Непредвиденные обстоятельства - Клугер Даниэль Мусеевич. Страница 3

Адвокат извлек из внутреннего кармана мундира черный, с блестящей пуговицей в уголке носовой платок и оглушительно высморкался.

- Нельзя.

- Как? - Кошкин опешил. - Почему?

- Видите ли, - спрятал носовой платок адвокат, - статья уголовного кодекса, по которой выносится приговор, равно как и сам вынесенный приговор, хранятся в глубочайшей тайне.

Далее адвокат поведал остолбеневшему экипажу "Искателя", почему именно ни статьи обвинения, ни приговора никто никогда не узнает.

- В этом и состоит основное отличие нынешних процессуальных норм от прежних. Если преступник узнает, какое преступление он мог совершить в будущем, мысль об этом западет ему в голову, и решение суда окажется своеобразным стимулом зарождения преступного замысла. А ведь именно ради пресечения этого замысла и выносится приговор.

У Кошкина голова шла кругом.

- А почему же нам не сообщают, какому наказанию нас решили подвергнуть? - поинтересовался Альварец.

- По той же причине. Зная меру наказания, преступник может, соотнеся ее с прежним уголовным законодательством и сообразуясь со своими наклонностями, установить, какое преступление ему инкриминируется. Следовательно, решение суда окажется... Впрочем, об этом я уже говорил.

- К-капитан, - вдруг начал заикаться Кошкин. - Ты не находишь, что эта к-камера похожа на к-камеру с-смертника?

- Смертная казнь на Когоа отменена. Мне пора, - адвокат подошел к двери. - Если я вам понадоблюсь, нажмите кнопку. Вот здесь, у двери. В любое время, но лучше днем.

Альварец и Кошкин снова остались одни. Кошкин посмотрел на капитана. На капитана было жалко смотреть. Альварец посмотрел на штурмана. На штурмана было жалко смотреть.

- Ты что-нибудь понял? - спросил Альварец.

- Понял, - ответил Кошкин.

- Что ты понял?

- Нам отсюда не выбраться.

- Почему?

- Потому что, если мы выйдем, значит, мы отсидим здесь вполне определенный срок. Так?

- Так, - согласился Альварец. - Ну и что?

- Мы, когда выйдем, этот срок знать будем. Так?

- Так, - снова согласился Альварец.

- Значит, мы, рассуждая теоретически, сможем установить, какое именно преступление нам инкриминировалось... инкрими... Короче говоря, будет инкриминироваться... Так?

И с этим Альварец согласился. Он только спросил:

- А на кой черт нам это устанавливать?

- Ты погоди, - Кошкин мотнул головой. - Дай договорить.

- Валяй.

- Следовательно, освобождение осужденного, опять-таки, может способствовать возникновению в голове преступника... Ну, это он нам уже объяснял. Следовательно, мы будем сидеть здесь... - штурман не договорил и обреченно махнул рукой. - Понял, рецидивист?

- Между прочим, рецидивистов здесь тоже быть не может, - угрюмо поправил Альварец. - Как можно повторно совершить преступление, если и первый раз не успел подумать, как тут же загремел. Пожизненно превентивно...

- Идиотские порядки, идиотская планетка, - заключил Кошкин.

- Порядки... - согласился Альварец. - Порядочки... - он замолчал и уставился остановившимися глазами в угол. Кошкин тоже взглянул в угол, но, поскольку в углу не было ничего, он тревожно спросил:

- Ты чего?

- Не мешай, - отмахнулся Альварец. - Значит, порядки... - он вдруг подошел к двери и решительно нажал кнопку звонка.

- Ты чего? - изумлению Кошкина не было границ.

- Сказано - не мешай. Молчи, главное.

Едва капитан произнес эти слова, как появился адвокат.

- Я же просил - лучше днем... - сказал он.

- Видите ли, - вкрадчиво начал Альварец. - Нам с моим другом, - он повернулся к Кошкину, - кажется, что в отношении нас со стороны когоанских властей допущена прискорбная ошибка.

Кошкин с готовностью кивнул.

- Все так говорят, - вяло ответил адвокат.

- Вы не совсем верно поняли меня, - Альварец светски улыбнулся. - Мы никоим образом не подвергаем сомнению компетентность когоанских властей в... э-э... ну, во всем, - капитан снова повернулся к Кошкину. Тут штурман был абсолютно не согласен с ним и открыл было рот, но Альварец подмигнул ему, и штурман молча кивнул еще раз. - Я говорю об ошибке с точки зрения именно когоанских законов. Впрочем, это, скорее, не ошибка, а легкое недоразумение, которое, однако, может иметь серьезные последствия.

- Для кого? - тускло спросил адвокат.

- Для когоанского уголовного законодательства, - неожиданно рявкнул Альварец. Этим он окончательно сбил с толку штурмана, но вызвал интерес адвоката. В глазах того впервые появился слабый огонек.

- Объясните, - сказал адвокат.

- Извольте... Да не мешай ты! - цыкнул Альварец на Кошкина, который пытался делать ему какие-то знаки. - Итак, мы осуждены превентивно, - он снова повернулся к адвокату.

- Совершенно верно.

- Без разглашения тайны приговора и вообще судопроизводства.

- Совершенно верно.

Приблизив свое лицо к лицу адвоката, Альварец многозначительно и веско прошептал:

- Она уже разглашена.

Адвокат отшатнулся.

- То есть как?!

Альварец продолжал сверлить его взглядом.

- Да объясните же! - адвокат явно занервничал.

Альварец обвел рукой пространство.

- Это тюрьма?

- Разумеется, тюрьма, но...

- Гражданам известно, что это тюрьма?

- Известно, но я не понимаю...

- А известно ли гражданам Когоа, что в этой тюрьме в настоящий момент отбывают срок заключенные? Превентивно, - добавил он и торжествующе посмотрел на адвоката.

Тот задумался.

- Вы хотите сказать...

- Вот именно! Вижу, что вы начинаете понимать. Если, согласно вашим новым законам, во избежание... - он запнулся. - В общем, если нельзя разглашать приговор, то тем более нельзя осужденных содержать в тюрьме. По логике. Теоретически рассуждая, это может привести к тем же последствиям, что и разглашение приговора.

- Теоретически, конечно, да, но...

- Теория в любой момент может получить практическое подтверждение, капитан придал своему лицу максимально преступное выражение. - Вы же специалист, профессионал, вы должны это учитывать.

Кошкин молча хлопал глазами. Он ничего не мог понять в том загадочном диспуте, который происходил между Альварецом и адвокатом.

- Но не можем же мы содержать осужденных не в тюрьме! - с отчаянием в голосе сказал адвокат.