Охота на охотника - Николаев Андрей. Страница 51

– Я хочу напиться и любить тебя пьяной, – прошептала Флоранс, – и чтобы ты был пьян. Вино снимает тормоза, а я хочу, чтобы ты вспоминал эту ночь всю жизнь.

Тонкий звон бокалов поплыл по спальне. Бутылка «брюта» казалась бездонной.

– Я хочу, чтобы ты забыл всех, кто был до меня, и помнил только меня одну.

– Так и будет.

Губы у нее стали кислые от вина, а язык горячий и быстрый. Он метался у него во рту, возбуждая все больше и больше, и Дик уже не понимал, от чего пьян: от коньяка и вина, или от этой волшебной женщины.

Стук сердца стал резким и прерывистым: тук, тук, тук-тук-тук… это от любви? От коньяка? От шампанского?

– Я наполню ванну. – сказала Флоранс, – у меня есть настоящий либелиум. Я приобрела его по случаю в Нижнем городе. Ты пробовал его когда-нибудь? О-о… его растворяешь в воде, всего шепотку и кажется, что твоя вся кожа покрыта нервными окончаниями… я один раз чуть не умерла – не могла остановиться. А теперь мы будем вдвоем и…

– Я не хочу уморть… уреть… умирать, – Сандерс чувствовал, что язык с трудом ему повинуется, и сделал над собой усилие, – я хочу жить… с тобой. Как можно чаще.

– Дурачок, – Флоранс чмокнула его в нос, – я добавлю нейтрализатор, и через час действие либелиума кончится. Но ты эту ночь не забудешь никогда.

– Иди. Скорей. Я не могу ждать – слышишь, как стучит сердце?

– Это в дверь стучат. – Флоранс встала с постели и направилась к двери, даже не потрудившись накинуть халат.

– А если там Уолш?

– Мы соблазним его.

В глазах все плыло, но Сандерс ощущал себя сильным, как никогда. Либелиум так либелиум!

– Как я рада, – послышался голос Флоранс, – вас-то нам и не хватало.

– Мисс Вердье… я ослеплен. Вы обворожительны. Профессор Сандерс у вас? – Дик узнал знакомый бас.

– Профессор? Конечно, у меня! Мы только что выпили за здоровье русского императора. Вы тоже должны непременно выпить за его здоровье. А потом мы пойдем в ванну с либелиумом.

– Прекрасная мысль, прекрасная!

Сквозь туман Сандерс увидел, как в спальне появилась огромная фигура Полубоя.

– Добрый вечер, профессор.

– Привет. – Сандерс нашел в себе силы помахать рукой.

– Дорогая мисс Вердье, – Полубой обернулся к Флоранс, – так мы будем пить за здоровье императора?

– Обязательно. У меня есть коньяк!

– За здоровье русского императора следует пить только водку, – поправил ее Полубой, – и только так, как ее пьют русские. Несите фужеры.

Флоранс белым привидением скользнула в кухню. Дик почувствовал, как на постель опустилось что-то тяжелое.

– Сандерс, вы в состоянии говорить? – Полубой помахал перед лицом напарника ладонью.

– Могу…

– Мы идем в Нижний город, здесь больше ловить нечего.

– А там что ловить? Алре… Аккро Керула… пирата? Так его же там нет!

– Он там, Сандерс. Собирайтесь, – решительно сказал мичман.

– Нет. Сначала ванна. Втроем с либелиумом. Он уже там.

– У-у… кефирчик вам пить, Ричард, через тряпочку, а не коньяк с шампанским мешать.

– Почему через тряпочку? – удивился Сандерс.

– Чтобы много не выпили, а то описаетесь, – пояснил Полубой, – так… – Он огляделся, соображая, сможет ли он одеть Сандерса или придется завернуть его в простыню и нести на плече.

– Вот и я. – Флоранс с бутылкой «Императорской» и тремя фужерами возникла возле постели.

Полубой сорвал пробку и налил до краев два фужера. Один он протянул Флоранс, второй взял себе.

– А я? – с обидой спросил Сандерс.

– Извините, профессор, – мягко сказал Полубой, – водка кончилась, но мы с вами непременно выпьем. Потом.

Сандерс закрыл один глаз и присмотрелся. Фужеры действительно были огромные.

– За здоровье Его Величества пьют до дна, – заявил Полубой, поднимаясь во весь рост.

– А если я не смогу? – жалобно спросила Флоранс.

– Оскорбление императорской фамилии, – понизив голос, сказал Полубой, – профессор, вы знаете, что это такое?

– Это… стрррашно… – сказал Сандерс и заплакал.

Сурово глядя на Флоранс, Полубой опрокинул фужер в рот. Сандерс зачарованно смотрел, как водка исчезала из фужера. Кадык Полубоя дернулся всего два раза. Флоранс, тоже потрясенная, смело повторила его жест. Полубой придержал фужер за донышко, когда она хотела отстранить его.

– До дна!

Флоранс, захлебываясь, влила в себя водку и уронила фужер. Водка текла по ее подбородку, по груди, она судорожно дышала открытым ртом. Полубой мгновенно наполнил фужер остатками «брюта».

– Запейте, дорогая. Шампанское прошло легче.

– О, боже… это так… так…

– Вы хотели наполнить ванну, – напомнил Полубой.

– Но вы одеты, – возразила мисс Вердье.

– Я уже разоблачаюсь. – Мичман стал расстегивать пуговицы на рубашке.

Флоранс выпрямилась, выпятив грудь и, пошатываясь, удалилась в ванную комнату. Полубой схватил брюки Сандерса и стал напяливать на него.

– Очнитесь же, черт возьми.

– Да…

Кое-как застегнув брюки, Полубой накинул на Сандерса рубашку, подхватил ботинки, и, положив его руку себе на плечо, легко поднял с кровати.

В ванной что-то упало.

– Фло… – пролепетал Сандерс и попытался высвободиться, – с ней что-то…

– О, черт. – Полубой посадил его в кресло и метнулся в ванную.

Появившись через секунду, он снова взвалил на себя Сандерса.

– Идемте же.

– А Флоранс?

– Я положил ее на коврик, чтобы не простудилась, – успокоил его мичман.

– Молодец!

Охранник возле лифта с недоумением приподнял бровь при виде профессора Сандерса в невменяемом состоянии и напомнил Полубою, что лифты отключаются через полчаса.

– Мы только проветримся немного, – сказал мичман, заводя Сандерса в лифт, – профессору необходим свежий воздух.

Мигель встретил их наверху. Дул порывистый холодный ветер, рваные облака бежали по небу и сквозь прорехи в тучах светила огромная багровая луна. Посадочная площадка была пуста, и только по периметру горели огни, освещая края башни.

– Что же так долго? – спросил Мигель. – Сеть снимают на десять минут, я же предупреждал… Что это с профессором?

– Что, что… пьянка и бабы, – проворчал Полубой, – заводи свою шушлайку.