Чужой в стране чужих (Чужак в стране чужой) (Чужак в чужой стране) (Другой перевод) - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 30

— Я научился сегодня делать гейнер в полтора оборота. Это прыжок, чтобы входить в нашу воду…

— Знаю. Я видел. Держи пальцы плотно, ноги вместе и не сгибай колени.

Лицо Смита приняло несчастное выражение.

— Я сделал неправильно?

— Для первого раза ты делал все отлично. Наблюдай за Доркас.

Смит обдумал сказанное.

— Вода грокает Доркас. Она радуется ему.

— Ей. Доркас — «она», а не «он».

— Ей, — поправился Смит. — Значит, я говорю неверно? Я читал в «Новом интернациональном словаре английского языка» Вебстера, третье издание, Спрингфилд, Масачусетс, что мужской род в разговорной речи включает в себя женский. В «Законодательстве о контрактах» Хэгуорта, пятое издание, Чикаго, Иллинойс, 1978, на странице 1012 говорится…

— Погоди, — перебил Харшоу. — Мужские формы включают женские, когда ты говоришь вообще, но не тогда, когда ты говоришь о определенном человеке. Доркас всегда «она» и никогда не «он».

— Я запомню.

— Лучше запомни… или ты спровоцируешь Доркас доказать тебе, что она действительно женщина. — Харшоу вдруг задумался. — Джил, этот парень спал с тобой? Или с кем-нибудь из вас? Джил поколебалась, потом ответила бесцветным голосом:

— Насколько я знаю, Майк вообще не спит.

— Ты не ответила на вопрос.

— Значит, можете догадаться, что я сделала это нарочно. Как бы то ни было, он не спал со мной.

— Ммм… Ну и черт с этим, у меня чисто мужской интерес. Майк, чему ты еще научился?

— Я научился двум способам завязывать шнурки. Один хорош только когда ложишься. Другой — когда идешь гулять. И я выучил спряжения. Я иду, ты идешь, он идет, мы идем…

— О'кей. Хватит. Чему еще?

Майк восторженно улыбнулся.

— Вчера я научился водить трактор. Блестяще, блестяще, очень красиво.

— Эге? — Джубал повернулся к Джил. — Когда это он успел?

— Вчера, пока вы дремали, Джубал. Ничего страшного. Дюк присматривал, чтобы с ним ничего не случилось.

— Хм-м… Ладно, я верю Дюку. Майк, ты что-нибудь читал?

— Да, Джубал.

— Что?

— Я прочитал, — начал Майк, — еще три тома энциклопедии от «MARYB» до «MUSHE», от «MUSHAR» до «OZON», от «Р» до «PLANT». Ты не велел мне читать много энциклопедии сразу, и я остановился. Потом я прочитал «Трагедию о Ромео и Джульетта» мистера Вильяма Шекспира из Лондона, потом я прочитал «Воспоминания Джакомо Казановы де Сейгиалта», переведенные на английский язык Артуром Мэченом. Потом я прочитал «Искусство перекрестного допроса» Фрэнсиса Уиллмана. Потом я постарался грокнуть то, что прочитал, пока Джил не сказала, что пора идти завтракать.

— И ты грокнул?

Смит беспокойно посмотрел на него.

— Джубал, я не знаю.

— Что-то беспокоит тебя?

— Я не грокнул всей полноты того, что прочитал. В истории, написанной мистером Вильямом Шекспиром, я очень обрадовался смерти Ромео. Потом стал читать дальше и понял, что он рассоединился слишком рано… Почему?

— Он был вздорным юным идиотом.

— Прошу прощения, Джубал, я не понимаю.

— Я не знаю, Майк.

Смит обдумал эти слова. Потом пробормотал что-то на марсианском, добавив:

— Я всего лишь яйцо.

— Ты говоришь так, когда просишь покровительства. В чем дело?

Смит поколебался. Потом выдавил:

— Джубал, брат мой, ты не спросишь Ромео, почему он рассоединился? Я не могу спрашивать его, я всего лишь яйцо. Но ты можешь… и потом ты сможешь научить меня, как это грокнуть.

Джубал понял, что Майк был уверен, будто Ромео на самом деле жил, и теперь ожидал, что он вызовет дух Ромео и потребует от него объяснений по поводу поведения его плоти. Но объяснить, что Монтекки и Капулетти никогда соединенно не существовали, оказалось нелегким делом, концепция выдумки была за пределами понимания Майка, и Джубалу просто не за что было зацепиться. Все попытки объяснить это привели Майка в такое возбуждение, что Джил испугалась, что он снова свернется в клубок.

Майк и сам почувствовал, что оказался в опасной близости от столь необходимой ему медитации, а он усвоил, что не должен прятаться в свое убежище в присутствии друзей, потому что у них (за исключением его брата, доктора Нельсона) это приводит к нарушению эмоционального равновесия. Он сделал мощное усилие, замедлил сердце, успокоил эмоции и улыбнулся.

— Я буду ждать, пока грокинг не придет сам.

— Хорошо, — согласился Джубал. — Теперь, прежде чем станешь что-нибудь читать, спрашивай меня или Джил, выдумка это или нет. Я не хочу, чтобы ты путался.

— Я буду спрашивать, Джубал, — Майк решил, что, когда он грокнет эту странную идею, он должен доложить ее во всей полноте Старшим… и обнаружил, что раздумывает над тем, известно ли Старшим о «выдумке». Невероятная мысль, что может существовать нечто, столь же незнакомое Старшим, как и ему, была настолько революционнее дикой концепции выдумки, что он отложил ее в сторону, на холодок, приберегая для медитации.

— … но я позвал тебя, — услыхал он голос своего брата Джубала, — вовсе не для того, чтобы обсуждать литературу. Майк, помнишь тот день, когда Джил вытащила тебя из больницы?

— Из больницы? — повторил Майк.

— Я не уверена, Джубал, — перебила Джил, — что Майк знал о том, что это больница. Лучше я попробую сама.

— Давай.

— Майк, помнишь, где ты был, где ты жил один, пока я не одела и не увела тебя?

— Да, Джил.

— Потом мы пришли в другое место, и я раздела тебя и вымыла в ванной.

Смит улыбнулся, вспомнив это.

— Да. Это было большим счастьем.

— Потом я вытирала тебя… и вошли двое мужчин.

Улыбка исчезла с лица Смита. Он задрожал и начал сжиматься.

— Майк! Прекрати! Попробуй только!..

Майк овладел собой.

— Да, Джил.

— Слушай меня, Майк. Я хочу, чтобы ты вспомнил… но ты не должен волноваться. Там было двое мужчин. Один из, них втащил тебя в гостиную.

— В комнату с растущей травой, — подтвердил Майк.

— Верно. Он притащил тебя в комнату с травяным полом, и я попыталась остановить его. Он ударил меня. Потом он пропал. Ты помнишь?

— Ты не сердишься?

— Что? Нет-нет, что ты. Первый мужчина исчез, потом второй направил на меня пистолет… и тоже пропал. Я страшно испугалась… Но я вовсе не сердилась на тебя.

— И теперь ты не сердишься на меня?

— Майк, дорогой… я никогда не сердилась на тебя. Мы с Джубалом просто хотим знать, что случилось. Было двое людей, ты что-то сделал… и их не стало. Что ты такое сделал? Можешь ты нам сказать?

— Я скажу… Человек… большой человек… ударил тебя… и я тоже испугался. Поэтому я… — он прокаркал что-то по-марсиански и в замешательстве уставился на них. — Я не знаю слов.

— Майк, — сказал Джубал, — может, сумеешь объяснить по частям?

— Я постараюсь, Джубал. Что-то находится передо мной. Это плохая вещь, и ее не должно быть. Поэтому я протягиваю… — он снова в замешательстве уставился на них. — Это очень просто. Завязывать шнурки гораздо труднее. Но нет слов. Мне очень жаль, — он помолчал. — Может быть, слова есть между «PLANT» и «RAYM» или «RAYN» и «SARR» или «SARS» и «SORC». Я прочитаю их ночью и за завтраком скажу.

— Может быть, — согласился Джубал. — Минутку, Майк. — Он пересек комнату и вернулся с коробкой из-под бренди. — Можешь ты сделать, чтобы она исчезла?

— Это плохая вещь?

— Ну, предположим, что да.

— Но Джубал… Я должен знать, что это плохая вещь. Это коробка. Я не могу грокнуть, почему ее существование причиняет зло.

— Ммм… Предположим, я швырну ее в Джил?

— Джубал, ты не сделаешь этого, — с мягкой грустью возразил Майк.

— Гм… Черт побери, конечно нет. Джил, будь так добра, запусти в меня этой коробкой. Тяжелая… как минимум, рваная рана, если Майк не защитит меня.

— Джубал, мне не нравится эта идея.

— Не разговаривай, бросай! Это в интересах науки… и Бена Кэкстона.

— Но… — Джил вскочила на ноги, схватила коробку и швырнула ее Джубалу в голову. Джубал хотел встретить ее неподвижно, но рефлексы победили. Он пригнулся.