X-COM - UFO Defense - Дуэйн Диана. Страница 31

Однако совершенно очевидно, что по крайней мере один человек на этой базе (или на той, новой?) этого абсолютно не понимает. Если только ей удастся его захватить... Пожалуй, придется в том случае, если этот подлец попадется ей на поле боя. При таком развороте событий Жанель сильно сомневалась, что будет соблюдать букву закона. "Убит при попытке к бегству" - формулировка старинная и очень эффективная. На нее можно довольно много списать. Верховные власти никогда и нигде не пытались докапываться до всех обстоятельств, сокрытых под этой лаконичной фразой, и уж тем более не стоит ожидать дотошных ревизий в нынешние времена, когда пришельцы напирают со всех сторон и Земля все больше и больше погружается в хаос. А подобный расклад как нельзя лучше устраивает Жанель Баррет, тем более что в ее глазах всякий выдавший врагу хоть крупицу лишней информации (а что уж говорить про донесения о смене руководства на "Ирил М'Гауне"!) несет прямую ответственность за гибель ее людей. В последнем бою погибло десятеро.

А может быть, и все одиннадцать.

Жанель шагала по коридорам жилого блока, направляясь в лазарет. Здешняя "больница" была довольно мала - во-первых, из-за того, что на военных базах вообще всегда экономят свободное пространство, а во-вторых, по той причине, что бойцам Икс-команды требовалось не так уж много койко-мест. Большинство ранений, получаемых ее людьми при проведении боевых операций, оказывались либо столь тяжелы, что пострадавший тут же отдавал Богу душу, либо до того легки, что при современном уровне медицины о них можно было позаботиться и в амбулаторных условиях. Тех же, кому требовалось более или менее серьезное лечение, максимум через пару дней переправляли в настоящий, полноценный госпиталь. Лазарет самой базы предназначался лишь для редких, совершенно исключительных случаев болезни.

В этом заведении управлялись всего двое врачей. Пьер Флюри в тот день оказался в отгуле, и вместо него Жанель встретил Георгий Макаров. Он восседал за своим рабочим столом как раз возле выходившей в коридор двери и что-то сосредоточенно строчил в истории болезни одного из пациентов.

Доктор поднял на Жанель свои невообразимо яркие голубые глаза и вдруг нахмурился. Нахмурившись, Макаров, с его совершенно детским лицом, всегда производил впечатление обиженного ребенка. Жанель невольно сжалась: она давно уже уяснила себе, что подобное угрюмое выражение физиономии Георгия означает, что с окружающим миром, и в особенности пациентами Макарова, что-нибудь не в порядке.

- О, госпожа командующий! - заговорил он. - Сильно, видать, они вас там задержали со своими проблемами...

- Что верно, то верно, Георг, - согласилась она. - Ну, как он там?

- Все еще без сознания.

- Так что же все-таки с ним произошло?

- Психокортиальный шок, - пояснил Макаров, с недовольным видом отпихивая в сторону чью-то историю болезни. - То же, что всегда и бывает в подобных ситуациях.

Жанель молча кивнула: синдром этот слишком хорошо известен в Икс-команде. Когда человечество впервые столкнулось с этериалами и прочими одаренными в смысле телепатии видами пришельцев, подобное явление для земной науки оказалось полной неожиданностью.

Подвергнувшийся телепатической атаке человеческий мозг помимо психических расстройств почти всегда получал тяжкие чисто физические увечья. Похоже, что серое вещество в человеческой голове реагировало на "вторжение изнутри" как на физическое повреждение мозга. Организм начинал бороться с этим вторжением на химическом уровне (кстати, подобное открытие и привело в конце концов научных работников Икс-команды к разработке той самой технологии, что претворилась в жизнь в виде психотропного излучателя, столь полезного в борьбе со злополучными этериалами). Главной проблемой в лечении заболевания (или все-таки правильнее называть это ранением) было то, что оно в действительности носило психосоматический характер и все средства, которые медицина традиционно применяла для исцеления обычных физических повреждений головного мозга, оказывались совершенно бессильны. Слишком часто человек, мозг которого, казалось бы, совсем не пострадал, так никогда и не приходил в сознание. Само тело оставалось вполне здоровым, но у него, мягко говоря, были "не все дома" - то есть, вернее, в этом "доме" вообще уже никого не осталось - и тело с умершим мозгом уже ни на что не годилось. Разве что послужит источником сырья для операций по пересадке внутренних органов. И в то же время другие, пострадавшие на первый взгляд гораздо сильнее, так что повреждения мозга казались даже физическими и вполне "натуральными", со временем вставали на ноги, а от старой раны ни в душе, ни на теле почти не оставалось никаких следов. Лечение подобных пациентов - наиболее головоломная из задач нейропсихологии. Результат предугадать практически невозможно, и столь же мало врач может сделать для облегчения участи больного. Так, по крайней мере, говорили Жанель сами доктора, и не однажды. И много раз Жанель упорно принималась выпытывать у них подробности истории болезни подобных пациентов, лишь снова и снова получая в ответ признание того, что болезнь эту до сих пор никто толком не понимает. Вот и сейчас, похоже, не приходится ожидать ничего нового.

- Могу я его видеть?

- Да, конечно. Кстати, - добавил Георгий, когда Жанель уже направлялась в сторону помещения, отведенного для пациентов, - полковник, кроме всего прочего, получил еще и сильный удар по голове - либо как раз тогда, когда упал без сознания, либо чуть раньше. Contrecoup, - вставил он какой-то медицинский термин, - и как раз за секунду до того, что и само по себе могло его убить, насколько мне удалось выяснить. Но эта травма уже почти прошла без всякого хирургического вмешательства. По большому счету, мозг почти не пострадал.

- Центрикоп? - неуверенно переспросила Жанель.

- Ударьте человека в челюсть, например, - пояснил Макаров, - и с другой стороны головы, где-то в районе виска, получится некий "внутренний синяк" мозг по инерции продолжает двигаться внутри черепной коробки и с размаху ударяется о кость. К счастью, - доктор кривовато улыбнулся, сделав довольно кислую мину, - у полковника либо кости помягче, чем у всех нормальных людей, либо куда более дубовые мозги. Лопнул лишь один маленький кровеносный сосудик на внутренней поверхности pia mater. Все остальное цело и невредимо. Зато вот вторая причина болезни куда серьезнее.

Жанель кивнула и двинулась дальше.

В палате было лишь четыре койки, две из которых оказались отгорожены ширмами. За первой ширмой лежал некий солдат по фамилии Молсон, и Жанель, остановившись, не преминула поинтересоваться записями в его истории болезни, висевшей на гвоздике на углу ширмы.

- Молсон! - проговорила она. - Как там твои дела?

- Нормально, госпожа командующий. Поискромсали меня немножко, а в остальном все в порядке.

- А взглянуть-то на тебя можно?

- Почему бы и нет? Если, конечно, вы только уверены в крепости своего желудка...

Она просунула голову за ограждение. Там, распятый на того сорта кровати, что могут выдумать исключительно господа медики, лежал Молсон. Одна нога его была подвешена к потолку под каким-то совершенно немыслимым углом, все тело плотно обложено кожаными мешками с песком, дабы, не дай Бог, не сместилось, вокруг шеи - жесткий, фиксирующий позвоночник воротник, а чуть выше лба - целая "корона", блестящими тоненькими стальными иглами, проткнувшими кожу, закрепленная на костях черепной коробки. Жанель решила, что лучше, пожалуй, отбросить все осторожности и недомолвки, обычно широко практикуемые в разговоре с больным, тем более что с этой койки для пыток раздавался довольно бодрый и жизнерадостный голос.

- Боже правый, - воскликнула Баррет, - да ты же похож на невесту Франкенштейна!

- Мой приятель Роджер выбрал для сравнения одного из героев диснеевских мультиков, - поддакнул солдат. - Зиппи Придурка.

- А что? Похоже, - усмехнулась Жанель. - Я так понимаю, что тебя через пару дней отправят в Главный госпиталь.