Глина - Брин Дэвид. Страница 40

Пэл снова усмехнулся.

— Что смешного? — хмуро спросил Гадарин.

— Подумал, какие вы невинные, если вас сейчас послушать. Готовитесь к выступлению перед камерами?

— Что это значит? — осведомился Лум.

— Это значит, что вы, сторонники ненасильственного протеста, сами себя надули. Вы же хотели придумать что-то такое, чтобы продемонстрировать свое недовольство «ВП». Устроить какое-нибудь показательное шоу. Моралисты всегда находят себе оправдание, когда нарушают закон. Главное, чтобы нарушение устраивало их.

Гадарин мрачно посмотрел на Пэла.

— Это совсем другое, — сказал Лум.

— Неужели? Ну да ладно. Меня пустые рассуждения не интересуют. Просто скажите, как далеко зашли ваши приготовления?

— Не понимаю. С какой стати…

— Джентльмены, вы играете в чужие игры! — Наверное, я произнес это слишком громко для смиренного дитто. Но мне стало ясно, куда клонит Пэл, и я подхватил мяч. — Сегодня работают профессионалы. То, что они делают, расписано заранее. Сейчас уже не важно, кто дергает за ниточки, «Всемирные печи» или кто-то из ваших врагов. Что бы ни произошло в ближайшие часы, вину возложат на вас.

— Но, может быть, мы сможем помочь, если вы признаетесь. Начистоту, — добавил Пэл. — Только не рассказывайте мне, что вы никогда не мечтали и не замышляли нанести удар по «ВП». Лучше скажите, зашли ли вы дальше мечтаний. Сделали ли что-то такое, что может быть использовано против вас? Нечто, за что вас объявят преступниками?

Оба вождя сердито уставились на нас, одновременно покосившись друг на друга. Я почти ощущал их взаимное недоверие. Их внутреннюю борьбу за выход из опасной ситуации.

Первым заговорил Гадарин: возможно, он больше привык к горьким признаниям.

— Мы… копаем туннель.

Лум в недоумении воззрился на своего давнего врага.

— Вы? Ну и ну! Подумать только…

Он несколько раз моргнул. Потом пожал плечами и со смешком добавил:

— Мы тоже.

Три купола «Всемирных печей» сияли в лучах клонившегося к горизонту солнца, подставив ему свои западные бока. Я невольно подумал о них как о трех жемчужинах, положенных на верхушку муравейника, ведь зеленые, поросшие травой склоны скрывали огромное подземное производство. Но не ведающему этого зеваке фабрика казалась похожей скорее на университетский кампус, мирный и спокойный. Окруженный обманчиво безобидной оградой.

Для людей нашего времени это место — легенда сродни мифу о Прометее. Рог изобилия, изливающий сокровища, это не причина для раздражения. Но не все разделяют эти чувства. За главными воротами, за полосой деревьев, есть небольшой участок, статус которого был закреплен в соответствии с Актом открытого несогласия еще тогда, когда Эней Каолин только-только перенес сюда штаб-квартиру своей корпорации. Каждый чудак, каждая радикальная группа может расположиться здесь и выразить свое недовольство.

Зачем волноваться и возбуждать страсти из-за дела, которое давно проиграно: да незачем. Просто это так легко, ведь есть дешевые дитто! Ирония, которой упорно не замечают самые непримиримые радикалы.

Именно это провозглашало самое большое знамя, реющее над лагерем зилотов Лума. У не столь крупных группировок знамена поменьше. Но лозунги не менее страстные, а порой и весьма причудливые. Конечно, я бы предпочел не раскланиваться перед Гадарином только потому, что я Зеленый. Но я Франки.

Для остальных же… все дело в том, как ляжет карта. Сегодня ты кузнечик, завтра муравей. Даже после посещения церкви Преходящих мне трудно понять, о каком обществе мечтают эти люди.

И все же они наследники традиции, спасшей мир. Рефлекс толерантности вырабатывался веками и в муках. И пусть эти люди плохо представляют, чего хотят, они придерживаются высоких моральных принципов.

Неподалеку еще один плакат со светящимися голографическими буквами, выражающими более ясное требование:

Движение «за открытый источник» добивалось, чтобы все технологии и фирменные секреты «ВП» стали общедоступными, чтобы каждый любитель мог экспериментировать с новыми диттоприемами и вариантами, обещая всплеск всеобщей творческой активности. Некоторые рисовали будущее, когда человек сможет импринтировать свою Постоянную Волну Души во все окружающее — машину, тостер, стены дома. Тогда почему бы не друг в друга? Для этих энтузиастов — жаждущих, сверхобразованных и скучающих — любое ограничение своего «я» уже чуть ли не преступление.

Неподалеку от трансценденталистов разбит лагерь тех, кого волнует совсем иное. По их мнению, в мире уже слишком много народу и без его ежедневного удвоения или утроения. Эти последователи церкви Геи, носящие зеленые одеяния, хотят, чтобы население Земли уменьшалось, а не увеличивалось. Пусть дитто не едят и не оставляют экскрементов. Но все равно они пользуются ресурсами планеты.

Сопя от восторга, Пэл схватил меня за руку и показал влево. Перед одним из лагерей расхаживала одинокая фигура, пикетировавшая пикетчиков!

С этим призывом обращался к собравшимся некто с необыкновенно длинными волосатыми руками и головой шакала.

Возможно, такая внешность дитто была своего рода изощренным сатирическим заявлением. Если так, то до меня оно не дошло.

У некоторых — у большинства — слишком много свободного времени, подумал я.

Примерно год назад на этом месте собирались куда более прагматичные и рассерженные протестанты. Профсоюзы, озабоченные конвульсиями рынка труда, развернули новое движение луддитов. Кипели бунты. Горели фабрики. Рабочих-големов линчевали. Правительства шатались…

Все страсти улеглись в одночасье. Как запретить технологию, позволяющую людям делать все, что они хотят?

Когда наш фургон въезжал на территорию лагеря', я мельком увидел еще один плакат, который носил сияющий от счастья бородатый мужчина, которого все старательно избегали. Его послание, написанное каллиграфическим почерком, я уже видел часа два назад.

Группировка Гадарина держалась в стороне, отделенная от других пропастью взаимной враждебности. Здесь не увидишь присылаемых ежедневно дитто, его последователи были реальными людьми. Все до единого.

Когда мы остановились, из больших трейлеров вышли с десяток мужчин и женщин в сопровождении кучки юнцов. Одежда у всех была яркая, но недорогая, купленная, очевидно, на пособие.

Я и раньше встречался с подобными чудаками, но никогда с таким количеством, а потому не удержался от любопытного взгляда. Вот они, люди, отказавшиеся копировать себя. Мне казалось, что я смотрю на людей другого века, когда жестокая судьба обрекала жить ограниченной жизнью. Только эти жили так добровольно!

Увидев выходящего из фургона Лума, подошедшие угрожающе заворчали. Но Гадарин успокоил их резким кивком и тут же приказал двум крепким парням вытащить кресло Пэла. Другие же захватили печь. Все направились к самому большому трейлеру.

— Не уверен, что должен показывать вам это, — пробормотал Гадарин. — Работа нескольких лет.

Пэл прикрыл зевок.

— Не спешите. Для решения у нас много-много дней.

Сарказм бывает эффективным. И все же порой я удивляюсь, как мой друг ухитрился прожить так долго.

— Откуда нам знать, что уже не поздно? — спросил Лум.

— Думаю, враг не начнет до полуночи, — ответил я. — Если это бомба, то они постараются максимизировать визуальный эффект и минимизировать человеческие потери.

— Почему?

— Убийство реальных людей взбудоражит и отпугнет многих, — сказал Пэл. — Преступления против собственности совсем другое дело. В любом случае, когда дело доходит до массовых убийств, заговоры становятся опаснее, приспешники превращаются в доносчиков. Нет, они подождут до второй смены, когда останутся только дитто, чтобы побольше было покалеченных и никакой уголовной вины.