Фрайдэй - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 17

— Их тебе дадут. Но позволь мне разобраться с твоим вторым утверждением. Конечно, Эллен получит все ей причитающееся до последнего пенни. Но, согласись, нет никакой необходимости делать это немедленно. Поспешные браки часто бывают недолгими. И, хотя у меня нет доказательств, вполне возможно, что Эллен попалась на крючок к охотнику за приданым. Давай немного подождем и выясним, насколько этот парень интересуется ее деньгами. Разве это не разумно?

Я была вынуждена согласиться. Он продолжал:

— Марджори, любимая, ты особенно дорога мне и всем нам, потому что мы так редко тебя видим. Благодаря этому каждый твой приезд домой становится для нас медовым месяцем. Но, из-за того, что тебя почти все время нет с нами, ты не понимаешь, почему для остальных так важно не раздражать Аниту.

— Гм — нет, не понимаю. Это, наверное, должно быть очевидно.

— Имея дело с законом и людьми, я обнаружил, что между «должно быть» и «есть» лежит огромная пропасть. Я жил с Анитой дольше всех; я научился жить с ней. Ты можешь этого не понимать, но Анита — это клей, который скрепляет всю семью.

— Как это, Брайан?

— Это потому что у нее характер человека, который заботится обо всем. Как управляющая семейными финансами и бизнесом она практически незаменима. Возможно, кто-нибудь из нас мог бы с этим справиться, но никто не хочет этим заниматься, и я сильно подозреваю, что никто из нас не сможет достичь ее уровня компетентности. Но в вещах, не относящимся к деньгам, она сильный и способный руководитель. Нужно ли успокоить ссорящихся детей или решить какую-то из тысячи проблем, которые возникают в большом домовладении, Анита всегда может определить, что нужно делать и как. Групповая семья, подобная нашей, должна иметь сильного и умелого лидера.

(Сильного и умелого тирана, сказала я про себя.)

— Поэтому, Марджи, не могла бы ты немного подождать и позволить Брайану все уладить? Ты веришь, что я люблю Эллен так же сильно, как и ты?

Я похлопала его по руке.

— Конечно, дорогой.

(Только сделай все побыстрее!)

— Ну, а когда мы вернемся домой, ты найдешь Вики и скажешь ей, что пошутила и тебе жаль, что она так расстроилась. Пожалуйста, дорогая.

(Ой! Я так много думала о Эллен, что забыла, с чего начался этот разговор.)

— Погоди минуточку, Брайан. Я подожду и не стану раздражать Аниту, поскольку ты сказал мне, что без этого можно обойтись. Но я не собираюсь угождать расовым предрассудкам Вики.

— Ты этого и не будешь делать. В нашей семье нет единого мнения по этому вопросу. Я поддерживаю тебя, и ты обнаружишь, что Лиз тоже. Вики еще колеблется, она хочет найти любой повод, чтобы вернуть Эллен домой, и теперь, когда я с ней поговорил, готова признать, что тонганийцы ничем не отличаются от маори, и что все зависит от конкретного человека. Но она расстроена из-за твоей странной шутки.

— О, Брайан, ты когда-то говорил мне, что, прежде чем заняться юриспруденцией, ты почти получил диплом биолога.

— Да. «Почти», может быть, немного преувеличено.

— Тогда ты знаешь, что искусственный человек биологически неотличим от обычного человека. Отсутствие души не очень заметно.

— А? Я простой прихожанин, моя дорогая; души по части теологов. Но живой артефакт заметить не сложно.

— Я не сказала «живой артефакт». Этот термин относится даже к говорящим собакам, подобным Лорду Нельсону. Но искусственный человек строго ограничен человеческой формой и внешним видом. Так как же можно его определить? Именно эту глупость и повторяла Вики, что она всегда его определит. Возьмем, к примеру, меня. Брайан, ты досконально изучил мое тело — я говорю это с радостью. Я обычный человек? Или искусственный?

Брайан улыбнулся и облизал губы.

— Милая Марджи, я готов свидетельствовать в любом суде, что ты человек с точностью до девяти значащих цифр… за исключением тех частей тела, которые у тебя ангельские. Я должен уточнить?

— Я не думаю, что это необходимо, дорогой, я знаю твои вкусы. Спасибо. Но давай серьезно — предположим, что я искусственный человек. Как может мужчина, который находится со мной в постели — как был ты прошлой ночью и много других ночей — определить, что я искусственная?

— Марджи, пожалуйста, перестань. Это не смешно.

(Иногда обычные люди просто выводят меня из себя.)

Я резко сказала:

— Я искусственный человек.

— Марджори!

— Ты мне не веришь? Я должна это доказать?

— Перестань шутить. Прекрати сию же секунду! Иначе, когда мы вернемся домой, я тебя отшлепаю, Марджори. Я никогда не бил тебя — и других моих жен тоже. Но ты заработала хорошую трепку.

— Да? Видишь этот последний кусок пирога на своей тарелке? Я сейчас его возьму. Накрой тарелку руками и попробуй меня остановить.

— Не дури.

— Попробуй. Ты не сможешь двигаться достаточно быстро, чтобы остановить меня.

Мы уставились друг на друга. Внезапно он начал сводить руки вместе. Я перешла в автоматический овердрайв, взяла свою вилку, наколола на нее этот кусок пирога, провела вилку между его сходящимися руками и остановила овердрайв, поднеся кусок пирога ко рту.

(Та пластиковая ложка в яслях не была дискриминацией, она была для того, чтобы я не поранилась. В первый раз, когда я взяла в руки вилку, я поцарапала губу, потому что не научилась еще замедлять свои движения до уровня обычных людей.)

Нет таких слов, которыми можно было бы описать выражение лица Брайана.

— Достаточно? — спросила его я. — Нет, наверное, недостаточно. Дорогой, сожми мне руку. — Я протянула ему правую руку.

Он заколебался, потом пожал мою руку. Я позволила ему контролировать пожатие, потом медленно начала сжимать руку. — Не повреди себе, дорогой, — предупредила я. — Дай мне знать, когда остановиться.

Брайан не неженка, и может выдержать сильную боль. Я уже собиралась расслабить руку, когда он резко сказал:

— Хватит!

Я немедленно отпустила его и стала массировать ему руку. — Мне не хотелось делать тебе больно, дорогой, но я должна была доказать тебе, что говорю правду. Обычно я стараюсь не демонстрировать необычные рефлексы или силу. Но они нужны мне для моей работы. В нескольких случаях увеличенная сила и скорость сохраняли мне жизнь. Я стараюсь не использовать их, пока меня к этому не вынуждают. Итак — нужно ли еще какое-нибудь доказательство того, что я именно та, за кого себя выдаю? Во мне есть много других усовершенствований, но силу и скорость легче всего показать.

Он ответил:

— Нам пора возвращаться домой.

По дороге домой мы не обменялись и десятком слов. Я очень люблю ездить в открытой коляске. Но в этот раз я бы с удовольствием воспользовалась чем-нибудь шумным и механическим — но быстрым!

Следующие несколько дней Брайан избегал меня; я видела его только за обеденным столом. Однажды утром Анита сказала мне:

— Марджори, дорогая, я собираюсь съездить в город по делам. Ты не могла бы присоединиться ко мне и помочь?

Конечно, я сказала «да».

Она сделала несколько остановок в окрестностях Глочестер-стрит и Дерхэм. Моя помощь ей была не нужна. Я решила, что ей просто захотелось иметь компанию, и была этим обрадована. С Анитой очень приятно общаться, если не начинаешь ей перечить.

Покончив с делами, мы пошли пешком по Кембридж-терас вдоль берега Эвона, потом в Хагли-парк и в ботанический сад. Она выбрала место на солнце, где мы могли смотреть на птиц, и вытащила свое вязание. Некоторое время мы просто сидели и говорили ни о чем.

Мы пробыли там примерно полчаса, когда зазвонил телефон. Она вытащила его из сумки, приложила к уху. — Да? — Потом добавила. — Спасибо. До свидания, — и убрала телефон, не сказав мне, кто звонил. Ее личное дело…

Хотя она заговорила прямо:

— Скажи, Марджори, ты когда-нибудь испытывала чувство раскаяния? Или вины?

— Да, иногда. А из-за чего я должна это чувствовать?

Я покопалась в голове, поскольку считала, что старалась не расстроить Аниту.

— Из-за того, как ты нас обманула.