Экзамены - Каплан Виталий Маркович. Страница 4

— Все, нам пора. Залезайте мне на спину и ухватитесь покрепче.

— Как же ты собираешься выходить? — поразился Айрвен. — Тебе же не протиснуться в туннеле!

— Туннель не для меня, — усмехнулся дракон. — Он для таких как ты. А мы, первый народ, знаем совсем другие пути, для человека непостижимые… И железки свои захватите. А то еще Тхмарргру заметит… она такая подозрительная. Ну, давайте, лезьте!

Уже ухватившись за драконью шею (чешуя оказалась неожиданно скользкой), Айрвен подумал, что Граста все же чего-то недоговаривает. Что-то такое чувствовалось в его словах… словно он и хотел в чем-то признаться, и боялся.

Но размышлять было уже некогда. Огромное тело дракона напряглось, пробежала по нему быстрая волна — и каменные стены стремительно надвинулись, сомкнулись — и вдруг сделались вязкими, тягучими, словно сметана у хорошей молочницы. Все утонуло в буром мареве, и не было там ни верха, ни низа, и даже обычно быстрые секунды застыли оплывающим воском. И только ушибленный затылок болел по-прежнему.

6

Видимо, солнце или уже закатилось, или вот-вот собиралось это сделать. За плотным слоем туч не видать, конечно, но сумерки надвигались — мокрые, холодные, отрезвляющие.

Айрвен с Катареной стояли в том самом распадке, где вчера сидела на камне странная девчонка. А дракон Граста, свернув свое необъятное тело пирамидой колец, устроился рядом.

— Ну, как бы там ни было, а домой я не собираюсь! — решительно заявила принцесса. — Вот только муженька Хруббета мне и не хватало для полного счастья. Пускай думают, что меня сожрали! Ну и шут с ним, королевским достоинством. Пойду хоть мир посмотрю. Всегда, знаете ли, хотелось увидеть далекие страны… и волшебные земли, что лежат за моремокеаном. Может, куда-нибудь в войско наймусь… или матросом на корабль…

— Кто ж тебя возьмет? Особенно на корабль? — скептически фыркнул Айрвен.

— Подумаешь! Парнем переоденусь. Я большая, сильная, и голос низкий.

— Все равно заподозрят.

— Вот как в лоб засвечу этим подозрительным, враз все сомнения вылетят. С мозгами вместе. — Принцесса говорила уверенно, как о деле давно решенном. Айрвен даже подумал, а не вынашивала ли она этаких планов еще до похищения?

— Ну а со мной тоже ясно, — сказал Айрвен, уставясь взглядом в грязновато-бурый камень. — Папаша меня домой не примет, рыцарем мне не быть. Зато я песни петь умею, буду по кабакам ходить, авось, с голоду не помру.

— Как бы мне хотелось тоже! — глухо пророкотал дракон. Оказаться навсегда человеком, жить в тишине, в скромности. Пускай даже и хворост собирать… лишь бы никого не жечь, не копить мертвые сокровища… Только ведь не получится, чтобы навсегда…

— Ты что имеешь в виду? — подозрительно уставилась на него принцесса.

— Да, — вздохнул Граста, — это так. Все драконы — оборотни. Мы можем принимать человеческий облик, но, к несчастью, ненадолго. Потому и бесполезно мне бежать.

— Так что же ты раньше молчал? — присвистнул Айрвен. — А можешь сейчас обернуться?

— Могу, — признался дракон. — Только некогда уже. Давайте прощаться, а то Тхмарргру нагрянет.

— Ну хотя бы напоследок! Ну что решает пара минут?

— Что ж, — дракон шевельнул узкими кожистыми крыльями, которые в полутьме пещеры были незаметны. — По правде говоря, мне тоже не хочется… чтобы вы меня запомнили в этом облике…

По его чешуе прокатилась заметная дрожь, на миг тело чудовища подернулось мутным туманом — и вот уже не стало никакого дракона. На камне сидела девчонка. Та самая, светловолосая, в длинном, до пят, платье.

— Так значит, это был ты? — потрясенно прошептал Айрвен, невольно шагнув вперед.

— Да, это была я, — подтвердила девчонка. — Я же тогда честно предупреждала — лучше бы тебе вернуться…

Принцесса, похоже, удивилась ничуть не меньше Айрвена.

— Ну и ну! Так что же выходит, Граста, ты — девушка?

— Ну да! — кивнула Граста. — А что тут странного? У драконов все как у вас, людей.

— Но почему же ты не говорил… не говорила?

— А я и не говорила, что мужчина, — чуть усмехнулась девчонка. Просто в вашем языке слово «дракон» — мужского рода, вот ты и подумала…

— И надолго ты можешь оставаться такой? — спросил Айрвен.

— Недолго, — призналась Граста. — Полчаса, ну, если постараться, час. Не больше.

— А насовсем, значит, нельзя? — грустно протянул он, глядя на гибкую, тонкую фигуру. Менестрели сравнили бы ее с ивой… или молодой березкой…

— Это почти невозможно, — вздохнула девчонка. — Драконья натура ведь никуда не денется, и убить ее нельзя.

Айрвен вспомнил гобелен, висевший в Благородном Училище, в парадном зале. Огромный гобелен, всю стену покрывает, лет сто, наверное, его ткали. Изображен великий рыцарь Фраггед, поражающий копьем извивающуюся клыкастую змеюку. И надпись золотыми буквами, по всей ширине: «Убить дракона!»

Выходит, врала надпись… И врали убеленные сединами профессора драконистики…

— Ты сказала, почти! — голос Катарены перебил воспоминания.

— Да, — совсем тихо сказала Граста. — Есть один способ. Но это все равно невозможно. Разве найдется такой человек, что по своей воле возжелал бы воспринять драконью натуру?

— Так-так, — заинтересовалась принцесса. — И как именно?

— Есть такой ритуал… очень древний… Я читала в одном старом свитке, который наши начальствующие не заметили, когда очищали Главную Библиотеку от всего вредоносного… и там сказано, что ежели найдется такой человек, и ежели произнести нужные слова, и слить воедино две капли крови — драконью и человечью, то драконья природа от дракона перейдет к человеку, и тот сам сделается драконом-оборотнем, а дракон станет человеком… безвозвратно. Только все это глупости, никто ж не проверял. Да и не отыщется такого человека.

— Ну почему же не отыщется? — задумчиво протянула принцесса.

— Ясно, почему! — вмешался Айрвен. — Кто ж пойдет против Всевышнего, кто ж захочет загубить свою бессмертную душу, оборотившись чудовищем?

— Мальчик, — холодно взглянула на него принцесса, — ты, видать, невнимательно читал Откровение Всевышнего. Ибо сказано там: «кто душу свою отдаст за ближних своих, тот сбережет ее, кто же убоится, тот погубит ее».

— Ты что имеешь в виду? — не понял Айрвен.

— То и имею, — отрезала принцесса. — Слушай, повернулась она к девчонке, — а слова-то помнишь? Ну, которые были в том свитке?

Но Граста не успела ответить. Черная тень упала на всех троих, и сумрачный вечер сразу обернулся ночью.

7

— Та-ак! Вот, значит, сколь усердно выполняем мы экзаменационное задание!

Чудовище, встав на задние лапы, возвышалось над ними подобно колокольне в городке Брумгенн — туда, в пивные, удавалось порой смотаться из Благородного Училища его питомцам. И голос у драконихи был подстать главному, басовому колоколу. Казалось, сверху валятся не слова, а увесистые булыжники.

— Вот к чему закономерно приводят дерзкое своеволие, неуважение к общественным традициям, ленность в постижении премудрости, склонность потакать прихотям своего зачаточного разума, наглость, слюнтяйство и головотяпство!

Айрвен искоса взглянул на Грасту. Та — по-прежнему в человеческом облике — сжалась, побледнела, хотя куда уж дальше-то бледнеть? Рядом с огромной, иссиня-черной тушей почтенной Тхмарргру девчонка казалась не более чем мышкой. Впрочем, как и Айрвен с Катареной. Бежать было бессмысленно, и оба это понимали.

— Сколько усилий, сколько средств было потрачено на твое образование, неблагодарная девчонка! А ведь еще глядя на твое яйцо, я уже предвидела пагубный путь. И хотя отдельные излишне оптимистически настроенные коллеги не желали внять моим предостережениям, ныне тайное сделалось явным! Гнусная, омерзительная жалость к человичишкам! Что может быть позорнее для истинного дракона? Почему эта шмакодявка, исполинский коготь приблизился к лицу принцессы, — до сих пор не обращена в золото? Почему этот кусок жесткого мяса, — другой коготь потянулся к Айрвену, — все еще не поджарен? Так-то ты сдаешь свой экзамен, так-то выписываешь себе подорожную в драконью жизнь?