Блуда и МУДО - Иванов Алексей Викторович. Страница 74

– То-то и оно! – воскликнул Щёкин. – Сонечка надеется, что всё получится само собой! А ведь не получится! Сам собой получается только Сергач. Сонечка пребывает в совершенно неестественных условиях – бездействия на тонущем пароходе. Но душа у Сонечки пластичная, как кошка. Приспособится ко всему. Вот ты же сам мне говорил, что Сонечка меня хочет. А как можно меня хотеть? Я ведь не для обыденной земной жизни создан! Я весь – познание, устремлённость в пучины метагалактики, где мой дух шагает по Млечному Пути! А Сонечке охота попросту с меня трусы содрать.

– Бывает, – осторожно заметил несколько ошарашенный Моржов.

– О чём это говорит? О том, что в Сонечку вселилась третья часть инопланетянина. То есть способность разума естественным путём приспосабливаться к неестественным условиям.

– А наоборот? – ехидно спросил Моржов. – Неестественным путём приспосабливаться к естественным условиям?

– А это уже способность не разума, а безумия.

Моржов лукаво посмотрел на Щёкина поверх очков: понимает ли Щёкин, что сейчас охарактеризовал сам себя?

– Ну что, – гордо выпрямился Щёкин, – убедил я тебя, что инопланетяне прилетели?

– На все сто, – заверил Моржов. – В моём лице ты обрёл первого апостола.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Блуда

– Давай поговорим правильно, – веско и с аффектацией предложила Моржову Алиса. – Я ведь психолог.

– Ну давай, – с сомнением согласился Моржов.

Психологом Алиска Питугина стала после трёхмесячных курсов в педтехникуме. С Алиской Моржова познакомила Дианка, бывшая жена, а уж Алиска свела Моржова с Дашенькой, к которой Моржов катапультировался, когда был изгнан из Дианкиных чертогов. Как потом понял Моржов, Дашенькина постель была для Алиски чем-то вроде гаража. Питугина отправляла туда мужиков, которые в данный момент ей были не нужны, но потом могли пригодиться, поэтому их следовало держать поблизости. Например, при лучшей подруге. Моржов разогнал всех мужиков, что имелись на момент его появления. Лично ему они ничем не мешали, но досаждало их присутствие на горизонте.

– Кстати, я скоро стану твоей коллегой, – добавила Алиска с многозначительной улыбкой.

– Это каким же образом? – удивился Моржов.

– Когда осенью МУДО преобразуют в Антикризисный центр, я там возглавлю психологическую службу. Личное приглашение Манжетова, между прочим.

– Поздравляю, – буркнул Моржов.

Он прикатил в Ковязин к Дашеньке чичить сертификаты. Дашенька работала школьной медсестрой. Конечно, прямого доступа к сертификатам у неё не было, но были учителки-подружки, которые могли пособить, если бы Дашенька попросила их об этом.

Однако по пути в Ковязин Моржов совершил две ошибки: а) он сожрал виагру, не дожидаясь встречи с Дашенькой; б) он позвонил Дашеньке по сотовому, чтобы узнать, где она находится, дома или на работе. Выяснилось, что дома. И вот теперь Дашенька сидела в квартире Алиски Питугиной и рыдала, а Моржов, распираемый виагрой, подвергался сеансу провинциального психоанализа в квартире Дашеньки, но с Алиской.

Дашенька рыдала всегда и от всего. Она была девушкой такой впечатлительности, что Моржов не мог уразуметь: как же она до сих пор избежала инфаркта, если ей в школе приходится ставить детям уколы и мазать зелёнкой ссадины? Звонок Моржова тоже вверг Дашеньку в слёзы. Алиска увела Дашеньку к себе (они жили в одном подъезде) и встретила Моржова сама. Как психолог, она взялась подготовить Дашеньку и Моржова к свиданию. Увернуться от Алиски Моржов оказался не в силах – иначе ему не добиться от Дашеньки ни одного разумного действия. А запас любовниц в школах Ковязина у Моржова постепенно иссякал. Сертификатов же как не было, так и не появилось.

– Расслабься и говори искренне, – мягко посоветовала Алиска и в виде примера расслабилась сама.

Она полулежала в изголовье кровати Дашеньки, напихав себе под спину подушек. Моржов сидел на этой же кровати с другого края и спиной навалился на торец шкафа. Ноги Моржова и Алиски, пересекаясь, соприкасались. Алиска сказала, что такой безобидный телесный контакт поспособствует раскрепощению. Лучше, конечно, в полумраке лежать рядом, держа друг друга за руку, но у Дашеньки кровать была односпальная, неприспособленная для психотренинга, да и за окном над бараками Прокламационной улицы сиял полдень. Алиска была рыжая, как олимпийский огонь, и в янтаре июня Моржов не сразу понял, что Алиска ждала его в виде законченного мерцоида. Всё это было просто здорово (учитывая виагру), но Моржов приехал к Дашеньке.

– Ты что, замуж вышла? – спросил Моржов Алиску.

– Где?… – растерялась Алиска. – То есть?…

– Кольцо вон на пальце, – кивнул Моржов.

– А-а, это… – Алиска повертела кольцо и, трепетно мерцая, загадочно пояснила: – Это подарок.

– Дай посмотреть, – попросил Моржов.

– Не дам, – кокетливо ответила Алиска, туманясь нежным пламенем, и закрыла кольцо ладонью. – Оно с гравировкой.

– Да плевать мне на твоих любовников. Дай заценить… Я всегда хочу подарить девчонкам колечко, или серёжки, или цепочку какую-нибудь и никогда не могу сообразить, чего надо, – если даже вспомню вовремя, конечно…

– Ох, мужики, – страдальчески сказала Алиска, свинчивая кольцо. – Дарите хоть что, главное – дарите… На, смотри.

Моржов взял колечко, покрутил перед глазами, разглядывая камешек, и, разумеется, прочёл на внутренней стороне кольца надпись: «Лисе Алисе от АЛМ».

– Что за камень?

– Александрит.

– От Александра, что ли? – ехидно спросил Моржов. – От Львовича нашего?

Алиска, пылая, выпрямилась, отобрала кольцо, накрутила его на палец и легла на подушки обратно.

– Под юбку мне будешь заглядывать, когда такие же кольца будешь дарить, – заявила она.

– Я не так богат, как Манжетов, – хмыкнул Моржов.

– Мне-то не ври, – утомлённо одёрнула его Алиска. – Я всё знаю про твои картины. И хватит, понял? Мы не обо мне разговаривать собрались, а о тебе и Дашутке.

Моржов послушно сделал одухотворённое лицо.

– Скажи, ты действительно хочешь восстановить отношения с Дашуткой? – особым, психологическим голосом спросила Алиска.

– Действительно, – согласился Моржов.

– Ты подумай сначала.

– Я и подумал.

Все отношения с Дашенькой у Моржова строились только на том, что он с Дашенькой трахался. Моржов и сейчас был не против переспать с Дашенькой пару раз, если Дашенька принесёт сертификаты. И другого отношения к Дашеньке у Моржова не существовало. Другое отношение существовало у самой Дашеньки – к Моржову: замуж там, фата, дети, Турция… То есть Моржов говорил правду.

– А ваш разрыв – случайность или закономерность?

– Закономерность.

Моржов поселился у Дашеньки вовсе не на всю жизнь. Он просто перекантовался у Дашеньки, когда его выгнала Дианка. Как только появилась возможность переехать от Дашеньки в общагу педтехникума, так Моржов сразу и переехал.

– То есть для разрыва имеется причина, да? – уточняла Алиска. – Она в тебе? Или в Дашутке?

«Она в тебе, дура!» – хотел сказать Моржов, но не сказал.

Дашенька и Алиска дружили так плотно, что между ними невозможно было просунуть лезвие ножа – как между каменных блоков, из которых старательные египетские рабы сложили пирамиды. И в этой дружбе Алиска была абсолютным лидером. Все мнения Дашеньки проистекали от Алиски, все планы. Алиска принимала все решения и разве что сама не спала с Дашенькой. А Моржов всегда находился во втором, вспомогательном эшелоне. Алиска считала, что жёлтые обои в Дашуткиной комнате – это пошло, и Дашенька припахивала Моржова переклеить. Алиска считала, что концерт Газманова во Дворце спорта в областном центре – это круто, и Моржов несся в областной центр за билетами. Алиска считала, что приём гормональных таблеток вреден для Дашуткиного здоровья, и Моржов отсиживал очередь к гинекологу, пока Дашенька и Алиска обозревали соседний универсам. Постепенно Моржов начал терять чувство реальности. С кем он, в конце концов: с Дашенькой или с Алиской? Если с Дашенькой, то какого чёрта Дашенька транслирует ему одну лишь Алиску, словно деревенский телевизор, что ловит только ОРТ? Если же Моржов с Алиской, то какого чёрта он спит с Дашенькой?