Фрайдэй - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 38

— Конечно, да. — Жорж вытащил трехдолларовую бумажку, положил ее на стойку. Он посмотрел на женщину.

Они смотрели друг другу в глаза примерно двадцать секунд, потом она печально сказала:

— Да, наверное, я улыбаюсь. — Она одной рукой взяла деньги, другой подала Жоржу лотерейный билет. — Могу поспорить, я расколола бы вас еще на один доллар.

— Мы об этом никогда не узнаем, правда?

— Сыграем, вдвое или ничего?

— С вашими картами? — мягко спросил Жорж.

— Вы меня старухой сделаете. Проваливайте, пока я не передумала.

— Туалет?

— По коридору налево от меня.

Она добавила:

— Не пропустите розыгрыш.

По дороге к туалету Жорж тихо сказал мне по-французски, что пока мы торговались, сзади прошли жандармы, вошли в туалет, вышли, вернулись в холл и пошли по главному коридору.

Я прервала его, тоже говоря по-французски — что я знаю, но здесь должно быть полно Глаз и Ушей — поговорим позже.

Я перебила его не из высокомерия. Два охранника в форме — не те двое, у которых были проблемы с желудком — вошли почти сразу за нами, торопливо прошли мимо, проверили сначала туалет — разумно, любители часто пытаются спрятаться в общественном туалете — вышли и прошли мимо нас в глубь дворца. Жорж тихо покупал билет, когда охранники, ищущие нас, дважды прошли мимо. Достойно восхищения. Вполне профессионально.

Но я не могла сказать ему это прямо сейчас. Билеты в туалет продавала личность неопределенного пола. Я спросила ее (его), где женский туалет. Она (я остановилась на «она», когда после ближайшего рассмотрения выяснилось, что ее футболка прикрывала или фальшивые, или маленькие молочные железы) — она презрительно ответила:

— У вас что, с головой не в порядке? Пытаетесь дискриминировать, да? Мне, наверное, нужно вызвать полицейского. — Потом она внимательно посмотрела на меня. — Вы иностранка.

Я согласилась.

— Ладно. Только не говорите так; людям это не нравится. У нас здесь демократия, ясно? — удобства для мужчин и женщин находятся вместе. Так что покупайте билеты или отойдите от турникета.

Жорж купил нам два билета. Мы вошли;

Направо от нас был ряд открытых кабинок. Над ними висела голограмма: «ЭТИ УДОБСТВА ПРЕДОСТАВЛЕНЫ БЕСПЛАТНО ДЛЯ ВАШЕГО ЗДОРОВЬЯ И КОМФОРТА КАЛИФОРНИЙСКОЙ КОНФЕДЕРАЦИЕЙ — ДЖОН „КРИКУН“ ТАМБРИЛ, ВОЖДЬ КОНФЕДЕРАЦИИ»

Сверху висела голограмма Вождя в полный рост.

За открытыми кабинками были платные кабинки с дверями; еще дальше находились комнаты, вход в которые был полностью закрыт занавесями. Слева от нас был киоск, где продавались всякие мелочи, там восседала личность вполне определенного пола, огромная толстуха. Жорж задержался там и удивил меня, купив разную косметику и флакон дешевых духов. Потом он попросил билет в одну из комнат в дальнем конце.

— Один билет? — Она пристально посмотрела на него. Жорж кивнул. Она поджала губы. — Фу, как нехорошо. Без фокусов, дружок.

Жорж не ответил. Из его руки в ее переместился бритканский доллар и исчез. Она очень тихо сказала:

— Только не очень долго. Если я зазвоню в звонок, быстро приводите себя в порядок. Номер семь, дальше и направо.

Мы пошли в комнату номер семь, самую дальнюю, вошли туда. Жорж задернул занавеси, плотно застегнул их на молнию, дернул за ручку сливного бачка, потом включил холодную воду и оставил так. Снова говоря по-французски, он сказал мне, что мы сейчас изменим свой внешний вид без использования грима, так что, дорогая, снимай одежду, которая сейчас на тебе и надевай то, что лежит у тебя в сумке.

Смешивая французский с английским и время от времени смывая воду, он объяснил мне подробнее. Я должна была одеть эту неприличную «суперкожу», наложить больше, чем обычно, косметики и попытаться выглядеть как известная вавилонская блудница. — Я знаю, что это не твоя metier, но попытайся.

— Я надеюсь, это у меня получится «неплохо».

— Гм!

— А ты собираешься надеть одежду Дженет? Я не думаю, что она тебе подойдет.

— Нет, нет, это было бы слишком. Только несколько деталей.

— Прошу прощения?

— Я не буду надевать женскую одежду. Я просто постараюсь выглядеть женственно.

— Не могу в это поверить. Ладно, давай попробуем.

Надо мной мы поработали немного — только этот обтягивающий комбинезон, на который я подцепила Иена, плюс больше косметики, чем я ношу обычно, которую наложил Жорж (он, похоже, считал, что лучше меня разбирается в этом — вполне обоснованно), плюс — как только мы вышли наружу — эта походка «вот она я, бери меня».

Жорж наложил на себя, наверное, еще больше косметики, плюс эти отвратительные духи (мне он их не предлагал), плюс яркий оранжевый шарф на шее, который я использовала как пояс. Он попросил меня растрепать ему волосы и обрызгать их лаком, чтобы они стояли дыбом. Это было все… плюс другие манеры. Он по-прежнему выглядел как Жорж — но он не был похож на того крепкого самца, который так чудесно измотал меня прошлой ночью.

Я уложила вещи в сумку, и мы вышли. Старая лосиха в киоске, увидев меня, широко раскрыла глаза и перестала дышать. Но она ничего не сказала, потому что мужчина, который стоял, опершись на стойку, выпрямился, указал пальцем на Жоржа и сказал:

— Ты. Тебя хочет видеть Вождь. — Потом добавил, почти про себя:

— Не могу поверить.

Жорж остановился и беспомощно развел руками.

— О, Боже! Это, конечно, какая-то ошибка?

Посыльный перекусил зубочистку, которую жевал, и ответил:

— Я тоже так думаю, гражданин — но я не буду об этом говорить вслух, и ты тоже. Пошли. Без тебя, сестренка.

Жорж сказал:

— Я категорически отказываюсь идти куда-либо без моей дорогой сестры! И никаких!

Эта корова сказала:

— Морри, она может подождать здесь. Милая, иди сюда ко мне, садись.

Жорж еле заметно качнул головой, но мне это было не нужно. Если бы я осталась, или она затащила бы меня в туалетную комнату, или я засунула бы ее в ее собственный мусорный ящик. Скорее всего, второе. Я бы смирилась с этим при исполнении обязанностей — она не могла бы быть так же неприятна, как «Роки» Рокфорд — но не добровольно. Если я это сделаю, то это будет с человеком, которого я люблю и уважаю.

Я придвинулась к Жоржу, взяла его за руку. — Мы никогда не разлучались с тех пор, как наша мама на своем смертном одре наказала мне заботиться о нем. — Я добавила:

— И никаких, — размышляя одновременно, что бы это могло значить. Мы оба надулись и напустили на себя упрямый вид.

Человек по имени Морри посмотрел на меня, потом на Жоржа и вздохнул. — К черту. Можешь идти с нами, сестренка. Только держи рот закрытым и не путайся под ногами.

Примерно через шесть пропускных пунктов — на каждом из которых меня пытались оттереть в сторону — нас ввели в зал для приемов. Моим первым впечатлением от Вождя Конфедерации Джона Тамбрила было то, что он оказался выше, чем я думала. Потом я решила, что это могло быть из-за того, что на нем нет этого головного убора. Вторым впечатлением было то, что он выглядел еще некрасивее, чем в фильмах, на карикатурах и на экранах терминалов — и это ощущение осталось. Как многие другие политики до него, Тамбрил превратил особое, индивидуальное уродство в политическое преимущество.

(Неужели чтобы стать главой государства, необходимо быть уродом? Вспоминая историю, я не могу найти ни одного симпатичного мужчины, который далеко продвинулся в политике, пока не добираюсь до Александра Македонского… а у него было с чего начинать: его отец был императором.)

Как бы то ни было, «Крикун» Тамбрил выглядел как лягушка, которая пытается стать жабой, и это у нее почти получается.

Вождь прочистил горло. — Что она здесь делает?

Жорж быстро сказал:

— Сэр, у меня есть одна очень серьезная жалоба! Этот человек — этот человек, — он указал на пожирателя зубочисток, — пытался разлучить меня с моей дорогой сестрой! Ему следует сделать замечание!

Тамбрил посмотрел на Морри, потом на меня, снова на своего подчиненного. — Это правда?