Чужак в чужой стране [= Чужой в чужой земле, Пришелец в земле чужой, Чужак в стране чужой, Чужак в ч - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 15

— Эй, Бодмен! Не спи!

Джил подняла голову и увидела Молли Уиллрайт, заведующую диетической кухней.

— Извини, задумалась.

— Я спрашивала: с каких это пор в вашем крыле держат в люксах тех, кто не может платить за лечение?

— У нас такого нет.

— А разве К-12 не на вашем этаже?

— К-12? Там лежит богатая старуха, такая богатая, что способна заплатить доктору, чтобы он следил за каждым ее вздохом.

— Гм! Она, должно быть, разбогатела сразу и вдруг. Последние полтора года она лежала в бесплатном отделении гериатрии.

— Нет, ты ошибаешься.

— Только не я… У нас на кухне ошибаться нельзя. У нее довольно сложный рацион… довольно жирная диета и длинный перечень противопоказаний плюс лекарства, о которых она не должна знать. Поверь, дорогая, рацион больного порой так же индивидуален, как отпечатки пальцев, — мисс Уиллрайт поднялась. — Ну, я побежала, птенчик.

— О чем это болтала Молли? — поинтересовалась сестра, сидящая за соседним столиком.

— Да так. Она ошиблась. — Джил подумала, что можно найти Человека с Марса, проверив диетические кухни, но тут же выбросила эту мысль из головы: потребовалось бы несколько дней, чтобы обойти их все.

В давние времена, когда еще случались войны, Бетесда была морским госпиталем, громадным уже тогда. Впоследствии госпиталь был передан обществу «Богатство, Воспитание и Благополучие» и расширился еще больше. Сейчас он принадлежал Федерации и был небольшим городком.

Однако в случае с миссис Бэнкерстон все же было что-то странное. Бетесда принимала всех больных: частных, бесплатных и правительственных; этаж, на котором работала Джил, предназначался, в основном, для привилегированных больных, в его палаты помещали сенаторов и высокопоставленных чиновников. Частных лиц сюда не клали.

Миссис Бэнкерстон могли перевести сюда только в том случае, если все остальные отделения были переполнены. Да, скорее всего, так и было.

После обеда она совсем закружилась с новыми пациентами, и ей было не до размышлений. Вскоре ей понадобилась энергетическая кровать. Обычно в таком случае она звонила на склад… но склад располагался в подвале, в четверти мили от их крыла, а кровать нужна была немедленно. Она вспомнила, что видела одну, принадлежащую К-12, в смежной комнате для посетителей. Она еще велела морякам не сидеть на ней. Наверное, ее вытащили туда, когда устанавливали гидравлическую кровать.

Может быть, она еще там… если так, у нее будет энергетическая кровать.

Смежная комната была заперта, и Джил обнаружила, что универсальный ключ не подходит. Она подумала, что следует сказать об этом ремонтникам, и вошла в К-12 намереваясь узнать о кровати у лечащего врача миссис Бэнкерстон.

Врач был тот же, что и раньше — доктор Браш. Он не был ни интерном, ни врачом, живущим при больнице. Доктор Гарнер, как он говорил, попросил его присмотреть за этой женщиной. Услышав, как отворяется дверь, Браш поднял голову.

— Мисс Бодмен! Вы-то мне и нужны!

— Почему же вы не позвонили? Как ваша больная?

— С нею все нормально, — ответил он, заглянув в глазок. — А вот со мной — нет.

— Что-нибудь серьезное?

— Нет, что вы. Это займет минут пять, не больше. Можете вы пожертвовать пятью минутами? И держать ваш ротик на замке?

— Думаю, что смогу. Если позволите, я воспользуюсь вашим телефоном и скажу своей помощнице, где я.

— Нет! — возразил он. — Просто заприте за мной дверь и не открывайте, пока я не постучу на мотив «Мы все умеем: стрижем и бреем».

— Хорошо, сэр, — произнесла Джил с сомнением в голосе. — Вашей больной что-нибудь нужно? Я что-нибудь могу сделать для нее?

— Нет-нет. Просто посидите и понаблюдайте за экраном. Не беспокойте ее.

— А где вы будете, если что-нибудь случится? В комнате отдыха персонала?

— Я буду в мужском туалете. И больше, пожалуйста, ни слова. Так надо.

Он вышел, и Джил заперла за ним дверь, а потом взглянула на монитор и посмотрела показания приборов. Женщина спала, экраны показывали сильный пульс и ровное дыхание. Джил удивилась постоянному врачебному наблюдению: больная вовсе не собиралась помирать с минуты на минуту.

Потом она решила посмотреть, нет ли в дальней комнате нужной кровати.

Хотя это и противоречило распоряжению доктора Браша, она была уверена, что не побеспокоит больную. Уж она-то знала, как пройти по палате, не разбудив пациента.

Кроме того. Джил давным-давно поняла, что не следует так уж беспрекословно слушаться докторов. Она открыла дверь и тихонечко вошла.

Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что миссис Бэнкерстон забылась в типичном старческом сне. Ступая совершенно бесшумно. Джил подошла к смежной комнате. Дверь была заперта, но универсальный ключ легко открыл ее.

Джил увидела, что энергетическая кровать стоит на месте. А потом она увидела, что палата занята: в кресле, держа на коленях книгу с картинками, сидел Человек с Марса.

Смит поднял глаза и подарил ей лучезарную улыбку обрадованного ребенка.

У Джил закружилась голова. Валентайн Майкл Смит здесь? Этого не могло быть, его же перевели, она сама видела запись в журнале.

Непонятные события вдруг обрели смысл. Подставной Человек с Марса в стереопрограмме… старуха, одной ногой стоящая в могиле, просто прикрывает тот факт, что в палате есть еще один пациент… дверь, к которой не подошел универсальный ключ… мучивший ее ночью кошмар про выезжающий из ворот Бетесды «мясной фургон» с путевым листом, в котором значилось не два трупа, а один.

Лишь только все это пронеслось в ее голове, она испугалась, представив, что с нею могут теперь сделать.

Смит неуклюже встал, развел руки и сказал:

— Водный брат!

— Здравствуй. Э… ну, как ты?

— Мне хорошо. Я рад, — он добавил еще что-то на странном каркающем языке, остановился, вспомнив, что она не понимает его, и сказал, тщательно подбирая слова: — Ты здесь, мой брат. Тебя не было. Теперь ты здесь, и я впиваю тебя.

Джил вдруг остро ощутила два чувства, раздирающие ее душу: одно нежное, от которого таяло сердце, и другое — леденящий страх. Смит ничего не заметил.

— Видишь? — обрадованно сообщил он. — Я хожу! Я немного окреп. — Он сделал несколько шагов и остановился — восторженный, задыхающийся, улыбающийся. Она заставила себя улыбнуться.

— А у нас прогресс, а? Ты набираешься сил. Вот это характер! Но мне пора идти… Я забежала просто поздороваться.

На его лице тут же проступило отчаяние.

— Не надо уходить!

— Но мне надо торопиться!

Смит удрученно поглядел на нее:

— Я причинил тебе зло, — с трагической уверенностью проговорил он. — Я не знал.

— Зло? Ох, нет же, нет! Но мне надо уходить… и побыстрее!

На его лице теперь не было совершенно никакого выражения.

— Возьми меня с собой, мой брат.

— Что? Нет, я не могу. И мне надо уходить, надо прямо сейчас. Знаешь, не говори никому, что я была здесь… Пожалуйста!

— Не говорить, что мой водный брат был здесь?

— Да. Никому не говори. М-м… я еще приду. А ты будешь послушным мальчиком, подождешь и никому не скажешь.

Смит переварил это с совершенно безмятежным видом.

— Я буду ждать. Я не скажу.

— Ну и хорошо! — Джил подумала, как ей, интересно, удастся выполнить свое обещание?

Теперь она понимала, что «сломанный» замок на самом деле вовсе не был сломан. Глаза ее метнулись к двери, и она увидела, почему не могла открыть ее. К ней была привинчена ручная задвижка.

Обычно задвижки на дверях в ванных и других комнатах были устроены так, что отпирались универсальным ключом, чтобы больной не мог запереться. Здесь же замок удерживал Смита взаперти, и задвижка редкого в Бетесде типа не позволяла войти в комнату даже тем, у кого был универсальный ключ.

Джил отодвинула задвижку.

— Жди меня. Я приду.

— Я буду ждать.

Она вернулась в первую комнату и сразу же услыхала: «ту-тук, ту-тук-тук» — сигнал, про который говорил доктор Браш. Она поспешно впустить его.