Город - Константинов Владимир. Страница 4

Он понял, что она, как принято говорить в таких случаях, его "клеет". Честно.

- Разве-что во сне, мадам, - ответил он, усмехнувшись.

- Мадмуазель, - поправила она его.

- Извините.

- А вы не декадент? - спросила она строго, слегка отодвигаясь.

- Н-нет, - пробормотал Орлов, сбитый с толку её вопросом и этим, пахнувшим нафталином, словечком.

- Слава богу! - заулыбалась девушка. - А то их последнее время столько развелось. Куда ни плюнь, все в декадента попадешь.

- Что донимают? - посочувствовал Григорий.

- Да не то чтобы. Просто, надоели. Жалкие они. И потом, разве я их всех прокормлю?

- Вы, очевидно, в какой-то благотворительной столовой работаете? сделал Орлов вывод из её слов.

- Ну вот еще! - презрительно фыркнула блондинка. - Больно надо! У меня как-никак муж в полиции.

"Странно, но ведь только-что она утверждала, что является девушкой", подумал Григорий. И чтобы окончательно прояснить этот вопрос, спросил:

- Так вы замужем?

- Да, - кивнула она. - Наверное, замужем.

Что значит - наверное? Ее ответ лишь ещё более все запутывал. Да и сам разговор приобретал какой-то странный оборот.

- Давайте знакомиться. Меня зовут Григорием.

- Венера. - Она протянула красивую холеную руку, на всех пальцах, кроме большого, красовались совершенно одинаковые золотые кольца с крупными изумрудами.

- Это имя очень вам идет! - он поцеловал её руку.

Она довольно рассмеялась. Комплемент ей понравился.

- Жарко что-то на вашей стороне, - сказала она и принялась расстегивать кофточку.

Орлову стало явно не по себе. Но это было только начало. Расстегнув пуговицы, она бесцеремонно сняла кофточку, обнажив огромные, упругие и грозные, как атомные бомбы, груди.

Григорий почувствовал легкое головокружение. Рубашка моментально пропиталась потом и прилипла к телу.

- Хотите пососать? - нежиданно предложила она просто и доверительно.

- К-как это? - Орлову показалось, что он сильно уменьшился в рамерах, стал убогим, ушибленным карликом и если срочно не принять мер, то эти громоздкие штуки размажут его по салону автобуса.

- Да вы не стесняйтесь. Молоко у меня хорошее, жирное.

- Н-нет, спасибо. Я п-предпочитаю кефир, - ответил он, заикаясь.

- Теперь я вижу, что вы точно не декадент, - сказала она убеждено. Декадент бы не отказался. Нет. Эти побирушки проходу мне не дают. Будто я молочная ферма какая. Нет, я конечно не отказываю. Но зачем же наглеть, верно?

- Верно, - пролепетал Григорий жалким и бесцветным голосом. Огляделся. Но пассажиры занимались своими делами и, казалось, не обращали на них ни малейшего внимания. И это тоже казалось странным.

Но вот, со своего сидения вскочил слепой старичок и мелкими шажками засеменил к ним.

- Здрасьте! - сказал он, останавливаясь и снимая очки.

Удивительно, но под ними оказались такие же черные и круглые, как стекла очков, глаза, не отражавшие ни только света, но и хоть какой-то, пусть самой завалящей мысли.

- Можно? - жалко и просительно промямлил старичок, грязным, корявым пальцем указывая на великолепную белую грудь.

- Во! Видали?! Декадент! - как торговка на базаре заговорила Венера, обрадовавшись доказательству своих слов. - Вот так всегда, не успеешь грудя выставить, как уже слетелись, голубчики, словно галчата, и рты свои халявные поразявили... На соси, жалко что ли, - великодушно разрешила Венера. - От такого сморча, поди, не убудет.

Старичок тут же, не говоря ни слова, присосался к груди. И закряхтел. И засопел. И запричмокивал от удовольствия.

Орлов уже перестал чему-то удивляться. Мечтал лишь об одном - скорее покинуть этот чокнутый автобус с его сумасшедшими пассажирами, где один абсурд громоздился на другой и, казалось, им не будет конца. Но где-то шестым чувством понимал, что даже если он и очень захочет отсюда выбраться, то ничего у него из этого не получиться. Ему предстояло ни только присутствовать при этой трагикомедии, но быть непосредственным её участником. И он приготовился к самому худшему, к любым неожиданностям.

Старичок тем временем, действительно, очень быстро насытился. Достал носовой платок, тщательно вытер им бороду, подхалимски осклабился.

- Ну и молочко у вас, Сильва! Прям, слаще крем-брюле. Честное слово!

- Ладно, канай отсюдова, декадент паршивый. Не мешай нашей светской беседе.

- Ага, ага, - с готовностью ответил тот и, надев очки, удалился.

- А почему он вас Сильвой называет?

- А! - махнула она рукой. - Для него все Сильвы. Он ведь жертва неудавшегося эксперимента.

- Как это? - не понял Григорий.

- Вы ничего про это не слышали?

- Нет.

- Он ведь задумывался как производитель.

- Как кто?! - в мозгу у Орлова уже что-то начинало поскрипывать и греться от перенапряжения.

- Так. Производитель! - удивилась она его удивлению.

- Странно, - пробормотал он.

- Ничего странного. Обыкновенно. Так вот, эксперимент был уже почти-что завершен, когда какой-то шпион привез из этой самой Бразильской сильвы...

- Сельвы, - поправил её Орлов.

- Ну да, - кивнула она. - Пока не привез тот самый вирус и не подлил его в раствор. И вместо производителя получился этот заморыш. Вирус тот в народе прозвали Сильвой. Вот он и шизанулся на этом вирусе, всех им называет.

- Эту историю вам, наверное, родители рассказали?

Она очень удивилась вопросу. С открытым ртом и вылупленными глазами, долго смотрела на него, не мигая, будто её заклинило.

- А, так вы это пошутили?! - наконец, "догадалась" она.

Он ничего не понимал в происходящем. Абсолютно. Что же её удивило в его вопросе?

- Ну, отчего же, - пробормотал Григорий, вконец сбитый с толку.

- Я ж сама была свидетелем этого эксперимента, - объяснила Венера, не обращая внимания на его бессвязное бормотание.

- Как так - свидетелем?! - не понял Григорий. - Ведь он же старик, а вы ещё женщина в самом соку.

- Но ведь он же задумывался как производитель.

- Ну и что?

- А производители живут ни более пятнадцати лет.

- Вы хотите сказать, что ему...

- Ну да, не больше тринадцати-четырнадцати лет.

Вдруг, в мозгу у Орлова что-то щелкнуло, будто открылся какой клапан и оттуда потекли свежие мысли, хоть как-то проливающие, пусть смутный, но все же свет на происходящее.