Чистилище святого Патрика - Кальдерон Педро. Страница 3

Я ряд не только сделать преступленье,

Но рад сказать, что я его свершил.

Родился я на острове, средь многих

Ирландских островов. Подозреваю,

Что, слитые в губительном влияньи,

Все семь планет присутствовали свыше

При горестном рождении моем,

Смятенные в своем разнообразьи.

Луна послала мне непостоянство,

Меркурий дал мне разум: я его

Употребил во зло, и лучше б было

Мне вовсе не иметь его! Венера,

В обычном сладострастии своем,

Дала мне блеск обманных вожделений;

Марс дал жестокость сердца, - и чего

Не могут дать Венера вместе с Марсом?

От Солнца получил я, как черту

Обычную во мне, желанье - вечно

Быть пышно-расточительным, и вот,

Когда нет денег, я краду и граблю.

Юпитер дал надменность мне и роскошь

Причудливых мечтаний, а Сатурн

Гнев бешенства, и мужество, и душу,

Готовую на тысячи измен.

Из этих черт возникла цепь их следствий.

Отец мой, по причинам, о которых

Молчу из уважения к нему,

Был изгнан из Ирландки. Он прибыл

В один испанский город, Перпиньян {4};

Тогда мне было десять лет, не больше;

Когда ж он умер, минуло шестнадцать.

Да воспомянет Бог о нем на небе!

Я сиротой остался одиноким

Во власти снов и прихотей моих

И мчался я в просторе своеволья,

Как дикий конь, порвавший повода,

В моем беспутстве все я основал

На женщинах и картах: это были

Два полюса мои. Заметь, какие!

Невластен все поведать мой язык,

Узнай хоть краткий перечень событий.

Чтоб обесчестить девушку одну,

Я умертвил отца ее и я же,

Когда один достойный рыцарь спал

С своей женой, убил его в алькове;

Я честь его омыл его же кровью

И превратил постель его в подмостки

Зловещие, где братскою четой

Пришлись убийство с прелюбодеяньем.

Итак отец и муж за честь свою

Мне заплатили жизнью: и у чести

Случается, что мученики есть.

Да воспомянет Бог о них на небе!

От кары за убийство убегая,

Во Францию я прибыл, где доныне,

Как думаю, мои деянья помнят.

Меж Францией и Англией тогда

Была война {5}, и я сражался храбро

Под знаменем Эстефано, в рядах

Французских; и однажды в жаркой схватке

Так отличился я, что сам король

За храбрость дал мне чин знаменоносца.

Не стоит говорить тебе о том.

Как оправдал его я ожиданья.

Я был осыпан знаками отличья.

И раз, когда вернулся в Перпиньян,

Зашел я в кордегардию и, в карты

Играя, из-за вздора я ударил

Сержанта, капитана умертвил

И ранил трех еще среди игравших

На крики их толпой сбежались стражи,

Я бросился в один соседний храм.

Какой-то сыщик стал мне на пороге,

И тотчас был убит средь злодеяний

И доброе я дело совершил

Да воспомянет Бог о нем на небе!

Я выбежал за стены городские,

И в чистом поле дали мне приют

В обители священной инокини

И там в уединении я жил

Спокойно, мирно, между тех монахинь

Одна была из родственниц моих,

Она то и сочла священным долгом

Взять на себя такое попеченье

Но сердце у меня, как василиск.

Весь этот мед в отраву превратило

От света благодарности меня

Швырнуло к вожделению, и встало

Желание, - чудовище, чья пища

Все то, что невозможно, - яркий пламень,

Что хочет ярче вспыхнуть, если ты

Его задуть захочешь, - раб лукавый.

Убийца господина своего,

Желанье, говорю я, в человеке.

Что презирая Бога и людей,

Чудовищное любит потому лишь.

Что вот оно чудовищно, - и ужас,

Как самый ужас, любит. Я дерзнул...

Но только что до этого дойду я

В своем воспоминаньи, государь.

Душой моей смущение владеет,

Мой голос умолкает, звук его

Печально замирает на устах,

И сердце разрывается на части,

Ему как будто душно там в груди,

И волосы встают от страха дыбом,

Как будто я средь сумрачных теней,

И, весь исполнен смутных колебаний,

Я рассказать тебе не в силах то,

На что хватило мужества, чтоб сделать.

Ну, словом, в этом гнусном преступленья

Так много омерзительных сторон,

Кощунства, богохульства, что порою

(Довольно, если это я скажу!)

Я чувствую раскаянье. Однажды,

Когда молчанье ночи создавало

Непрочные гробницы сна для смертных;

Когда лазурь задернулась покровом

Из мрака, этой траурною тканью,

Что ветер расстилает по кончине

Блистательного солнца, и кругом

Ночные птицы пели панихиды,

И трепетно в волнах сафира звезды

Мерцаньем освещали небосвод,

С двоими из друзей своих (на это

Друзья всегда найдутся) я пробрался

Через ограду сада в монастырь.

Охваченный волнением и страхом,

По тени смертной с ужасом ступая,

Достиг я кельи (вымолвить боюсь),

Достиг я кельи той, где находилась

Монахиня, с которой я был связан

Священной связью кровного родства.

Я имени ее не называю.

Из уваженья к ней, коль не к себе.

Она лишилась чувств, меня увидев,

И на землю упала, а с земли

Тотчас же перешла в мои объятья,

И прежде чем опомниться могла,

Она была далеко за стенами

Обители, в пустынном, диком месте.

Где небо хоть помочь ей и могло,

Помочь не захотело. Впрочем - что ж:

Все женщины легко прощают, если

Их убедить, что дикие поступки

Лишь вызваны одной любовью к ним.

Поплакала, помучилась, простила,

И для беды нашлося утешенье,

А так была беда ее громадна,

Что ей пришлось увидеть вместе слитым

В одном ее возлюбленном - уродство

Грехов таких, как воровской захват,

Насилие, и грязь кровосмешенья,

И мрак любодеяния, и измена

Пред Богом, как супругом, н кощунство,

На двух конях, сынах проворных ветра,

К Валенсии помчались мы, и там.

Как будто бы жена и муж, предались

Совместной жизни, полной разногласий,

Я быстро прожил все, что только было

В моем распоряжении. Без денег

И без друзей, надежды не имея

На что-нибудь другое, я решился

Прибегнуть к красоте моей жены

Любовницы, как к средству. О, когда бы

Стыдиться мог поступков я своих,

Лишь этого я б одного стыдился!

Пустить в продажу честь! Назначить цену

За сладость ласк - какая это низость

Последний грех последнего из подлых!

Когда я ей сказал об этом плане,

Бесстыдному, она дала согласье,

Ничем не выражая удивленья,

Но только я ушел, она бежала

И спряталась в одном монастыре.

Там под началом инока святого

Она нашла приют от бурь мирских

И умерла, раскаяньем сердечным

Свою вину примерно искупив.

Да воспомянет Бог о ней на небе!

Стал тесен мир для дерзких преступлений,

И увидав, что больше нет земли,

Которая б меня к себе прияла,

На родину вернуться я решил;

Казалось мне, что здесь, по меньшей мере,

Найду я безопасность от врагов,

Найду свое прибежище, Я прибыл

В Ирландию и принят ею был

Как матерью, но скоро оказалась

Она лихою мачехою. В бухте

Попутного искал я корабля,

В засаде там корсары притаились,

Их капитаном был Филипо. Он

Взял в плен меня, но после долгой схватки;

И эта-то отчаянная храбрость

Его расположила так, что он

Меня в живых оставил. Дальше все

Ты знаешь сам. Поднялся ветер гневный,

Он поднял смуту меж морей и гор,

И бездны посмеялись над горами.

Разрушил взрыв кристальных стрелометов

Основы всех окрестных городов.