Граната в ушанке - Ефетов Марк Симович. Страница 17
- Костя! - Мама трясла его за плечо. - Оторвись от книжки. Марш во двор!
Иногда Костя слушался маму.
Он закладывал раскрытую книгу промокашкой, вставал, потягивался и уходил на улицу. Но и сюда история шла вместе с ним.
В вечернем сумраке, как сквозь туман, виднелись контуры кремлёвских стен. Тишина. Вдруг в эту гулкую тишину врезался скрипуче-грохочущий звук старого грузовика, что прошёл по площади. Машина громыхала своими дряхлыми суставами и болтающимися в кузове железными бочками. Известно: от пустой бочки, особенно железной, много шуму. Но Косте в этом шуме слышится иное...
...С кремлёвских стен летят вниз, на головы врагов, юркие стрелы, громадные камни и брёвна, горшки с углями, железные колёса и кузнечные молоты - всё, что под руки попало.
Вот уже на каждой улице Новгорода бой.
Высоко вздымается в небе рыжее пламя, голосят женщины. Но не сдаются врагу ни женщины, ни старики, ни дети. И Волхов темнеет от крови. Рыжие его воды текут из Ильмень-озера мимо горящего города.
А набат громко бьёт и бьёт: бум-бум, бум-бум, бум-бум!
Нет, новгородцы не сдаются врагу, хотя в каждом переулке груды тел, как срубы для новых изб, хотя дым и гарь стоят над городом и сажа падает на кремль, на воинов, живых и мёртвых, как чёрный снег.
Бум-бум, бум-бум, бум-бум!
Множество новгородцев побито, но и силы врага иссякают. А тут из засады вылетают всадники и рубят врага с тыла. Молча бьются воины. Только слышно - звенят мечи, храпят кони, глухо падают всадники, как туго набитые мешки!
Бум-бум, бум-бум, бум-бум!
Набат не знает отдыха, не знают отдыха и бойцы до той самой поры, пока не повержен враг, не освобождена новгородская земля, пусть истерзанная, кровью залитая, но близкая, как мать, - любимая, родная русская земля.
И снова тишина. Костя слышит, как бьют большие башенные часы: бум-бум, бум-бум, бум-бум!
Надо идти домой. Пустынны прямые, широкие улицы города. Прошуршит по асфальту поздний автобус, и снова тишина. А Косте слышится треск мотоциклов. Гитлеровцы разъезжаются по Новгороду, обливают дома керосином, поджигают факелами. Пылают дома, старинные церкви, превращённые фашистами в конюшни, с треском лопаются и осыпаются древние фрески - замечательные картины.
Но вот уже катится по улицам города русское "ура-а".
Грохочут танки, наступают советские воины, гонят захватчиков, гасят пожары.
Костя смотрит на площадь перед новым большим Домом Советов и вспоминает прочитанное в истории. Для Кости Великая Отечественная война советского народа - история: его, Кости, в те годы ещё не было на свете. Но он теперь знает: после ухода гитлеровцев на Софийской стороне Новгорода сохранился, можно сказать, только кремль. Над кремлёвской стеной у звонницы в день освобождения Новгорода было водружено наше боевое красное знамя. Здесь навстречу нашим воинам вышло несколько жителей города: обросшие, почерневшие, измождённые. Они скрывались в подвалах разрушенных домов.
Все улицы города, где теперь Костин дом, школа, кино, казались морем бурьяна, который вырос на пепелище и в развалинах. Жителей в городе было тогда меньше, чем учеников в пятом "А", где учился Костя. Новгородцы, вернувшись в родной город, жили в проломах кремлёвской стены, в землянках и полуразрушенных церквах. А по улицам, заросшим дикой травой, бегали лисицы и зайцы.
Будильник будил утром Костю, а он называл будильник вечевым колоколом. Знаменитый Костин перочинный ножик окрещён мечом, фуражка шлемом, пенал - колчаном.
Костя торопился, он почти бежал. Сегодня первый урок - история.
КАК СТУЧИТ СЕРДЦЕ
Ираида Андреевна входила в класс, как всегда торопливо-радостная и чуть возбуждённая. Стёкла пенсне чуть подрагивали, в них отсвечивало солнце, будто то и дело вспыхивали огоньки. За секунду до её появления в классе бывал такой ералаш, что казалось, и за полчаса его не успокоить. Но всё менялось как по волшебству. В раскрытой двери появлялась Ираида Андреевна. На мгновение она задерживалась тут, а в классе уже тишина и порядок. В эти мгновения учительница, седая, статная, казалась особенно величественной и красивой. Наверно, так входят в зрительный зал театра на спектакль, о котором давно мечтали.
Не сразу удалось старой учительнице увлечь школьников. Однажды она пришла на урок с двумя десятиклассниками. Эти два высоченных парня принесли и поставили на стол что-то очень тяжёлое, завёрнутое в чёрный коленкор.
Урок начался как обычно:
- Итак, дети, на чём мы остановились в прошлый раз? Да, мы говорили про оборону Севастополя, в которой участвовал Лев Николаевич Толстой. Кто читал Льва Толстого?
Должно быть, все, кто был в классе, подняли руки. И Костя поднял руку. Он читал "Детство" и "Отрочество", хотел сказать об этом учительнице, но промолчал, потому что и другие молчали, а только подняли руки.
- Опустите руки, - сказала Ираида Андреевна. - У нас в школьном дворе до войны стоял на постаменте бюст Льва Толстого. И знаете, дети, весной, как только сходил снег, у этого бюста всегда появлялись букетики подснежников и первых фиалок. И осенью дети приносили сюда яркие цветы. А зимой украшали памятник зелёными ветками.
Костя выглянул в окно, за которым был школьный двор. Он посмотрел так, будто не проходил сотни раз мимо небольшой клумбы. Знал же, что никакого бюста там нет.
- Сахаров, - спросила учительница, - ты что смотришь?
Костя встал:
- Ираида Андреевна, а где теперь этот бюст?
Учительница подошла к столу, на котором темнело что-то покрытое чёрным коленкором. Одним движением Ираида Андреевна сдёрнула чёрное покрывало.
Сразу Костя не понял, что перед ним, а какая-то девочка вскрикнула:
- Ой!
Приглядевшись, Костя увидел бюст Льва Толстого. Голова была прострелена насквозь. От этого глаза Толстого казались ещё более глубокими; они смотрели на детей из-под густых бровей, точно живые.
И вдруг Костя услышал приглушённо-размеренные удары. Будто где-то очень далеко били в набат - с промежутками равными и частыми, а сюда доносилось: тук-тук, тук-тук, тук-тук...
"А я ведь никогда раньше не слышал, как стучит моё сердце", - подумал Костя.