Фрайди [= Пятница, которая убивает; Меня зовут Фрайди] - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 59
Я протерла глаза, высморкалась, сбежала вниз, промчалась через вестибюль, потом через бар, вниз к выходу на гравивокзал, встала у турникета, мимо которого все шли на посадку, и стояла… И стояла, и ждала-ждала-ждала, пока полицейский не стал коситься на меня и в конце концов не подошел ко мне и не спросил, что мне надо и чем он может мне помочь.
Я сказала ему правду или часть правды, и он отошел. А я ждала и ждала и, наконец, он снова подошел ко мне и сказал:
— Слушай, если ты настаиваешь на своей версии, мне придется попросить тебя предъявить твою лицензию и медицинское свидетельство, и если что-то там окажется не в порядке, задержать до выяснения. Мне не хочется этого делать, у меня дома дочка, ей столько же лет, сколько тебе, и мне не хотелось бы думать, что у нее могут возникнуть такие же неприятности с полицией. Поверь мне, это дело не для тебя. Любой, кто на тебя посмотрит, сразу поймет, что тут нужны девки покруче.
Я хотела было показать ему свою золотую кредитку — вряд ли где-нибудь есть проститутки, таскающие с собой золотые кредитные карточки… Но этот старый ворчун и впрямь хотел мне добра, а я… я за сегодняшний день уже достаточно наоскорбляла людей. Я поблагодарила его и вернулась к себе в номер.
Люди… Как они всегда уверены, что могут отличить ИЧ от… Бестолочи!! Мы даже сами не можем распознать друг друга. Из всех, кого я встречала, Тревор был единственным мужиком, за которого я могла бы выйти замуж с чистой совестью, а я… Я взяла и отшила его.
Но он был уж слишком чувствителен!
Кто слишком чувствителен? Ты, Фрайди, и никто другой.
Но, черт возьми, ведь это правда, что большинство людей презирают нашу породу! А если собаку часто пинать ногами, она научится здорово прыгать. Возьмите хотя бы мою новозеландскую семейку: Анита, наверное, чувствовала себя в своем праве, когда обманывала меня — я ведь не человек!
Итак, счет на сегодня: люди — 10, Фрайди — 0.
Где же Жанет?
21
Пробуждение мое было не самым приятным. Меня продавали с аукциона, покупатели желали проверить, в порядке ли у меня зубы и лезли мне руками в рот. Я рассердилась и укусила одного, тогда владелец аукциона принялся охаживать меня кнутом и тем самым разбудил. После такого сна номер в беллингемском «Хилтоне» показался мне очень уютным, и я сделала звонок, который следовало бы сделать раньше всех остальных. Но без остальных все равно было не обойтись, а этот стоил очень дорого и без него можно было бы обойтись, если бы сработал хоть один из предыдущих. Кроме того, я не люблю звонить на Луну, меня раздражает запаздывание ответов.
Итак, я позвонила в Южноафриканский приемный отдел — это банк Босса или один из его банков. Во всяком случае тот, что выдает мне кредит и платит по моим счетам. После обычной трепотни с синтетическими голосами, особенно неприятной из-за дурацкой задержки ответов, мне наконец удалось вытащить на свет Божий, а вернее на экран, человеческое создание — потрясающей красоты женщину, явно нанятую, чтобы служить декоративной ширмой. Да, одна шестая земного притяжения придает форму груди лучше, чем любой бюстгальтер. Я сказала ей, что мне нужно поговорить с каким-нибудь старшим банковским служащим.
— Сейчас вы говорите с одним из вице-президентов, — ответила она. — Вы умудрились убедить компьютер в том, что вам действительно нужна помощь ответственного представителя банка. Непростой трюк — наш компьютер крепкий орешек. Чем могу быть полезна?
Я рассказала ей часть моей неправдоподобной истории и добавила:
— Ну вот, несколько недель ушло на то, чтобы попасть обратно в империю, а когда мне это удалось, все контакты оказались оборваны. Есть у банка какой-нибудь адрес или телефонный код для меня?
— Посмотрим. Как называется компания, на которую вы работаете?
— У нее несколько названий, в их числе «Систем энтерпрайз».
— Как зовут вашего начальника?
— У него нет имени. Он пожилой, коренастый, одноглазый, у него больные ноги, и он медленно передвигается с помощью двух костылей. Ну как? Я заслужила приз?
— Посмотрим. Вы сказали, что мы снабдили вас Единой картой, выданной Имперским банком в Сент-Луисе. Прочтите медленно номер вашей кредитной карточки.
Я сделала это и спросила:
— Хотите сфотографировать ее?
— Нет. Назовите число.
— Десять, шестьдесят шесть.
— Четырнадцать, девяносто два, — назвала она.
— Четыре тысячи, четыре, Би-си, — ответила я.
— Семнадцать, семьдесят шесть, — пальнула она.
— Две тысячи двенадцать, — парировала я.
— Чувство юмора у вас, как у медведя, мисс Болдуин. Хорошо, все в порядке, вы — действительно вы. Но если это не так, то готова с вами поспорить, что следующего этапа проверки вам не пережить. Мистер Два-Костыля давно слывет своей крайней неприязнью к незваным гостям. Запишите телефонный код. А потом повторите его мне.
Я так и сделала.
Через час я шла мимо Дворца конфедерации в Сан-Жозе, опять направляясь в здание Калифорнийского коммерческого кредита и твердя про себя, что ни при какой погоде не стану ввязываться ни в какие драки, кого бы ни пытались здесь убить. Мне неожиданно пришло в голову, что на этом самом месте я была две недели… да, точно, две недели назад. Если меня сейчас отсюда направят в Виксберг, я просто рехнусь.
В здании Коммерческого кредита мне надлежало обратиться не в Единую карту, а в юридическую контору, расположенную на другом этаже, куда я позвонила из Беллингема, получив нужный код с Луны. Я завернула за угол и хотела было войти, как вдруг у меня над ухом чей-то голосок шепнул:
— Мисс Фрайди.
Я обернулась и увидела женщину в униформе «Желтого такси». Я всмотрелась в нее и радостно вскрикнула:
— Рыжик!
— Вы заказывали такси, мисс? Вам придется пересечь площадь и спуститься вниз, здесь нам не разрешают парковаться.
Мы пошли через площадь. Не помня себя от радости, я сразу принялась болтать, но Рыжик тихо шикнула на меня и сказала:
— Пожалуйста, мисс Фрайди, ведите себя, как обычный пассажир. Хозяин требует от нас полной конспирации.
— С каких это пор ты называешь меня «мисс»?
— Так будет лучше. С дисциплиной у нас сейчас очень строго. У меня специальное разрешение на то, чтобы встретить тебя, но я никогда бы не получила его, если бы не сумела доказать, что без всяких паролей смогу тебя опознать.
— Что ж, ладно. Но зови меня так, только когда это нужно для дела… Рыжик, милая… Я так рада тебя видеть, что могу разреветься.
— Я тоже. Особенно если учесть, что в понедельник пришло сообщение о твоей смерти. Кстати, я тогда разревелась. И у многих глаза были на мокром месте.
— Смерти? Моей смерти? Но ведь… Я и близко к смерти не была. И не рисковала особо нигде, я просто… Потерялась. А теперь нашлась.
— Я этому жутко рада!
Через десять минут я вошла в кабинет Босса и сказала:
— Фрайди докладывает, сэр.
— Ты опоздала.
— Я оказалась в одной экспедиции, сэр. Плыли вверх по Миссисипи с военным патрулем.
— Да, я слышал. Кажется, ты одна спаслась. Я имел в виду, что ты опоздала сегодня. Границу Калифорнии ты пересекла в 12:05. А сейчас 17:22.
— Черт возьми, Босс, у меня были трудности.
— Курьеры обучены справляться с трудностями. И быстро.
— Босс! Я была не на задании, а значит, не была курьером. В конце концов, это мой отпуск, и вам не стоит так со мной разговаривать. Если бы вы не перебазировались, не предупредив меня, у меня не было бы никаких проблем… Я находилась здесь две недели назад. В Сан-Жозе, в двух кварталах отсюда.
— Тринадцать дней назад.
— Вы так пунктуальны лишь затем, чтобы не признавать, что это ваша вина, а не моя.
— Хорошо, я готов признать свою вину, если это избавит нас от ненужной болтовни и пустой траты времени. Я предпринял все, чтобы известить тебя, то есть гораздо больше, чем обычная организация делает для своих старших офицеров, и мне очень жаль, что все мои попытки не увенчались успехом. Фрайди, что я должен сделать, чтобы ты наконец убедилась и поверила, что ты представляешь собой исключительную и ни с чем не сравнимую ценность для нашей фирмы? Если бы наше предвидение событий, называемых теперь Красным Четвергом…