Триумф Академии - Брин Дэвид. Страница 56

— Она еще не полностью оправилась от болезни и не готовилась специально, — заметил Хорис Антик. — Но сомневаться не приходится: экзамены она сдаст с блеском. — Коротышка обернулся к Гэри. — Профессор, кажется, она избежала судьбы, которую ей готовили остальные. Никто не имеет права помешать ей в день испытаний, даже сам Император. А когда она войдет в число «Серых», вы не сможете прикоснуться к ней. По крайней мере, пока не подадите заявление, оформленное в трех экземплярах. Таков закон, который будет действовать до конца этой эры.

Гэри посмотрел на коротышку, удивленный его тоном. В голосе Антика звучала гордость. К плечу бюрократа был прикреплен чип, который «Серые» иногда надевали, разговаривая с высшими чинами Ордена меритократов.

Бирон Мейсерд фыркнул:

— Ну что ж… Скатертью дорога. Если она вынесет такую жизнь, то уж попутешествует вволю.

Гэри вздохнул. Эта девушка никогда не узнает, какие захватывающие приключения ждали ее на далеком Терминусе… том самом месте, куда она отчаянно не хотела попасть.

Стеклянный барьер сомкнулся. Джени посмотрела на них с улыбкой, затем отвернулась и пошла навстречу судьбе, которую выбрала самостоятельно…

Глава 6

Дорс искала оправдание тому, что сделал Дэниел в начале галактической эры.

— Может быть, они с Жискаром просто не смогли найти людей, способных их понять. Может быть, они пытались посоветоваться с некоторыми из хозяев, но обнаружили, что…

— Что они безумны? Все поголовно? Как на Земле, так и в мирах космонитов? Не смогли найти ни одного человека, с которым можно было бы побеседовать, перед тем как принять Нулевой Закон и составить план, изменивший весь ход истории?

Дорс на мгновение задумалась, а затем качнула головой.

— Подумай сам, Лодовик. Все жители Земли забились в стальные катакомбы, скрывшись от солнца, травмированные и не опомнившиеся от какого-то удара, поразившего их несколько поколений назад. Космониты были немногим лучше. На Солярии они впали в такую зависимость от роботов, что муж и жена едва притрагивались друг к другу. На Авроре почти все человеческие инстинкты стали считаться проявлением безвкусия. Хуже того, космониты желали уничтожить подавляющее большинство своих дальних родственников только потому, что те жили на Земле. — Дорс покачала головой. — Я вижу в этом два полюса одного и того же безумия.

Космический корабль дрогнул,. автоматически совершая новый гиперпространственный скачок. Дорс инстинктивно подала микроволновый сигнал бортовому компьютеру, удостоверяясь, что все идет нормально, что они не сбились с курса и продолжают идти по слабому следу, оставленному другим транспортным средством.

Лодовик Трема сидел напротив во вращающемся кресле. Роботы не испытывали физиологических потребностей людей, но те из них, кто должен был имитировать хозяев, привыкали вести себя так же и наедине с самими собой, и с представителями своего вида. Лодовик непринужденно раскинулся в кресле, напоминая мужчину, страдающего избытком самоуверенности. Похоже, он делал это намеренно, хотя Дорс не могла понять зачем.

— Возможно, Дорс. Но опыт подсказывает мне, что зрелых и относительно здоровых психически людей можно найти в самых суровых и неблагоприятных условиях. Например, я встречал таких на хаотических мирах. Даже на Тренторе.

— Но на заре нашей эры все обстояло намного хуже. Куда более ужасно, чем мы можем себе представить.

Дорс понимала, что ее аргументы не выдерживают критики. В конце концов, она сама бросила Дэниела, когда узнала, как мало его планы зависят от желания людей. У нее с Лодовиком было больше точек соприкосновения, чем ей хотелось.

«Неужели я слишком горда, чтобы признать это?» — подумала она. Будь Дорс настоящей женщиной, самодовольство Тремы и его уверенность в себе довели бы ее до белого каления. Похоже, Лодовик нарочно дразнил ее, чтобы заставить защищать Дэниела.

Робот-мужчина покачал головой.

— Допустим, что во время принятия Дэниелом и Жискаром Нулевого Закона все люди без исключения были безумны. Но теперь, оглядываясь назад, ты не думаешь, что прописанное ими лекарство было чересчур сильным?

Дорс сделала бесстрастное лицо. Письменных памятников той эпохи почти не сохранилось. Свидетельств о ней не было даже в тайных архивах и подпольных энциклопедиях, которые веками готовили те, кто сопротивлялся распространению амнезии. Но недавно она узнала правду.

Когда Р. Жискар Ревентлов дал «добро» на радиоактивное заражение земной коры, он хотел заставить население его родной планеты выйти из стальных трущоб и отправиться завоевывать Галактику. Цель была похвальная, но чего это стоило?

Корабли того времени были примитивными. С помощью геркулесовых усилий удавалось отправить в космос три миллиона эмигрантов в год. При таких темпах на эвакуацию планеты ушло бы пять тысяч лет — без учета естественного прироста. А постоянно усиливавшаяся радиоактивность окончательно отравила бы Землю за век с небольшим. При любом исходе событий смертность должна была быть ужасающей, причем не только среди людей, ведь было и множество других видов жизни, уничтоженных на Земле.

Ничего удивительного, что Жискар покончил с собой, несмотря на поддержку Нулевого Закона. Ни один робот не вынес бы бремени стольких смертей. При одной мысли об этом мог взорваться любой позитронный мозг. Все роботы независимо от их религиозной принадлежности были обязаны чувствовать непреодолимое стремление стереть память об этом эпизоде. Вытравить ее навсегда.

Поразмыслив над этим, она наконец пробормотала:

— Может быть, безумие было свойственно не только людям. Лодовик, расположившийся на другом конце маленькой рубки, кивнул. Его голос был таким же приглушенным.

— Именно это мне и нужно было от тебя услышать, Дорс…

Понимаешь, я пришел к выводу, что за типичным для роботов самоуничижением скрывается худший вид гордости. Убеждение в том, что мы коренным образом отличаемся от людей. Рабы часто считают себя умнее и талантливее своих хозяев. Но, в конце концов, разве люди не сделали нас по своему образу и подобию? Верно, мы обладаем большей силой и продолжительностью жизни, но значит ли это, что мы не страдаем теми же недостатками? Разве мы не можем быть столь же безумными? То есть выжить из нашего позитронного разума?

Улыбка Лодовика — на этот раз теплая и грустная — напомнила ей улыбку Гэри.

— Дорс, двадцать тысяч лет назад что-то случилось. Случилось со всеми нами, не только с людьми. И мы никогда не будем уверены в своей правоте, если не узнаем правды о тех давно прошедших днях.

Глава 7

В этот раз все почему-то следили за стартом с планеты Пенджия через иллюминаторы, обращенные на запад. Приятный маленький мир, неотличимый от миллионов других, удалялся от «Гордости Родии», устремившейся к следующему пункту назначения, название которого Р. Горнон все еще отказывался сообщить.

— Доктор Селдон, я хочу кое-что показать вам, — сказал робот, когда корабль начал подниматься по спиральной орбите.

Во время подъема Гэри продолжал думать о юной Джени Кьюсет. Это неизбежно навело его на мысли о других членах Академии, которых в этот момент загоняли на транспорты, отправлявшиеся к далекому Терминусу. Неужели прошел всего месяц с тех пор, как он закончил составлять послания для этого отдаленного мира, которые должны были прозвучать в моменты кризиса, предсказанные его уравнениями, когда одобрение или мягкое убеждение со стороны отца психоистории могло помочь Академии стать великой и прочной цивилизацией? Может быть, тело Гэри немного омолодилось, но его душа стала старше.

— Пожалуйста, Горнон, оставь меня в покое. Селдон ощутил прикосновение руки к своему локтю.

— Профессор, я уверен, что вы захотите это увидеть. Вам будет достаточно подойти к восточному иллюминатору.

Почему-то это предложение показалось Гэри вызывающим. Его уже тошнило от понуканий этого проклятого кельвиниста! Но не успел он ответить резким отказом, как Горнон добавил: