Этика жизни - Карлейль Томас. Страница 18

ХI. Велик тот миг, когда до нас доходит весть о свободе. Когда долго закрепощенная душа освобождается от своих пут и пробуждается от печального стояния на одном месте. Хотя бы слепо и в замешательстве именем Создателя клянется, что она хочет быть свободной. Свободной! Поймите это хорошенько. То ясно, то смутно все существо наше проникнуто глубоко законом: будь свободен. Свобода - единственная цель, к которой, разумно или нет, стремится вся борьба, все старания людей на земле. Да, это высокий миг. Знаком ли он тебе? Первый взгляд на охваченный пламенем Синай в пустыне нашей жизни - нашего паломничества, которому отныне столб дыма днем и огненный столб ночью будут указывать дорогу.

XII. Люди привыкли всем лицам и всем вещам, начиная с ничтожнейших книг и кончая церковными епископами и государственными деятелями, задавать вопрос: "В каком парике и в какой черной треуголке гуляешь ты по свету?" Вместо того, чтоб спросить у них: "Кто призвал тебя к деятельности?" О, Боже! Мне отлично знакома твоя треуголка, отлично известно и то, кто призвал тебя. Но во имя Бога спрашиваю я тебя: "Кто ты? Что ты собою представляешь?" Не-ничто, - отвечаешь ты! Ну так скажи, насколько же, и что же ты наконец - это именно то, что хотелось бы знать, и что я должен знать и даже скоро!

XIII. Какую бы идею вы не вложили в душу настоящему подвижному человеку (если он только не манекен) сумеет ее более или менее двинуть вперед. Самое нескладное, бестолковое в мире он сумеет сделать несколько менее нескладным. Негибкое он сделает более подвижным - вот польза от его существования в мире.

XIV. Прежде всего создайте человека. Тогда вы уже всего достигли. Он может научиться всему: быть сапожником, произносить приговоры, управлять государствами. И все это будет сделано так, как это можно ожидать от человека. Возьмите, с другой стороны, не человека, и у вас в руках будет ужаснейший "татарин" в мире, который быть может тем страшней, чем он с виду тише и мягче. Беды, какие способна наделать одна только глупая голова, какие способна наделать всякая глупая голова в свете, кишащем таким бесконечным множеством результатов, не поддаются подсчету. Ненастоящий, не понимающий своего дела сапожник уже может причинить немало зла, о чем свидетельствуют мозольные операторы и люди, доведенные до необходимости носить с отчаяньем одну лишь войлочную обувь. Подумайте же о том, сколько зла может сделать ненастоящий священник, ненастоящий король!

XV. Гений, Поэт. Знаем ли мы, что означают эти слова? Подаренная нам вдохновенная душа, непосредственно из великого горнила природы присланная, чтобы видеть правду, вещать ее и совершать. Это - священный голос природы, раздающийся снова сквозь пустынный, бесконечный элемент слухов, болтовни и трусости, в котором заблудился доведенный до края погибели свет.

XVI. Гений, о котором известная дама сказала, что он не имеет пола, ни в каком случае не принадлежит к какому-нибудь сословию. Поэтому образование не должно гордиться своим искусственным светом, часто лишь тлеющим или фосфорическим, там, где мы имеем дело с загоревшейся искрой Божьей. Мы начинаем сознавать, что аристократическая сни-сходительность, с учтивой улыбкой с высоты трона, воздвигнутого из книг в дорогих переплетах, признающая, что "для человека из народа это очень мило", совершенно неуместна теперь. Настало несчастное время в истории человечества, когда наименее образованный прежде всего и наименее исковерканный, при обилии выпуклых, вогнутых, зеленых и желтых очков, не потерял способности видеть собственными глазами. В наше время человек, владеющий пером точно так же, как и молотком, не должен возбуждать удивления.

Тем не менее снисходительно-доброжелательное отношение так широко распространено, что нам кажется полезным взглянуть на оборотную сторону дела.

Я полагаю, что для способного от природы человека, имеющего в себе зародыши сильного характера (особенно если у него склонности к литературе, которые предназначают его быть мыслителем или писателем) для такого человека, говорю я, в наше странное время не было бы большим несчастьем вырасти среди народа, а не среди образованных людей. Быть может, это и вовсе бы не было несчастьем?

Все люди наталкиваются на избыток препятствий. Потому что человек духовный должен быть задержан и остановлен. Он должен пробиваться сквозь затруднения. Иначе он совершенно остановится. Мы знаем, что для посредственных личностей беспрестанное воспитание и обучение языкам, танцам, правилам приличия, как это практикуется во всех странах у людей высокопоставленных, дает известное превосходство. В худшем случае кажущееся превосходство над средними людьми низшего класса. Так что обыкновенно праздный человек по сравнению с человеком трудящимся почти всегда оказывается более милым: ведь у него шире кругозор и яснее. Во многих отношениях, если даже взглянуть на дело глубже, он имеет преимущество над тружеником. Противоположное верно лишь для необыкновенных личностей, одаренных зародышем неукротимой силы, которая во что бы то ни стало достигнет развития. Для таких зародышей всего лучше та почва, на которой он свободнее будет расти. Там, где есть желание, должен найтись и путь.

Одновременно с гением, человек бывает одарен и возможностью развития, даже уверенностью в развитии. Часто случается даже, что неумелое окапывание и удобрение вреднее, чем отсутствие ухода, и убивает то, что слепой жестокий случай щадит. Редко бывает, чтобы каких-нибудь Фридрихов или Наполеонов воспитывали с целью подготовить к последующей деятельности. Чаще всего даже они подготовляются совсем иным путем: в одиночестве и страдании, в нужде и при неблагоприятных обстоятельствах. В наше время мы видим двух гениальных людей: Байрона и Бернса. Оба они по велению природы должны были стремиться к зрелому мужеству и бороться, преодолевая бурю и натиск тридцать шесть лет. И все же один только даровитый земледелец добивается частичной победы. Гениальный же дворянин борется, не жалея труда, и умирает, когда лишь в отдалении слышится обещание успеха его деятельности. Правда, как сказано где-то: только артишок не может расти вне сада. Желудь бросают куда попало и он питается на невспаханной почве, а вырастает в виде дуба. Каждый лесовод подтвердит, что жирная земля губительна для желудей. Чем легче почва, темь крепче и плотнее дерево. Но тем оно и ниже ростом. То же самое происходит и с духом человеческим: он будет чист, лишится своих недостатков, если он станет страдать за них. Кто боролся хотя бы только с бедностью и тяжким трудом, тот оказывается сильнее и более сведущим, чем тот, кто удалился с поля битвы и осторожно спрятался между обозами с провиантом. В этом смысле один опытный наблюдатель нашего времени сказал: "Если бы мне нужно было отыскать человека с определенно развитым характером (определенно и искренно, в определенных границах), человека с умом проницательным, мужественного, сильного духом и сердцем, а не с исковерканным характером, с надменностью, заменяющей мужество, со спекулятивным мышлением и призраком силы вместо проницательности и мощи, я обратился бы скорее к низшим, а не к высшим сословиям, и там стал бы его искать".