Так поступают в свете - Конгрив Уильям. Страница 3
Мирабелл. До недавнего времени она держалась со мной любезно. Но я, признаться, не из числа хлыщей, которые склонны дурно истолковывать воспитанность дамы и полагать, что если она им кое-что позволяет, то, значит, позволит уж все.
Фейнелл. Ты настоящий кавалер, Мирабелл. И хотя у тебя хватит жестокосердия не ответить на страсть дамы, ты достаточно великодушен, чтобы печься о ее чести. Однако наигранное безразличие выдает тебя с головой. Ты отлично знаешь, что пренебрег ею.
Мирабелл. Зато твой интерес к этому делу отнюдь не кажется наигранным. Твои мысли явно больше заняты упомянутой дамой, чем женой.
Фейнелл. Постыдись, дружище! Если станешь отпускать колкости в мой адрес, я вынужден буду тебя покинуть и поискать себе партнеров в соседней комнате.
Мирабелл. А кто там?
Фейнелл. Уитвуд и Петьюлент. (Бетти.) Подай мне шоколаду. (Уходит.)
Мирабелл. Который час, Бетти?
Бетти. Да скоро в церкви венчать перестанут [21], сэр. (Уходит.)
Мирабелл. А ведь в самую точку попала, негодница! (Смотрит на свои часы.) Батюшки! Уже почти час!
Входит слуга.
А, ты вернулся! Ну как, свершилось великое событие? Что-то ты очень скучный.
Слуга. Там столько набежало парочек к Панкрасу [22] — страх, сударь: выстроились друг за дружкой — хоть сейчас в контрданс! Наши-то оказались в хвосте — никакой тебе надежды поспеть. А тут еще пастор хрипнуть стал — мы испугались: а ну как совсем голос потеряет, пока до нас очередь дойдет! Вот и кинулись мы на Дьюкс-Плейс [23] — там их в миг окрутили.
Мирабелл. Так ты уверен, что они обвенчались?
Слуга. Обвенчались и в постель легли, сударь! Сам видел.
Мирабелл. Свидетельство у тебя?
Слуга. Вот оно.
Мирабелл. А что, портной принес платье Уейтвелла и новые ливреи?
Слуга. Принес, сударь.
Мирабелл. Прекрасно. Так вот, возвращайся домой, слышишь, и пусть они там не расходятся до моего приказа. Пусть Уейтвелл навострит уши и ждет, а наша курочка почистит перышки и спешит к Пруду Розамонды [24] — я буду ее ждать там в час дня. Мне надо увидеться с ней, прежде чем она вернется к хозяйке. И если ты не хочешь, чтоб тебе оторвали уши, держи язык за зубами. (Слуга уходит.)
Возвращается Фейнелл, за ним Бетти.
Фейнелл. Видно, тебе повезло, Мирабелл: ты заметно повеселел.
Мирабелл. Я тут затеял одну шутку, пока не могу тебе рассказать. Хорошо, что они сегодня не сходятся на шабаш. Не пойму, Фейнелл, как это ты, женатый, а следовательно — осмотрительный человек, позволяешь жене состоять в их секте.
Фейнелл. Право, я не ревнив. К тому же там все женщины и наши родственницы. А что до вхожих туда мужчин — они не опасны: их никто в грош не ставит.
Мирабелл. Ну, я другого мнения. Если мужчина хлыщ, тут-то и жди сплетен. Ведь у женщины, если она не совсем дура, есть лишь один повод водиться с мужчиной.
Фейнелл. Ужели всякий раз, когда Уитвуд болтает с Милламент, ты ревнуешь ее?
Мирабелл. Не столько ревную, сколько начинаю сомневаться в ее уме.
Фейнелл. Ты несправедлив: ума ей не занимать.
Мирабелл. Она достаточно хороша собой, чтобы внушать мужчинам подобные мысли, и слишком воспитанна, чтоб оспаривать подобные похвалы.
Фейнелл. Сдается мне, что для пылкого любовника ты слишком большой критикан: ты видишь все слабости возлюбленной.
Мирабелл. Для критикана я слишком пылкий любовник. Я люблю ее со всеми недостатками. Больше того, за них-то я и люблю ее. Капризы Милламент так искусны, а может быть, так натуральны, что ничуть ее не портят. В других женщинах манерность отвратительна, ей же она придает обаяние. Признаюсь тебе, Фейнелл: однажды, обиженный ею, я в отместку разобрал всю ее по косточкам; рассмотрел в отдельности ее недостатки, изучил их и даже запомнил на память: реестр был так велик, что рано или поздно должен был побудить меня возненавидеть ее от всей души. Мало-помалу я так привык перебирать в уме погрешности Милламент, что под конец, вопреки моим намерениям, они перестали меня отталкивать. И вот наступил день, когда я мог думать о них без всякого раздражения. Теперь они кажутся мне столь же привычными, как и мои собственные. Похоже, близок день, когда я начну дорожить ими в той же мере.
Фейнелл. Женись на ней, мой тебе совет! Пусть ее прелести будут тебе хоть в половину так же знакомы, как пороки, и, клянусь жизнью, ты обретешь покой.
Мирабелл. Ты так думаешь?
Фейнелл. Ручаюсь своим опытом. Я человек женатый, мне ли того не знать.
Входит рассыльный.
Рассыльный. Не здесь ли находится некий сквайр Уитвуд?
Бетти. Здесь. А вам он зачем?
Рассыльный. У меня письмо от его брата сэра Уилфула. Велено передать в собственные руки.
Бетти. Он в соседней комнате, приятель. Иди вот туда. (Рассыльный уходит.)
Мирабелл. Как! В столицу прибыл глава клана — сэр Уилфул Уитвуд?
Фейнелл. Его нынче ждут. Он тебе знаком?
Мирабелл. Видал однажды. По-моему, он подает надежды со временем стать изрядным чудаком. Кажется, ты имеешь честь быть с ним в родстве?
Фейнелл. Да. Он — сводный брат нашего Уитвуда. Покойница матушка его была сестрой леди Уишфорт, моей тещи. Женись на Милламент и тоже станешь величать его кузеном.
Мирабелл. Что ж, лучше быть ему родственником, чем знакомым.
Фейнелл. Он прибыл в Лондон, чтоб снарядиться в путешествие.
Мирабелл. Господи! Ведь ему же за сорок.
Фейнелл. Неважно. Пусть Европа убедится, что Англия располагает болванами всех возрастов. В этом наша гордость.
Мирабелл. А почему бы парламенту, чтоб уберечь честь нации, не издать закон, запрещающий вывоз дураков?
Фейнелл. О ни в коем случае! От этого был бы один вред. Лучше немного потерять на вывозе, чем пострадать от чрезмерного производства и отсутствия сбыта.
Мирабелл. А что, дурь этого странствующего рыцаря сродни глупостям его здешнего братца?
Фейнелл. Ничуть. Наш Уитвуд так же мало схож с упомянутым рыцарем, как мушмула с диким яблоком, хоть их и можно привить на одной ветке. Первая тает во рту, второе — не проглотишь; в первой — сплошь мякоть; во втором — одна сердцевина.
Мирабелл. Первая сгниет прежде, чем поспеет, а второе — никогда не поспеет: так и сгниет.
Фейнелл. Сэр Уилфул представляет собой странную смесь робости и упрямства. Пьяный, он походит на влюбленное чудовище из "Бури" [25] и ведет себя в том же духе. А его столичный родственник, надо отдать ему должное, не лишен добродушия и не всегда безнадежно глуп.
Мирабелл. Не всегда. Глупость одолевает его в тех случаях, когда ему изменяет память или когда под рукой не оказывается тетрадочки, в которую он заносит чужие мысли. Он дурак с хорошей памятью и пригоршней чужих острот. Он из тех, чью болтовню мы терпим лишь потому, что от нее никуда не денешься. У него одно прекрасное свойство — он не спорщик: так дорожит репутацией человека, наделенного чувством юмора, что готов принимать оскорбление за шутку, а откровенную грубость и брань за иронию или розыгрыш.
Фейнелл. Если ты еще не закончил его портрет, можешь дописать с натуры. Вот он собственной персоной — прощу!
Входит Уитвуд.
Уитвуд. Ну посочувствуйте мне, голубчики! Пожалейте меня, Фейнелл! И вы тоже, Мирабелл.
Мирабелл. Охотно.
21
Да скоро в церкви венчать перестанут… — Во времена Конгрива обряды венчания совершались в церквах с 8 до 12 часов утра.
22
…столько набежало парочек к Панкрасу… — Панкрас, церковь св. Панкратия, прибежище бродяг, воров, нищих, проституток; браки здесь совершались без предварительного оглашения и официального разрешения.
23
…на Дьюкс-Плейс — т. е. в церковь св. Джеймса в районе Олдгет, где браки заключались без предварительного оглашения.
24
…к Пруду Розамонды… — небольшое озеро в юго-западной части Сент-Джеймсского парка, окруженное рощами; излюбленное место влюбленных.
25
…походит на влюбленное чудовище из "Бури"… — Имеется в виду Калибан из "Бури" Шекспира, которую зрители конца XVII — начала XVIII в. знали в переделке Джона Драйдена и Уильяма Д'Авенанта ("Буря, или Зачарованный остров", 1667). Именно в этой пьесе Тринкуло говорит о Калибане: "Бедное чудовище всегда влюблено, когда немного выпьет…"