Несчастный случай с профессором Баллой - Кемень Дежё. Страница 1

Кемень Деже

Несчастный случай с профессором Баллой

ДЭЖЭ КЕМЕНЬ

НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ С ПРОФЕССОРОМ БАЛЛОЙ

Пер. с венг. Е. Тумаркиной

- Расскажи толком, Габор, что, собственно говоря, произошло? - Сакач закурил сигарету.

Шомоди огляделся. На столе валялись книги, в углу тахты лежала стопка выглаженных рубашек, дверца шкафа была приоткрыта - уже много лет замок ее испорчен.

- Нет ли у тебя чего-нибудь выпить? - спросил он.

Сакач вынул из ящика стола бутылку джина и наполнил стаканы.

- Шеф совсем меня с ума сведет!

- Ты с ним поругался? - Со стаканом в руке Сакач удобно откинулся на тахте и подмигнул другу.

- С Баллой? - запротестовал Шомоди. - Ну, нет! Бедняга Краммер был человеком нервным, с ним трудно было ладить. Зато шеф - воплощение спокойствия. Хотя, знаешь, именно в этом все дело: с тех пор как их машина перевернулась на шоссе в Гетеборге, нервы у него очень сдали. Однако он держит себя в руках, он всегда отличался сильной волей. Но... поэтому я к тебе и пришел.

Сакач задумался.

- Насколько я помню, его ассистент погиб...

- Краммер? К сожалению. Талантливый был ученый... Он сидел за рулем - Балла не водит машину. Автомобиль занесло, он налетел на бетонную ограду, руль продавил Краммеру грудь. Балла тоже был ранен, его доставили в больницу без сознания, там он пролежал дней десять. - Шомоди на мгновение замолчал, потом нерешительно, словно оправдываясь, продолжил: - Послушай, Имрэ, не смейся надо мной, я совершенно уверен, что полиции здесь делать нечего. Я пришел не н полицейскому, а к другу. Вот уж скоро год, как старик то и дело задает мне загадки. Не думаю, что намеренно, но я не люблю загадок. Особенно неразрешимых. Представь, он мой непосредственный начальник, я, как говорится, его правая рука и...

Сакач прервал его:

- Неразрешимых загадок нет, старина! Но продолжай. Итак, ты его правая рука... Допей-ка свой джин!

Шомоди одним глотком осушил добрую четверть стакана, передернулся и поставил стакан на стол.

- Говорю тебе, я его правая рука, и это не самонадеянное утверждение, а сущая правда. И все же... Я физик. А он делает из меня лаборанта!

- Как это понимать? Старик ревнует тебя к работе?

- Это был самый доброжелательный человек из всех, кого я знал. Его не волновало, кто будет первым. Для него было важно, чтобы наука двигалась вперед. Когда мне удалось добиться важных результатов, он радовался, как ребенок, которому подарили игрушечный автомобиль с настоящим двигателем. Но теперь его словно подменили. Не успел он вернуться из больницы после того несчастного случая, как отменил опыты, которые мы с ним вместе начали около года назад.

- Это можно понять, - миролюбиво сказал Сакач. - Катастрофа, в которой человек чуть не погиб, достаточно сильный шок, чтобы...

- ...чтобы на человека нашло затмение! Чтобы у него случались выпадения памяти, чтобы он не мог найти могилу собственной матери на Фаркашретском кладбище. Да-да! Он сам мне жаловался. Говорил, что иногда ему приходится смотреть в удостоверение, чтобы вспомнить год своего рождения. Рассказывал, будто шведский хирург, который сшил его после аварии, предупреждал о возможности таких явлений. К сожалению, врач оказался пророком, у профессора бывают периоды, когда он теряет память. Ты прав, авария - достаточно сильный шок и могла послужить причиной всего этого. Но не из-за аварии же он бросил свою работу и стал продолжать краммеровскую! Почему вдруг? В память о погибшем коллеге? Глупости! Потеря памяти не распространяется на сферу его творческой деятельности. У меня были случаи убедиться. В том, что касается дела, он остался превосходным специалистом. Смешно! Из уважения к памяти Краммера...

Шомоди пожал плечами и покачал головой.

- Нет, Имрэ. Балла любит своих сотрудников, но науку любит больше. В память о погибшем коллеге он не станет бросать начатой работы и вторгаться в область, которая ему чужда,- в круг интересов Краммера. Теперь он возится с гравитонами и разрабатывает теорию квантовой природы времени. Это же не его область! - Он помолчал.- Я очень ценил Краммера, но чтобы Балла, которому сейчас под шестьдесят, по совершенно необъяснимой причине - то ли из уважения к памяти помощника, то ли еще одному богу известно почему - взялся за работу, которая... Пойми, Имрэ, еще два-три года, и старик мог бы сделать выдающееся открытие. Если бы вдруг все это не бросил.

Шомоди умолк, закурил сигарету и обиженным тоном продолжал:

- Впрочем, бог с ним. У каждого из нас одна жизнь, и каждый волен распоряжаться ею по-своему. Но меня пусть не заставляют плясать под чужую дудку!

Он вскочил и забегал по комнате. Сакач с любопытством следил за ним.

- Нельзя ли поконкретнее узнать, что же он сделал?

- Швырнул мне лист с десятком дифференциальных уравнений, чтобы я решил, а если не получится - нашел приблизительные решения. На худой конец велел прибегнуть к помощи компьютера. Элементарнейшая задача! Я обычно задаю такие третьекурсникам.

Сакач смущенно кашлянул.

- Послушай, не мне судить, элементарная это работа или нет, но, допустим, ты прав. Какие же выводы ты сделал?

- Никаких! Нет у меня никаких выводов, дорогой Имрэ, есть только непонятные факты. Но в таких условиях совместная работа невозможна!

- Трудно сказать, как бы ты вел себя после такой аварии... когда твоя жизнь висела на волоске. У него, кажется, был перелом основания черепа?

- К счастью, через четверть часа он уже лежал на операционном столе. Бедняге Краммеру помочь, не смогли.. Но пусть в таком случае едет в отпуск или лечится!

Шомоди неожиданно рассмеялся.

- Послушай, на прошлой неделе... Хотел бы я знать, отчего мне так смешно. Так вот, на прошлой неделе, когда мы под вечер вышли из института, я предложил профессору подвезти его домой. У меня были самые благие намерения, я совсем забыл, что по возвращении из Швеции он не садится в машину. Либо едет автобусом, либо идет пешком. Слушай. Он молча взглянул на меня, обогнул мой "вартбург", открыл дверцу со стороны мостовой, сел и заворчал: "Где у вас ключ от зажигания?" Потом вдруг покраснел и ядовито спросил: "Вы, молодые, конечно, считаете, что такая старая развалина, как я, уже не способна ничему научиться? Так вот, учтите..." Вылез из машины, хлопнул дверцей и ушел. До сих пор не знаю, что он хотел этим сказать.

- Забавно, - протянул Сакач, - очень забавно. Что же было дальше?

- По-моему, ничего забавного в этом нет. Видно, на него нашло что-то или он из ума выживает, А может, сокрушается, что в молодости у него не было машины... Откуда мне знать? Тебя интересует, что было дальше? Ровным счетом ничего. Он больше не упоминал об этом происшествии, наверное, самому было неловко. А у меня хватило ума помалкивать.

Шомоди с мрачным видом курил сигарету. Сакач некоторое время внимательно смотрел на него, потом встал.

- Ты рассказал сразу слишком много. И слишком мало. А главное, не вижу системы в твоем рассказе. Я ведь не врач и не психолог.

- Но ты умеешь логически мыслить. А поступки Баллы, по-моему, совершенно лишены логики. - Шомоди вздохнул. - Ну, не сердись, если понапрасну задержал тебя.

Сакач потрепал друга по плечу и открыл ему дверь. На прощанье он сказал:

- Я скоро к тебе загляну.

Но минуло около двух недель, прежде чем он выполнил свое обещание. Ему пришлось выехать в провинцию, где он присутствовал при эксгумации, а потом надолго застрял в институте судебно-медицинской экспертизы. Однако друга он не забыл и однажды утром без предупреждения явился в научно-исследовательский институт атомной физики, где тот работал.

Профессор Балла еще не приходил, а Шомоди с двумя молодыми коллегами готовил опыт. Сакач не захотел им мешать. Он решил подождать в холле, где завел беседу со стариком-курьером, который слонялся без дела.