для каждого квадратного дюйма поверхности Ганимеда нужно растопить как минимум девять фунтов льда - и это в условиях, когда на планете двести градусов ниже нуля по Фаренгейту. Сначала лед надо нагреть до температуры таяния и превратить в воду, а затем молекулу воды превратить в газ - не электролизом, как в лаборатории, а нагреванием до сверхвысоких температур в конвертерах массы. В результате получается смесь кислорода с водородом, обеспечивающая давление в три фунта. Смесь эта не взрывоопасна, ибо водород, как элемент более легкий, воспаряет вверх в концентрации настолько близкой к вакууму, что всякое возгорание исключено. Но на расщепление уходит уйма энергии - 65 000 британских тепловых единиц на квадратный дюйм поверхности или, если угодно, на каждые девять фунтов льда. В итоге набегает будь здоров. Ганимед - планетка небольшая, но если считать в квадратных дюймах, то 135000000000000000 штук на ее поверхности наберется. Умножим на 65000 британских тепловых единиц, переведем их в эрги и получим 92 500 000 000 000 000 000 000 000 000 000 эргов. Девяносто два с половиной миллиарда секстиллионов эргов! Такое красивое число, что я не поленился записать его в дневнике и продемонстрировать Джорджу. Однако Джордж не впечатлился. Он заявил, что числа по сути все одинаковы, только невежд потрясают цепочки из нулей. И тут же заставил меня вычислить эту величину в единицах массы-энергии по старой доброй формуле Е = MxC_квадрат , поскольку атмосферу на Ганимеде создавали с помощью конвертеров массы. По формуле Эйнштейна один грамм массы дает 9 x 10 эргов, так что мое потрясающе длинное число соответствует 1,03 x 10_в_11_степени граммам, или 113 200 тоннам. В качестве источника энергии использовали в основном тот же лед, из которого делали воздух, разве только иногда вместе со льдом попадался обломок скалы. Конвертер массы слопает все, что угодно, ему без разницы. Но для удобства будем считать, что использовали только лед. Значит, получается, что нужен ледовый куб с ребром сто шестьдесят футов. Такую штуку я более или менее способен себе представить. Я показал свой ответ Джорджу, и он опять не впечатлился. Он сказал, что я должен научиться одинаково легко воспринимать числа с нулями и без них, тем более что они обозначают одну и ту же величину. Только не подумайте, что для атмосферы Ганимеда хватило куба льда с ребрами по сто шестьдесят футов. Эту глыбу превратили в энергию, с помощью которой можно было приступать к дальнейшим фокусам. Если бы тот лед, что пошел на получение кислорода и водорода, вернуть в исходное состояние, он покрыл бы всю планету слоем толщиной в двадцать пять футов - подобная ледяная шапка когда-то и покрывала Ганимед. Как выразился Джордж, приведенные данные доказывают только то, что на Ганимеде льда навалом, что без конвертеров массы нечего было и думать колонизировать планету. Порой мне кажется, что привычка инженеров воспринимать все факты как нечто само собой разумеющееся лишает их способности ощущать самый смак жизни. Таким образом, благодаря трехфунтовому давлению кислорода и парниковому эффекту у колонистов не стыла в жилах кровь и они могли передвигаться по планете без скафандров и обходиться без воздушных камер. Но атмосферный проект не закрыли. Во-первых, скорость убегания [Скорость убегания, она же вторая космическая - это скорость, которую необходимо развить объекту, чтобы преодолеть притяжение планеты и улететь в космическое пространство данной солнечной системы] на Ганимеде невелика, всего лишь 1,8 мили в секунду (на Земле 7 миль в секунду), так что атмосфера, в особенности водород, будет потихоньку улетучиваться в космос и через миллион лет от нее ничего не останется. А во-вторых, нам нужен был азот. Азотом мы не дышим, а потому, как правило, о нем и не думаем. Но без него не может образоваться белок, то есть любая плоть. Растения обычно получают азот из почвы. Некоторые, типа клевера, люцерны, фасоли, умеют высасывать его из воздуха и насыщают им почву. Ганимедская почва богата азотом, ведь первоначальная скудная атмосфера частично состояла из аммиака, но не за горами тот день, когда нужно будет вернуть азот, взятый у планеты взаймы. Поэтому проект переориентировали на получение азота. А это куда сложнее, чем расщепить молекулу воды: превратить устойчивый изотоп азота-16 в устойчивый изотоп-14 - операция крайне энергоемкая, природной энергии для нее недостаточно (по крайней мере, так было написано в книге), и долгое время она считалась теоретически невозможной. Мои познания в области ядерной физики не выходят за рамки школьных, поэтому уравнения я просто пропускал. Главное, что с помощью конвертера массы реакция стала осуществимой, а значит, к тому времени, когда почвы на Ганимеде истощатся, их будет чем обогатить. С двуокисью углерода, к счастью, проблем не было: на Ганимеде навалом не только водного льда, но и сухого, испарившегося в атмосферу задолго до того, как первый фермер положил на стол заявку на участок. Но даже если у вас есть кислород, двуокись углерода и кусок целины, это вовсе не означает, что вы можете приступать к пахоте. Почва-то здесь мертвая. Мертвая, как Христофор Колумб. Голые стерильные скалы без малейших признаков жизни. От них ой как далеко до плодородного теплого чернозема, кишащего бактериями и земляными червями, - чернозема, на котором можно вырастить урожай. И создать такой чернозем должны были сами фермеры. Чувствуете, в какой узел все завязано? Клевер, пчелы, азот, вторая космическая скорость, равновесие флоры и фауны, законы поведения газов, правила сложных процентов, метеорология - эколог-математик обязан предусмотреть все, и предусмотреть заранее. Экология - вещь взрывоопасная; самое незначительное и на первый взгляд безвредное вторжение может нарушить природный баланс. Все мы помним историю с английскими воробьями. Или с австралийскими кроликами, которые чуть не сожрали с потрохами целый континент. А карибские мангусты, истребившие цыплят, которых должны были охранять? Или африканские улитки - пока ученые искали, какие паразиты способны их уничтожить, от западного тихоокеанского побережья чуть было не остались рожки да ножки! Вы привозите на Ганимед безобидное полезное насекомое, растение или животное, не позаботившись прихватить с собой его природных врагов, и через пару сезонов начинаете сожалеть, что вместо этих милых созданий не завезли сюда бубонную чуму. Но обо всем об этом болит голова у главного эколога. У фермера задача другая, из области инженерной агрономии: создать плодородную почву и вырастить на ней урожай. А это означает подобрать все, что валяется под ногами: оттаявшие гранитные валуны, замерзшие потоки лавы, пемзу, песок, обломки древних скал, взорвать их, чтобы раскололись на мелкие кусочки, измельчить верхние слои в порошок, присыпать сверху горсткой родной земной землицы, а потом нянчиться с живой почвой, не давая ей зачахнуть, и с каждым днем помаленьку расширять участок. Нелегкая задачка. Зато интересная. Первоначальное намерение изучить предмет настолько, чтобы сдать экзамен, вылетело у меня из головы. Я рыскал по окрестностям, осматривая поля на разных стадиях культивации, стараясь увидеть процесс своими глазами. На это у меня ушла чуть не целая светлая фаза. Когда я вернулся домой, то обнаружил, что Джордж уже объявил розыск. - Где тебя носило, горе мое? - осведомился он. - Везде понемногу. Смотрел, как фермеры вкалывают. Но ему непременно нужно было знать, где я спал и чем питался. - Билл, - сказал он, - это замечательно, что ты готовишься к экзаменам, но зачем же превращаться в бродягу? Я, конечно, тоже виноват. Надо было уделять тебе побольше внимания. - Он задумался, потом добавил: - Я считаю, что тебе надо пойти в здешнюю школу. Конечно, уровень преподавания там не ахти, но это лучше, чем болтаться без дела. - Джордж! - Да, так будет лучше... Что? - Ты окончательно отказался от мысли о ферме? - Трудный вопрос, Билл. - Отец нахмурился. - Я бы хотел, но Пегги... Трудно сказать. Хотя наша фамилия по-прежнему в шапке. Окончательно придется решать перед жеребьевкой. - Отец, я займусь этим. - Не понял. - Ты будешь работать в городе и заботиться о Пегги и Молли. А я буду поднимать ферму.