Лягушка - Евгеньева Лариса (Прус. Страница 4

- Лучше уж в библиотеке брать, если ты ее так не переносишь.

- В библиотеке! Пойди возьми. Если хочешь знать, это ей подружка из читального зала незаконно выдает. Библиотекарша, подружка ее.

- Значит, она их не читает?..

- Вот тупой! Говорю - не заглядывает. Ну, может, разик какой...

- А вот и сама тупая, - заявил он насмешливо. - Она же для тебя берет.

- Для меня? - Дина лишь передернула плечом - так это было нелепо.

- Слушай, нельзя же быть такой однозначной...

- Да что ты заливаешь вообще?!

- Ничего не заливаю. А ты видишь все, как тебе удобно. А на самом деле...

- Да что ты знаешь, как на самом деле! Посидел с ней полчаса на скамеечке - и еще... судит еще, называется! Что ты знаешь... Она же втируша! Влезла в нашу семью, она нам сто лет не была нужна, недоучка несчастная! У меня, если хочешь знать, отец великий человек, ну, не великий, так большой, а она - домохозяйка, мещанка!

- Какая разница? Он же ее любит.

- Он... любит... Да ты что?!

- А ты, наверное, и правда слепая, - сказал Марат раздраженно и, спрыгнув с бревна, на котором они сидели, пошел в самый центр орущей спортивной площадки.

Она бросилась за ним - пусть объяснит, докажет! - и в этот самый миг тяжелый баскетбольный мяч лупанул ее по голове так, что из глаз посыпались искры. И в голове у нее словно что-то перевернулось. Как могла она не заметить этого раньше? То, как отец разговаривает с Риммой, то, как он улыбается ей, приходя домой, как говорит с ней по телефону, как смотрит на нее, наконец... А Дину обступили потные, разгоряченные мальчишки, вопя, выталкивали ее с площадки... Ватными ногами она переступила через белую линию, и на площадке тотчас продолжилась игра.

- Слушай, ну тебя и тарарахнуло! Наверное, звезды увидала? - Марат осторожно пригнул ей голову и сказал: - Шишка будет, это я тебе обещаю. И кожа немножко содрана. Потопали в медпункт.

И тут она заревела - громко, с подвывом, широко разевая рот и заглатывая воздух. Так она не плакала уже сто лет, а самое смешное, абсолютно таким же манером плакала Лёка. Все-таки они были наполовину сестры...

Когда Она вышла из медпункта - с зеленой кляксой в волосах, - Марат ждал ее, покусывая травинку. Они рядом пошли по дорожке. Потом она спросила:

- Почему ты сказал, что она брала для меня? Она же мне ничего не говорила.

- А если бы ты знала, что она берет книги для тебя, ты бы их стала читать?

Она выкрикнула:

- Ни! За! Что!

- Ну так кто тупой? - спросил он с усмешкой и подтолкнул ее.

Отстранившись, она свернула с тропинки. Шла, загребая ногами сухую хвою. Запахло осенью.

...Еще новость: она вдруг часто начала краснеть. Перехватит в столовой его взгляд - их столы стоят наискосок - и зальется краской по самые уши. Или на озере, куда их водили в хорошую погоду. Марат вызвался учить ее плавать - кое-как, по-собачьи, она еще могла проплыть метров пять, а дальше не хватало воздуха, грудь перехватывало, и она торопилась встать на ноги.

- Первым делом, - сказал он, - нужно научиться отдыхать на спине. Просто лежать и глядеть вверх. Давай, ты не утонешь.

Зажмурившись от страха, Дина завалилась на спину, на его подставленную руку.

- Дыши, - сказал он, - ну! Не задерживай дыхание!

Дина стала дышать, вода тихонько покачивала ее, намокшие волосы легко повело в одну сторону, потом в другую. Она открыла глаза.

- Сейчас я уберу руку - ты не бойся. Ладно? Ты будешь точно так же лежать.

Она смотрела на склоненное над ней лицо Марата с царапиной на щеке и мокрыми, слипшимися треугольничками ресницами, отчего глаза были похожи на какие-то колючие цветочки. Он еще раз сказал, что убирает руку, потом вдруг удивился:

- Слушай, ты как помидор! У тебя не солнечный удар?

Он убрал свою руку, и Дина, все так же продолжая смотреть на Марата, начала медленно исчезать под водой. Когда вода хлынула в нос и уши, она забултыхалась и встала на ноги, фыркая и отплевываясь.

- Ну, ты и топор! - поразился он.

Она махнула рукой - топор так топор - и побрела на берег.

А он еще подходил:

- Эй, красная-прекрасная, как дела?

Она молча пожимала плечами, отворачиваясь. Лицо пылало.

Потом, когда подошел Сева, вожатый, и сказал, чтобы после тихого часа она приходила на террасу, Дина поняла: лето кончилось. Можно обманывать себя и говорить: "Что ж, осталось еще почти две недели, разве этого мало?", но все равно оно кончилось. День за днем теперь будут лететь, мчаться - не оглянешься.

А на террасе собирались, чтобы готовить прощальный костер. Дина не была такой уж особенной активисткой - просто когда человека четвертый год подряд отправляют в один и тот же лагерь, да еще на два срока, то этот, можно сказать, старожил, хочешь не хочешь, становится для вожатых своим.

После тихого часа Дина пошла на террасу. Там уже шумели и дурачились малыши из младших отрядов, старших было всего несколько человек: Скородумов, Асланянц, Жора Зотиков и, конечно, она. Потом подошел Марат. Дина как-то не поняла: звал и его вожатый или он заявился сам?

В общем, все было как и в прошлые разы. Обсуждали, кто из ребят имеет какие-либо таланты, чтобы проявить их на костре. Бывали смены, когда талантов объявлялось пруд пруди, лезли, что называется, изо всех щелей. Тогда и костер затягивался чуть ли не до полуночи: таланты выступать не отказывались, наоборот, жаждали! А бывали смены бедные на таланты. Это уж какая раскладка попадется. А с бедных что взять?

Вот эта смена как раз и была бедной на таланты. Малышня еще суетилась, притаскивала упиравшихся бедолаг, прямо-таки силой вырывая у них согласие прочитать стишок из школьной программы или потанцевать "Яблочко", а старшие сидели, будто воды в рот набрав. Наконец Сева-вожатый отпустил малышей.

- Ф-фу, - выдохнул он. - Теперь ваши предложения.

Какие еще предложения? Они переглядывались и пожимали плечами.

- Ребята, отнеситесь ответственно! - призвал Сева.

- Да нет у нас в смене никаких талантов, честно! - писклявым голосом сказал Жора Зотиков.

- Абсолютно! - подтвердил Скородумов басом.

- Неужели никто ничего не умеет? Вот ты, Асланянц! Не поверю, что ты такой скучный человек!

- Чего скучный? Я не скучный! Я фокусы могу показывать. Эти... карточные.